– Будьте сдержанными. Будьте терпеливыми. Будьте уверенными.

Мастер-сержант замолчал, оглядывая строй. Уголок его рта едва искривился в легкой усмешке: его фраза про оставшуюся «более простую» часть отбора была понята так, как и полагалось. И самые главные слова при начале отбора, как и полагается, затерялись. Для этого, впрочем, все способствовало – расслабление усталости после тяжелого марша, официанты в накрахмаленных рубашках, мягкая музыка, льющаяся с палубы аэростата.

– Первая и вторая шеренга напра-а…во! Первая и вторая шеренга, шагом… марш!

Пока кандидаты один за другим, негромко переговариваясь, двигались по трапу, я смотрел в затянутое облаками небо.

Усмехаясь также, как и мастер-сержант. Который не соврал – впереди была действительно более простая часть отбора. Все действительно просто – во время нее как требовалось выполнять в основном только две команды: бежать и спать.

Другое дело, что и первое и второе было настоящей пыткой.

Потому что совсем не зря предстоящая нам часть отбора называлась «мясорубка в морозилке».

До настоящего начала отбора у меня оставалось всего несколько счастливо-спокойных часов. И напрасно тратить я их не собирался. Первым поставив ранец в белый круг предназначенного мне места, уже налегке прошел к ближайшему столу. Есть хотелось, но плотно живот набивать нельзя ни в коем случае – «будьте сдержанными», первый постулат отбора, произнесен мастер-сержантом был не просто так.

Игнорируя официантов (а это и не официанты, а переодетые офицеры Корпуса на самом деле), я опять же первым среди кандидатов забрал со стола с посудой большую плоскую тарелку. И, не обращая внимания на остальных, явно опасающихся подвоха, прошел ко столам.

Так, возьму вот эту красную, приготовленную в духовке рыбу – аж рассыпающуюся на ломтики, и вот эти крупные устриц, полдюжины, сюда же накидать перепелиных яиц, немного зелени и десяток молодых, совсем маленьких поджаренных картофелин. Парочка… троечка… нет, четверочка и-и-и даже пятерочка самых разных соусов, настоящих произведений поварского искусства, фруктовая тарелка и безалкогольный глинтвейн – не собираясь плотно наедаться, я все же собирался получить последнее за грядущий месяц удовольствие от хорошей кухни.

Сложной конструкцией удерживая сразу две тарелки и высокий стакан с глинтвейном на них, придерживая его подбородком, я под взглядом кандидатов прошел к одному из пустых столов на возвышении. Видимо, все решили посмотреть на реакцию двух безмолвных сержантов, которые – в отличие от мастер-сержанта, отправились в полет с нами.

Не обращая внимания на чужие взгляды, я поставил тарелки на стол, развернул кресло и расселся максимально удобно. Наслаждаясь видом: с палубы ресторана прекрасно видно панораму пиков Варгрийского хребта – который мы огибали, чтобы попасть в сердце Первой горной бригады Корпуса, в цитадель Мессена.

Удобно устроившись за столом, я любовался видом и наслаждался вкусной едой. Сидел спиной к накрытым столам и сгрудившимся на палубе кандидатам в офицеры Корпуса. Но краем глаза все же замечал, как остальные, видя, что мои действия реакции спартанцев не вызвали, понемногу осваиваются. Расходятся по палубе, подходят ко столам, набирают еду.

Только сейчас я подумал, что, решив не терять времени, немного погорячился. Все ведь видели, что я набрал две тарелки еды, но мало кто присматривался что именно я себе положил. А я ведь брал калорийное и сытное, а не жирное и объемное.

Наедятся ведь сейчас некоторые до отвала… а впрочем, пусть своим умом думают, отстраненно и лениво размышлял я, накалывая очередную маленькую картофелину на двузубую вилку. И больше беспокоясь о то, какой соус для нее выбрать, и что взять после – зелень или уже политую лимоном устрицу.

После того как завершил неторопливый прием пищи, поднялся и глядя на остатки былого благополучия на пустых тарелках, попрощался с подобным удовольствием на месяц. Если пройду отбор, только через месяц, после прохождения и начальных курсов, на этом же самом месте смогу снова вкусно пообедать.

