Быстрым жестом достав кинжал, я полоснул себя по ладони и провел окровавленными пальцами по щеке удивленной Доминики. Кисть мою при этом объяли сдвоенные всполохи Сияния – зеленые и красные, переплетающиеся и словно даже соперничающие друг с другом.

Опустив руку, я взглядом и жестом показал Доминике зеркально повторить клятву. Несмотря на бойкий нрав и бьющую через край наглость, дурочкой она не была – и прекрасно поняла значение сдвоенных всполохов.

– Я, Доминика Кристин-Этьенетта, маркиза де Мюррей, пред лицом всех богов Юпитера клянусь защищать и оберегать Кайдена Доминика… как там тебя дальше… Альба де Рейнара, – вернула мне «долг» паузы забывчивости ведьмочка. – Клянусь хранить и оберегать его до того момента, как мы вместе или по отдельности не окажемся под сводами леса Фегервар.

Закончив говорить, Доминика неуловимым жестом полоснула себе длинными ногтями по запястью (нож чтобы пустить кровь ей был совсем не нужен) и на меня брызнуло несколько капель крови, а после щеки коснулась ее рука.

Вокруг нас взвилось алое и зеленое Сияние, закружившись уже мощным водоворотом – Гомер, Филиппа и ренегат при этом синхронно отшатнулись. Мы же с Доминикой не испытали никакого дискомфорта. Клятва оказалась принята и засвидетельствована – причем совместно и Морриган, и Астартой.

Мне, на самом деле, в иной ситуации подобная клятва была совершенно не нужна. Но мы сейчас находились действительно не просто между молотом и наковальней, а в ситуации даже похуже, как ее недавно характеризовала Доминика. Не чужая совсем мне, как выяснилось, ведьмочка. И мне просто нужна была уверенность, если вдруг что случится, что она сможет двигаться вместе со мной в составе небесного отряда. Потому что я не был уверен, что наша родственная связь сохранилась «по крови» – а разбираться с этим в моменте, когда срочно нужно будет подняться в воздух, совершенно не хотелось.

Доминика между тем, удивившись буйству силы вокруг, негромко выругалась. Я только головой покачал – ну вот что за воспитание? Заметив это, Доминика мне дерзко подмигнула и сделала шаг в сторону расчищенного прохода вниз. Явно собираясь возвращаться, чтобы освободить своих бойцов. Но я поймал ее за руку и перенаправил импульс ее движения в другую сторону. К демоническим скакунам, озаренным зеленым Сиянием.

– Забери себе одного, – подтолкнув ее в спину, произнес я.

– Но… – даже не нашлась сразу что сказать ведьмочка.

– Не хочешь?

– Конечно хочу, братик!

К демоническим скакунам Доминика прошла вприпрыжку, по прямому и скорейшему пути, даже толкнув Симона плечом. Оказавшись рядом с демоническими скакунами, она выбрала белого коня. И коснувшись его морды, ведьмочка вдруг вонзила взблеснувший адским пламенем кинжал коню прямо в лоб. Откуда только оружие взяла? – серьезно удивился я.

Демонический скакун от удара всхрапнул, с трудом удержавшись на ногах; зеленые глаза его потускнели, а по его лбу от торчавшего кинжала быстро начали расходиться бугристые алые змейки адского пламени. Пара мгновений и уже блеснули алым сиянием глаза, а буквально через несколько секунд зеленая аура демонического скакуна сменилась на красную.

– Ути-пути какой хороший… – протянула Доминика, потрепав коня по холке. – А самое главное – ты теперь мой! Я назову тебя Кошмар!

Хм, а я насчет имени своему черному зверю даже и не подумал. Некогда было.

– Я даже не знаю кому больше рада, новому братику или тебе… – показательно громким шепотом, так чтобы я гарантированно услышал, произнесла ведьмочка, обращаясь к коню.

– Tempo, tempo! – только и прикрикнул я на нее.

Откуда Доминика взяла так удививший меня кинжал адского пламени, кстати, сразу стало понятно, когда она возвращалась. Потому что, проходя мимо Симона, ведьмочка броском вернула ему варгрийский коготь – именно его она воткнула в голову скакуну. Симон подобному «подарку» очень удивился, а под моим взглядом крайне смутился. Ладно, с его невнимательностью можно будет позже разобраться, сейчас же наступало время действий.

