Где она?

Девушка невольно отпрянула от трех склонившихся над нею мужчин и сразу вспомнила о пойманном, истекающем кровью Конче. Вспомнила тугую сеть, охватившую ее, и те два рыжебородых лица, что смотрели на нее с лодки. Лица были страшны, но далеко не так, как третье, по сравнению с которым первые два казались младенческими. Но, несмотря на страх, в третьем лице не было похоти и злобы, как в первых, скорее оно выглядело просто суровым, словно вырезанным из скалы, обожженной зимними прибоями. Черты его горели гордым благородством, возникшим, правда, скорее благодаря поступкам и времени, чем рождению и обстоятельствам. Черные волосы были убраны с лица, открывая черно-красную татуировку, изображающую морского сокола, распростершего крылья на все горло и низ щек.

Этого человека она тоже знала. Она уже видела этого орла, эти черные глаза. И Сайвин немного успокоилась. Это он спас ее и теперь, наверняка, не даст в обиду.

— Смотри-ка, как девчонке понравился мой голос, — продолжил рыжебородый. — Только я сказал, а она уж и проснулась!

— Оставь нас, — глухо сказал человек с татуировкой, даже не повернув головы.

— Камбуз — место для всех, Каст, и у нас не меньше прав быть тут, чем у тебя.

Черноволосый слегка обернулся.

— Ты поел, Хорт? Ну, и проваливай!

— Ты, что, думаешь, что справишься с нами двумя? — неожиданно заговорил второй, и в голосе его зазвенела угроза. Он встал и оперся о плечо первого.

Но Сайвин не обращала внимания на эту перепалку, не сводя глаз с татуировки на горле черноволосого спасителя. Она просто не могла от нее оторваться, рассматривая встопорщенные перья на голове у сокола, опасно выпущенные острые когти. И когда человек обернулся, глаз сокола, казалось, посмотрел прямо на нее, впиваясь взглядом в самую душу.

И от этого взгляда сердце Сайвин забилось сильнее, дышать стало трудно и больно и, не в силах сопротивляться желанию, она выпростала руку и потянулась к татуировке.

Не сделать этого мирая не могла.

Кончики пальцев коснулись крыла, но человек тотчас оттолкнул ее пальцы и отпрянул, словно ужаленный змеей, а потом быстро поднес руку к горлу и стал тереть его, стараясь стереть прикосновение.

— Не надо, — спокойно сказал он, но в глазах его мелькнула тревога.

И тогда Сайвин заговорила, и слова ее шли откуда-то из самого нутра, новые слова на непонятном языке:

— Ты нужен мне, — она снова протянула руки, но черноволосый отступил на несколько шагов, чтобы она его не коснулась. — Подойди, — настаивала Сайвин.

Кто-то грубо засмеялся неподалеку.

— Посмотри, как ей понравился Всадник! Но, может, после тебя ей захочется и нормальных мужчин...

Но Сайвин не слышала этих слов — ей был нужен тот, черноволосый, черноглазый, нужна его татуировка... Нечто в ней требовало исполнения желания, и хотя какая-то часть ее существа боролась со столь диким капризом, это был лепет против бури. Сопротивляться Сайвин не могла. Но, видимо, этого не мог сделать и черноволосый. Он послушно вернулся и молча склонился над ней, сверкая потемневшими от ярости глазами. Казалось, что оба они танцуют какой-то странный танец борьбы, и древняя музыка гремит в их крови, заставляя делать то, чего исполнять не хочешь, но не исполнить не можешь.

Он наклонился, подставляя обнаженную шею.

Она протянула руку и накрыла татуировку ладонью.

Он дернулся, глаза вспыхнули красным, сразу сделавшись похожими на всегда голодные, всегда ищущие что-то глаза сокола.

И когда кровь ее успокоилась, Сайвин, наконец, смогла выразить свое желание в словах:

— Забери меня отсюда, — попросила она. — Я должна спастись.

— Ты уже спасена, — голосом, полным огня, ответил он, наклонился и взял ее в объятия.

Рыжебородые смотрели на них, открыв рты.

— Ты никуда не уйдешь с этой девкой, Каст, — предупредил один и встал у выхода из камбуза, обнажив нож. Но это было большой ошибкой.

Сайвин смотрела, прекрасно видя, что ее спаситель передвигается едва ли не быстрее ее взгляда, даже несмотря на ношу в своих руках.

