Рассматривая имя Мелки-Цедек в его самом прямом смысле, вспомним, что атрибутами "Царя Справедливости" считаются весы и меч; те же самые атрибуты присущи и Михаилу как "Ангелу Суда".[104] В социальном плане эти две эмблемы соответствуют двум функциям — административной и военной, которые являются привилегией кшатриев и представляют из себя два составных элемента царской власти. В иероглифическом смысле они соответствуют двум знакам, передающим семитический корень «Хак», которым выражаются одновременно понятия «Справедливости» и "Истины",[105] а у некоторых народов древности — и понятие царской власти.[106] Хак — это сила, подтверждающая Справедливость, т. е. равновесие, символизируемое весами, тогда как сила изображается в виде меча.[107] К этому и сводится основная роль царской власти, являющейся в духовном плане силой Истины. Следует добавить, что существует вторая, смягченная форма корня Хак, в которой главный упор делается не на материальную, а духовную силу; эта форма служит для обозначения «Мудрости» (по-еврейски Хохма) и, таким образом, более соответствует царской власти, нежели жреческому владычеству. Это подтверждается и тем фактом, что обе соответствующие формы, каждая со своим смыслом, содержатся в корне кан, который в весьма различных языках обозначает также такие понятия, как «сила», "власть" и «знание». Кан — это прежде всего духовная или интеллектуальная власть, аналогичная Мудрости (отсюда еврейское Коген — «мудрец», "жрец", "священник"); в иной огласовке — это власть материальная (откуда-различные слова, выражающие идею «обладания», включая имя Каина).[108] Эти корни вкупе с их производными могли бы послужить темой и для многих других рассуждений, но мы вынуждены ограничиться лишь теми из них; которые имеют непосредственное отношение к нашей теме.

В дополнение к вышесказанному вернемся еще раз к кабалистическим представлениям о Шехине: она пребывает в "нижнем мире" и олицетворяется последним из десяти сефиротов, носящим имя Малкут, т. е. «Царство»; наименование это само по себе заслуживает интереса с той точки зрения, которую мы занимаем, но еще интересней то, что среди синонимов, иногда прилагаемых к слову Малкут, встречается Цедек, т. е. "Праведник".[109] Эта связь между Малкутом и Цедеком, или между Царской властью и Справедливостью, точнейшим образом отражается в имени Мелки-Цедека. Здесь речь идет о распределяющей и уравновешивающей Справедливости, олицетворяемой "срединным стволом" сефиротического древа; ее следует отличать от Справедливости, противоположной Милосердию и равнозначной тому понятию Строгости, которое отражено в "левом стволе", ибо в данном случае мы имеем дело с двумя различными аспектами этого символа, выражаемыми по-еврейски разными словами: Цедака и Дин. Только первый из этих аспектов, т. е. Справедливость в самом точном и самом полном смысле этого слова, включающего в себя идею равновесия и гармонии, нерасторжимо связан с понятием Мира.

Малкут — это "вместилище вод вышней реки, т. е. всех божественных эманации и благодатных духовных влияний".[110] Эта "вышняя река" и несомые ею воды странным образом напоминают роль, приписываемую небесному потоку Ганге в индусской традиции; кроме того, можно заметить, что Шакти, одним из аспектов которой является Ганга, представляет некоторые аналогии с Шехиной хотя бы в силу присущей им обеим «провиденциальной» сущности. "Вместилище небесных вод" идентично духовному центру нашего мира: из него на все четыре стороны света истекают четыре реки Пардеса. Евреи отождествляли этот духовный центр с холмом Сиона, к которому прилагалось название "Сердце Мира": в каком-то смысле он служил для них эквивалентом индусской горы Меру и почитаемой иранцами горы Алборж:[111] "Это Скиния святости Иеговы, обиталище Шехины, Святая святых храма, расположенного в сердцевине Сиона (Иерусалима), который, в свою очередь знаменует собой средоточие земли израильской, а та является центром всего мира".[112] Можно продолжить это перечисление, расположив его элементы в обратном порядке: Скиния во Храме, Ковчег Завета в Скинии, Шехина (меж двух херувимов) в Ковчеге — все это ступени, приближающие нас к "духовному полюсу" мира.

Нам уже случалось говорить,[113] что именно таким образом — в виде "духовного полюса" — изображен Иерусалим в поэме Данте, но, отклоняясь от чисто иудаистской точки зрения на этот предмет, уже невозможно вести речь о точной его локализации, которая обретает чисто символический характер. Все второстепенные духовные центры, образованные в целях приспособления первозданной традиции к определенным условиям, представляют собой, как мы уже указывали, образы этого высшего центра; Сион в действительности может быть всего лишь одним из таких вторичных центров, однако в силу данного соответствия он вправе символически отождествлять себя с высшим центром. Иерусалим, как показывает его имя, и впрямь является образом истинного Салема; понимание этого вопроса облегчается как тем, что мы уже сказали, так и тем, что нам еще предстоит сказать о "Святой Земле". Выражение "Земля Живых" обозначает "обитель бессмертия" и, таким образом, может в самом прямом и строгом смысле относиться к земному Раю или его символическим эквивалентам; но то же самое название вполне приложимо и к вторичным "Святым Землям", в частности, к земле Израиля. В текстах Кабалы говорится, что "Земля Живых" включает в себя семь областей, исходя из чего г-н Вюйар заключает, что "земля эта — не что иное, как Ханаан, где обитало семь народов".[114] Это, разумеется, верно в буквальном смысле, но символически эти области, как и их исламские аналоги, вполне могут соответствовать семи «двипа», расположенным, согласно индусской традиции, вокруг священной горы Меру. Точно так же обстоит дело с древними мирами или творениями, предшествовавшими нашему, которые олицетворяются "семью царями Едома" (число семь напоминает о семи «днях» творения); поразительные соответствия такого рода просто не могут быть случайными — вспомним хотя бы о семи Ману, сменявших друг друга от начала кальпы до современной эпохи.[115]

Традиции, связанные с "подземным миром", встречаются у многих народов; мы не намереваемся рассматривать их целиком, тем более, что некоторые из них не имеют прямого отношения к нашей теме, однако можно заметить, что культ пещер всегда более или менее тесно связан с понятием «внутреннего» или «срединного» пространства и что с этой точки зрения символика пещеры и символика сердца имеют между собой немало общего.[116] Вполне допустимо, что в Центральной Азии, в Америке, а возможно и где-нибудь еще, существуют вполне реальные пещеры и подземелья, в которых из века в век действуют инициатические центры; однако для нас интересны не сами эти факты, а их символическая подоплека. Позволительно даже думать, что именно причины символического порядка, а не простое стремление к скрытности, обусловили выбор подземелий в качестве местопребывания духовных центров. Сент-Ив, возможно, и мог бы прояснить данную символику, но не сделал этого, отчегo некоторые места его книги принимают прямо-таки фантасмагорический оттенок; что же касается г-на Оссендовского, то он оказался явно не способен возвыситься над буквальным смыслом того, что ему рассказывали.