– Давай двигаться быстрее, нужно поскорее поднять твоих мальчиков и девочек, – поманив Доминику за собой, торопливо направился я в сторону расчищенного входа в тюрьму.

– Братик, ты такой хороший, что просто ми-ми-ми, – сообщила мне двигающаяся рядом вприпрыжку Доминика, и на ходу вдруг обняла и звучно чмокнула меня в щеку. – Ты мне не верь, я конечно больше тебе рада, чем этому коняке, правда-правда-правда!

Они все выходили и выходили.

И это оказались совсем не «девочки и мальчики», как назвала их Доминика. Ведьмочка пусть и принцесса, но совсем юная, поэтому я как-то и думал, что у нее в сопровождении окажется какая-нибудь бойкая демоническая молодая поросль из Инферно. Но никак не ожидал, что ее эскортом является самый настоящий черный, шерстежопого дьяболо за ногу, отряд.

Удивлению моему просто не было придела. Я так не удивлялся даже в тот раз, когда в прошлой жизни мы с Кастельмором по пьяному ночному спору решили запустить два огненных конструкта на скорость создания и на дальность полета (на две бутылки же спорили), забыв предварительно выбрать мишень. И я, даже не понял как, засадил в артефакторный склад – который в теории хоть сотней таких конструктов не прошибешь. Но теория теорией, а арсенал форта Альберт VII, где мы проходили практику перед выпуском, перестал существовать. У отца седых волос значительно прибавилось, когда он лично с Императором пытался тайно договориться, чтоб нас с Кастельмором на каторгу не отправили. После того случая, кстати, старый Император обо мне громко услышал в первый раз (но далеко не в последний), и впоследствии признавался, что именно в тот момент отчетливо понял, что я далеко пойду.

Ладно, это лирика все, а сейчас с нижних уровней тюрьмы я выпустил пятьдесят три черных берсеркера, четыре демонолога, три колдуна-некроманта и семь ламий – нагих девиц, из одежды у которых были только длинные, почти до пят, волосы. Причем именно эти семь ламий составляли основную боевую мощь отряда Доминики. Телохранительницы, наверняка – отправленные королевой с юной ведьмой.

Только при виде всей этой демонической своры я начал осознавать какое именно положении в иерархии Инферно занимает Доминика. Тем более, когда увидел сразу семь ламий – которых вживую, на поле боя, никогда не видел больше чем двух. И то две такие твари – уже серьезная проблема. Очень серьезная.

Ламии притягивали взгляд своей холодной красотой, но именно эта холодность вызывала отторжение – змеиная сущность проглядывала во всех движениях демониц. Даже волосы, которые в моменте могли казаться… человеческими, что ли, красивыми, при движении словно прилипали к коже, совсем не мешая движениям; в боевом же виде черты лица ламий заострялись, а под кожей проглядывала змеиная чешуя. Она и сейчас, впрочем, проглядывала – при ходьбе. Если внимательно присматриваться, можно было заметить, как кожа маленьких и аккуратных ступней видоизменяется перед самым касанием земли.

В полумраке, подойдя к такой деве познакомиться и увидев ее вблизи, можно заработать нешуточный испуг, вплоть до заикания или чего похуже. И это в обычном их виде, не в боевой трансформации – в таком случае сразу можно молитву всем богами начинать читать.

Всей ситуации придавало некоторой пикантности то, что если берсеркеры, демонологи и колдуны меня показательно совершенно не замечали, повинуясь только командам Доминики, то ламии обращали ну просто очень пристальное внимание. Буквально вились вокруг – я словно в клубке змей оказался.

Надеюсь, это не оттого, что я в своей прошлой жизни, по чистой удаче правда, уничтожил сразу два «змеиных» гнезда. Долго мне тогда кошмары снились; и не оттого, что я такой впечатлительный, а оттого что каждая ламия – сама по себе сильный ментат, особенно в части гипноза. И мне, как индигету хорошо ощущавшему эманации смерти, гибель сразу нескольких десятков этих тварей тогда очень прилично ударила по мозгам.