В мгновение ока тот, кого назвали Кастом, выхватил из-за пояса нож и еще прежде, чем раздался крик о помощи или было сделано малейшее движение, оба рыжебородых уже лежали на полу с перерезанными глотками. И в свинячьих их глазках не было даже мысли о том, что они уже мертвы. Кровь лилась на грязные рубахи, пачкая пол все больше и больше. Сайвин вскрикнула при виде мгновенной двойной смерти. Никогда она еще не видела столько крови, но теперь даже убийство и кровь не заставили ее вырываться из рук убийцы — наоборот, она заговорила еще нежнее и жарче:

— Я должна спастись! — повторяла она, исполняя желание своего сердца.

Он кивнул и поднял мираю на руках еще выше; глаза его вспыхнули. Перешагнув через трупы, Каст вышел в темный коридор.

Там сразу запахло солью и морем. Этот запах дома шел откуда-то сверху, и девушка заторопила спасителя. Через минуту они были уже на палубе.

Наступила ночь. Звезды, похожие на небольшие луны, стояли низко, и паруса, надуваемые свежим ветром, плыли в ночи, как белые облака.

Ветер трепал ее высохшие волосы. Вокруг трудились люди над снастями и парусами. Кто-то увидев Каста, приветливо махнул рукой, а огненно-рыжий мальчишка, что плел веревку, даже вскочил.

— Ну, что с девчонкой, Каст? Умерла? — Мальчишка бросил веревку и подбежал к ним, встав между ними и бортом. Глаза его блестели от любопытства.

А Каст шел прямо на него. Сайвин чувствовала, как сильная рука прижимает ее все крепче, а вторая медленно двигается к окровавленному ножу. И, глядя на блеснувшее в лунном свете лезвие, она поняла, что сейчас произойдет. Нет! Нет!

Увидев нож, мальчишка изумленно поднял рыжие брови.

— Ты чего это, Каст?

«Нет, нет, нет! — молча кричала Сайвин. — Не делай этого!» Но она уже не могла его остановить — горячая кровь снова пела в них обоих.

Вдруг, словно услышав ее мольбу или повинуясь каким-то собственным порывам, Каст замедлил шаги.

— Беги, Ток... Уходи прочь, — едва слышно выдавил он из себя.

Но мальчик точно окаменел на месте, и с лица его так и не сходило удивленное выражение.

Каст занес нож, но рука его все еще дрожала.

— Уходи, парень, — прошептал он сквозь стиснутые зубы. — Ну, живо!

Но из-за плеча Каста неожиданно возник еще один человек и бросился между ним и мальчишкой. Это был тощий жилистый моряк, весь состоявший лишь из костей и продубленной солнцем кожи. На подбородке его топорщилась седая щетина, а в правом ухе сверкала маленькая серебряная звездочка, которая, с одной стороны, казалась совершенно чуждой ему, но с другой — совершенно неотъемлемой частью его облика.

— Флинт... — задыхаясь, произнес Каст, тяжело борясь с тем желанием, которым опутала его Сайвин. — Убери мальчишку. И уходи сам...

— Хватит глупить, Каст, — проворчал старик. Он поднес к губам кулак и сильно дунул.

До Сайвин донесся какой-то пряный аромат.

Она вдохнула его всей грудью, дернулась, едва не выпав из рук Каста, и, моргнув несколько раз, снова провалилась в спасительную черноту.

Кровь Каста вскипела. Он перехватил нож, но как только она дернулась у него в руках, напряжение, словно толстая веревка, охватывавшее грудь, лопнуло, и в глазах в тот же миг погас красный огонь, ослеплявший мысли и зрение.

Он с удивлением воззрился на нож, уже нацеленный на горло Флинта. Сладчайшая Матерь, что с ним?

Он отвел нож, бывший всего лишь в пальце от горла помощника капитана.

— Что случилось? — любопытное лицо Тока уже выглядывало из-за плеча Флинта.

Флинт раскрыл ладонь и поднес к носу Тока.

— Каково пахнет?

Мальчик осторожно понюхал, заморгал и грохнулся на палубу.

— Сонный порошок, — спокойно объяснил Флинт.

— Но что произошло? — недоуменно твердил Каст.

Старик вытер ладонь о штаны и покачал головой.

— Кто бы мог подумать после стольких столетий, что Кровавые Всадники все еще так сильно привязаны к мираям?