(поет)

Будут щедры к вам поля,

Изобилье даст земля,

Хлеб заполнит закрома,

Маем станет вам зима,

Будут вам давать сады

Небывалые плоды,

Жизнь без горя и забот

Вам Церера в дар несет.

C великолепным зрелищем в согласье

Чарующая музыка. Осмелюсь

Спросить: не духи ль это?

Это духи.

Которых я своим искусством вызвал,

Желаниям моим служить велел.

О, если бы остаться здесь навеки!

С такой женой, с таким отцом премудрым

Здесь был бы рай.

Юнона и Церера шепчутся и отдают Ириде какое-то приказание.

Постой-ка! Помолчи!

О чем-то важном шепчутся богини,

Готовят, верно, что-то. Замолчи же,

Иначе наши чары пропадут.

Кувшинками венчанные наяды!

Покиньте реки, полные прохлады!

Сюда, на этот изумрудный луг,

Своих Юнона созывает слуг.

Влюбленным, нимфы, пожелайте счастья,

Примите в брачном празднестве участье.

Появляются нимфы .

Вы, солнцем опаленные жнецы,

Чьи шляпы из соломы как венцы

Горят над лбами, мокрыми от пота!

Сюда! Дневная кончена работа!

Пусть каждый нимфу за руку возьмет

И вступит с ней в веселый хоровод.

Появляются жнецы в крестьянской одежде. Вместе с нимфами они кружатся в грациозном танце. Внезапно Просперо встает и начинает говорить, в конце его речи раздается странный глухой шум и видения исчезают.

Я и забыл о гнусном покушенье

На жизнь мою, которое готовят

Зверь Калибан и те, кто с ним. А час,

Назначенный злодеями, уж близок.

(Духам.)

Доволен я. — Исчезните. — Конец.

Чем огорчен родитель твой, Миранда?

Не знаю. Не видала никогда

Его я столь встревоженным и гневным.

Мой милый сын, ты выглядишь смущенным

И опечаленным. Развеселись!

Окончен праздник. В этом представленье

Актерами, сказал я, были духи.

И в воздухе, и в воздухе прозрачном,

Свершив свой труд, растаяли они. —

Вот так, подобно призракам без плоти,

Когда-нибудь растают, словно дым,

И тучами увенчанные горы,

И горделивые дворцы и храмы,

И даже весь — о да, весь шар земной.

И как от этих бестелесных масок,

От них не сохранится и следа.

Мы созданы из вещества того же,

Что наши сны. И сном окружена

Вся наша маленькая жизнь. — Мой сын,

Взволнован я. Простите эту слабость.

Смешались мысли в старой голове.

Не обращайте на меня вниманья.

Ступайте же в пещеру, отдохните,

А я пока немного поброжу,

Чтобы унять волненье.

(вместе)

Успокойтесь!

Уходят.

Ко мне, мой Ариэль! Будь скор, как мысль!

Появляется Ариэль .

Я исполнитель мыслей. Что прикажешь?

Дух! Нам уже готовиться пора,

Чтоб Калибана встретить.

Повелитель,

Хотел тебе напомнить я об этом,

Когда Цереру здесь изображал,

Но побоялся рассердить.

Скажи,

Где ты оставил этих негодяев?

Они совсем взбесились от вина.

С отвагой пьяной бьют безумцы ветер

За то, что им подул в лицо; бьют землю

За то, что прикоснулась к их подошвам;

Но все же замысел лелеют свой.

Я в барабан ударил. С недоверьем,

Как необъезженные жеребцы,

Они сейчас же навострили уши,

Глаза скосили, подняли носы,

Принюхиваясь к музыке. А я

Заворожил их слух, и, как телята

Вослед мычанью, побрели они

Сквозь заросли шиповника и дрока,

Колючками с себя сдирая кожу.

Я их завел в болото, где они

Увязли по уши в вонючей жиже.

Так! Хорошо, помощник мой крылатый!

По-прежнему незримым оставайся.

В моей пещере много ярких тряпок —

Сюда их принеси, чтоб эти воры

Прельстились мишурой.

Лечу! Лечу!

(Исчезает.)

Нет, Калибана мне не приручить!

Он прирожденный дьявол, и напрасны

Мои труды и мягкость обращенья.

Напрасно все! Становится с годами

Он лишь еще уродливей и злей.

Но я их покараю всех, да так,

Что завопят…

Является Ариэль с яркими одеждами.

Развесь все на веревке.

Просперо и Ариэль остаются невидимыми. Входят промокшие и грязные Калибан , Стефано и Тринкуло .

Тсс! Тише! Чтоб и крот слепой не слышал,

Как мы ступаем. Вот его пещера.

Послушай, чудище, эта твоя фея, о которой ты говорил, что она безвредная фея, сыграла с нами премерзкую штуку.

Чудище, я с ног до головы провонял конской мочой; в мой нос испытывает по этой причине великое негодование.

И мой тоже. Слышишь, чудище? Если ты попадешь ко мне в немилость, то смотри у меня!..