— Понятно. И когда же ты собирался сообщить мне об этом?

Он одарил ее своей самой чарующей улыбкой.

— Примерно через сотню лет.

Она не улыбнулась в ответ.

— А что ты думал до того, как узнал, что пьесу написала я? Кто, по-твоему, сочинил ее?

— Я решил, что ее написал твой новый любовник. Я полагал, что он усадил тебя в контору Лонгстрита для того, чтобы ты подсунула его работу вместо моей.

— Ага, значит, ты считал меня бесстыдной потаскушкой, у которой хватило ума на то, чтобы лечь под твоего приятеля, но не для того, чтобы сочинить пьесу?

Квинлан встал с кровати. Он заметил, что Кетлин устремила взгляд на его набухшую плоть и густо покраснела, однако это не смягчило его. К черту ее уязвимость!

— Клянусь, я мог бы устроить тебе хорошую взбучку за это.

— Правильно. Угрожать, когда нет веских доводов. Лорд Петтигрю использовал ту же тактику.

Квинлан помолчал.

— Он причинил тебе боль?

— Он овладел мною против моего желания. — Она отбросила волосы на спину. — Я не звала на помощь, потому что боялась испортить праздник кузине Делле. К тому же мне не меньше, чем ему, не хотелось, чтобы нас обнаружили.

— Значит, ты кузина леди Хиллфорд?

Она вздернула подбородок, отказываясь отвечать, но ее молчание и так послужило ответом.

— Ты имеешь полное право презирать лорда Петтигрю и меня за мое участие в обмане.

— Как великодушно с вашей стороны, милорд, сочувствовать мне. — Ее тон взбесил Квинлана, и он заскрежетал зубами. — Но я презираю лорда Петтигрю отнюдь не за его характер. Я знала, что он собой представляет, и позволила себя обмануть, поэтому и получила то, что заслуживала.

— Твоя честность поражает меня.

— Ты слишком низкого мнения обо мне, вот и удивляешься, — с надменностью подлинной графини заявила она. Господи, как же он любит ее!

— Можешь не верить мне, но для тебя лучше, что ты освободилась от Петтигрю. Из него получился бы отвратительный муж.

— По-твоему, я стремилась к замужеству? Ничего подобного! Это был худший день в моей жизни, когда цыганка Титания сообщила, что я ношу ребенка Петтигрю. Я возненавидела его за то, что он лишил меня добродетели, и — хотя мне стыдно признаться в этом — испытала облегчение, когда нашла его имя в списках погибших. А потом пришло то письмо. — Ее глаза потемнели от душевных страданий. — Оно все изменило, разве ты не понимаешь? Я бы предпочла, чтобы у Грейн был отец-герой, а не трус и подлец.

Такая мысль даже не приходила Квинлану в голову. Ведь это он, а не Эррол разрушил ее иллюзии о любви! Ему стало страшно стыдно.

Он шагнул к ней и протянул руку.

— Теперь все позади. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Кейтлин.

Она возмущенно фыркнула:

— Это жестоко.

— Это правда. Клянусь, я люблю тебя.

Она посмотрела на него, и он впервые понял, что значит когда тебя презирают.

— Разве не сегодня ночью ты сказал, что никогда не любил? Ты намерен жениться на запятнанной позором жене друга, но никто — даже я — не ожидает от тебя такой жертвы. Тобой движет любопытство? Нет, я не хочу знать. — Она закрыла глаза рукой и вздохнула. — Я уже не способна на любовь. Надеюсь, ты узнал все, что желал.

— Я узнал, что люблю тебя.

— Случайное влечение, — проговорила она. — Пройдет.

— Тебе так просто не забыть меня, Кейтлин.

Она опустила руку и посмотрела на него так, что он похолодел.

— Я вообще никогда не забуду тебя, это самое ужасное.

— Куда ты? — спросил он, когда она начала одеваться.

— Я не скажу тебе, даже если ты предложишь мне все золото мира.

— Правильно! Продолжай изображать из себя обманутую ирландскую девицу. Ты неважно справляешься с этой ролью. — Он упер руки в бока, вызывающе демонстрируя ей свое желание. — Ты носишь письмо Петтигрю и его кольцо как символы унижения или как алую букву (Алая буква «А» — символ позора прелюбодейки; прикреплялся на грудь). Ты чертовски горда своим несчастьем. Слишком горда, чтобы можно было поверить в твою искренность!

Возмущенная до глубины души, Кетлин налетела на него с кулаками. Квинлан с удивлением обнаружил, что для своего роста она бьет очень больно. Она разбила ему губу и оставила на его лице несколько синяков, прежде чем силы покинули ее и она свалилась на пол.

Он опустился рядом с ней на колени и попытался обнять ее, но она решительно оттолкнула его руку.

— Оставь меня! Пожалуйста!

— Кей… Кетлин, скажи, что мне сделать, чтобы мы помирились?

— Ничего. — Она подняла голову и убрала с лица волосы. — Ты сделал достаточно. Я должна идти домой. Грейн будет ждать меня, когда проснется.

— Я пойду с тобой.

— Нет. — Она тяжело поднялась на ноги. — Сделай одолжение, дай слово, что оставишь меня в покое.

— Я не могу обещать этого. Да и с чего?

Она бросила на него мрачный взгляд:

— Тебе больше не удастся залезть мне под юбку. Независимо от того, что произошло сегодня.

Квинлан услышал в ее голосе злобу и улыбнулся. Страсть, вспыхнувшая в них, и в самом деле страшно испугала ее.

— Я не верю тебе. Что ты сделаешь? Спрячешься в монастыре?

— Да!

Он усмехнулся и ощутил привкус крови на рассеченной губе.

— Нет, не спрячешься. Ты уедешь, начнешь зализывать раны, а потом станешь думать обо мне, и об этой ночи, и о том, что между нами произошло. Ты будешь искать оправдания для моего непростительного поступка — я имею в виду это гадкое письмо. Будешь это делать потому, что у тебя доброе, великодушное сердце. А еще потому, что ты любишь меня.

Зашнуровав корсет, Кетлин гордо вскинула подбородок.

— Я пригрела на груди змею.

— Ты не только пригреешь меня на груди, но и пустишь к себе между ног, и я буду ласкать тебя, пока мы оба не рухнем от усталости и изнеможения.

Что-то случилось. Выражение гнева и праведного негодования исчезло, и Квинлан увидел на ее лице искреннее отчаяние. И испугался. Он не хотел сломить ее.

— Я не дотронусь до тебя до самой свадьбы, если пожелаешь. Я обязательно женюсь на тебе, причем очень скоро.

— Никогда!

Он смягчился:

— Вижу, что ты твердо намерена уйти. Хорошо, пусть это будет нашим с тобой прощанием. Ты вольна идти куда хочешь и жить где тебе угодно. Из тебя получится очаровательная старая дева, а из меня — развратный холостяк. А потом, спустя много лет, когда я буду здорово навеселе, я напишу о зеленоглазой ирландской девушке, с которой был близко знаком. Я скажу, что она была единственной любовью в моей жизни.