Аккуратно убрал за собой (под одобрительными взглядами официантов, которые не официанты совсем), отнес пустые тарелки на тележку и двинулся вдоль столов, выглядывая знакомые черные с синевой волосы. Нашел почти сразу. Себастиан сидел за одним столом вместе с Дженнифер. В принципе, это хорошо – одна она, возможно, меня и слушать бы не стала.

– Привет, – подошел я к парочке Агилар.

За стол присаживаться не стал.

Юные члены фамилии Лариан в ответ на мое приветствие отвлеклись, повернулись, но сразу не ответили.

– Тебе здесь не рады, Рейнар, – наконец недовольно поморщился после долгой паузы Себастиан. Дженнифер же просто отвернулась.

Как я узнал за месяц затворничества, граничащая с ненавистью неприязнь Агилар ко мне была следствием не столько моей репутации. Неприязнь к Кайдену шла от их неприязни к моему брату, вернее деду – к Десмонду. Сам Десмонд это кстати отрицал, в стиле «ничего не знаю»: мы с ним связывались по моей инициативе как раз по этому поводу. И фальшь в словах Десмонда чувствовал хорошо.

При этом граничащая с ненавистью неприязнь лично ко мне была тем более страннее, что к отцу моему (Кайдена) Себастиан, да и вообще весь Дом Лариан, испытывал уважение – что и подтвердил сам Себастиан участием в моей дуэли. В общем, большой клубок вопросов, которые пока без ответов. А спросить пока и не у кого.

– Всего пара слов и секунда внимания. Прошу вас, – посмотрел я в глаза сначала Дженнифер, очень коротко, чтобы не дать волю эмоциям, а потом повернулся к Себастиану.

Агилар переглянулся с сестрой, после коротко кивнул.

Присев за стол, я повернулся так, что моего лица никто из рядом находящихся не видел. Для того, чтобы никто – в том числе «официанты», не смогли прочитать по губам.

– Что хотел? – демонстрируя агрессивную невежливость, опередил меня Себастиан.

Какой он… грубый и невоспитанный. Если бы не Дженнифер, я бы, наверное, ему уже сказал о том, что приличные люди неприлично выставляют себя в свете подобным детским поведением.

Если бы не Дженнифер.

– Третий комплект, – произнес я, глядя ей в глаза. – Термобелье. Здесь, в спа-зонах, есть раздевалки. Переоденьтесь заранее, наденьте оба третий комплект термобелья, на холодную погоду, под свою одежду.

Сообщив это, я смотрел на обоих, дожидаясь понимания сказанного в поблескивающим синим отсветом глазах брата и сестры Агиларов.

– Совет, которому я вас очень прошу, – выделил я интонацией это слово, – последовать.

Не дожидаясь вопросов, кивнул озадаченному Себастиану и больше стараясь не смотреть на Дженнифер, поднялся и направился к ближайшей спа-зоне.

Последняя возможность хорошо погреться, упускать которую я не собирался.

На выложенном декоративным булыжником краю бассейна я остановился и оглянулся по сторонам. Многие из кандидатов, как будто невзначай, внимательно посматривали на меня.

Отвернувшись, я полностью разделся, аккуратно уложив одежду на ближайшем шезлонге аккуратной горкой. На меня, пока я раздевался, смотрели. По-разному: внимательно, с интересом, с насмешкой.

Обнажение среди своих в сословиях индигетов не было зазорным: в коммутаторе Кайдена я нашел самые разные фотографии самых разных мероприятий, где одеждой совсем не заботились. Другое дело, обнажаться в компании с совсем незнакомыми людьми, пусть и индигетами, было все же не принято. Но мне, после первого прохождения курса спартанца, было все равно. Да и остальным, тем кто пройдет морозную мясорубку, тоже будет все равно – обнажение в общей душевой казармы будет казаться незначительной мелочью. Другое дело, что мы пока не прошли мясорубку, и мое свободное поведение некоторым неприятно, непривычно и даже смешно.

Но на многих мне наплевать – меня волновала только Дже… Дженнифер. Поэтому я и предупредил ее о том, чтобы переоделась. Чтобы ей не испытывать неудобств совсем скоро, переодеваясь в толпе на палубе среди всех кандидатов. И пусть даже, если не пройдет отбор, после белой таблетки Дженнифер забудет все что произойдет, мне не хотелось, чтобы она испытывала лишние неудобства. И вообще я очень надеялся, что мясорубку она предпочтет не проходить и поедет домой.