Солдат-император Галлиен обдумывал письмо, которое он получил от Антония Порция Бланда вскоре после известия об убийстве Одената. Он хотел послать на Восток военного губернатора, но старый Антоний Порций, которого он помнил как верноподданного человека, уверял, что молодая царица Зенобия все держит в руках и что она уже назначила командиром восточных легионов бывшего преторианского префекта10. Марка Александра Бритайна.

Семья Александров хорошо известна здесь, в Риме. Марк — старший сын. Многим казалось забавным, что Александры придерживаются старых традиций законопослушности, честности, трудолюбия и благочестия перед богами, но Галлиен благодарил самого Юпитера за то, что тот послал ему таких замечательных подданных. С Марком Александром восточная граница будет в безопасности, и даже сенат в редком порыве доброй воли одобрил его назначение.

Чувствуя себя уверенно, Галлиен отправился в поход, чтобы подчинить готов, которые снова совершили набег на, римскую территорию. К несчастью, его отъезд побудил его полководца Авреола, командовавшего кавалерией в Милане, поднять бунт. Галлиен поспешил обратно, чтобы осадить Милан. Но едва он оказался там, как был убит группой недовольных полководцев. Они выдвинули в качестве нового императора Клавдия II. Тот быстро победил Авреола, казнил его, а потом возглавил успешную военную кампанию против германских племен. Восточная империя была забыта.

Через несколько недель после убийства Галлиена весть об этом достигла Зенобии в Пальмире. Всем стало ясно, что Клавдий забудет про восточную часть мира. Взглянув на Лонгина, Зенобия сказала:

— Оденат говорил, что подходящий момент когда-нибудь наступит. И вот время пришло!

— Так вот чего вы желаете, ваше величество? Освободить Пальмиру от Рима?

Она рассмеялась, и он услышал в ее голосе нотки торжества.

— Свобода для Пальмиры — единственное, чего я желала, Лонгин, но я была молода, и мне не хватало опыта. Недостаточно освободить Пальмиру, нам нужно подчинить территории вокруг, чтобы сохранить в безопасности наши ближайшие границы. Я хочу, чтобы вся Римская Восточная империя принадлежала Пальмире, моему сыну. И я получу ее!

Она высказала то, что он давно уже подозревал.

— Вы должны действовать очень осторожно, ваше величество, — медленно произнес он. — Вначале все должно делаться от имени Римской империи. В конце концов вы ведь будете использовать легион, который они оставили здесь, в Пальмире.

— Легион наемников, Лонгин. Легионеры из Нумибии, Мавритании и Кирены! Их можно купить.

— Это потребует не только денег, ваше величество.

— Я знаю, Лонгин. Нужны победы, ведь эти наемники любят вкус победы так же, как и звон золота. Вначале я должна завоевать их доверие, а потом куплю их: сначала победами, которые столь милы их сердцам, а потом золотом, которого они так жаждут. Вы правы. Сначала все должно делаться от имени Рима, и только когда римский легион окажется в моих руках, мы поднимем знамя Пальмиры.

— А как же Марк Бритайн, ваше величество? Предаст ли он Рим ради Пальмиры?

— Не знаю, — честно ответила она.

— Неужели вы пожертвуете своим собственным счастьем ради Пальмиры, ваше величество?

— А зачем мне нужно жертвовать им, Лонгин? Пока римский легион и мое собственное войско сражаются вместе ради Рима, не будет никаких конфликтов. Рим недостаточно компетентен, чтобы править на Востоке. Ведь он находится слишком далеко, чтобы как следует управлять здесь. Марк на нашей стороне. В конце концов он ведь не член римского сената. Подобно мне, он происходит от двух народов — от британцев и от римлян. Последние пятнадцать лет своей жизни он провел здесь, в Пальмире, и с каждым днем он все больше становится пальмирцем.

Лонгин покачал головой. Там, где дело касалось Марка Бри-тайна, Зенобия была слепа на оба глаза.

— Вы, как всегда, слишком беспокоитесь, Лонгин, — поддразнила его Зенобия. — Время принимать решение еще не настало, и, может быть, для Марка такое время никогда не придет. Мы с ним и друзья, и любовники. Когда Вабе исполнится восемнадцать лет, я выйду замуж за Марка и предоставлю моему сыну править одному. Я хочу иметь детей от Марка.

Лонгин снова покачал головой. Она — блестящая правительница, но когда речь идет о ее любовнике, она ничего не понимает. Любовь действительно ослепляет.

— Хватит хмуриться, Лонгин! А то ты уже начинаешь походить на грозовую тучу.

— Я думаю о том, что ждет нас впереди, ваше величество.

— И тебе, очевидно, не нравятся выводы, к которым ты пришел, — сказала она в ответ. — Не бойся, Лонгин. Все будет хорошо. Завтра я начну готовить армию для похода в Сирию.

— На этот раз вы пойдете с ними, ваше величество?

— Да, на этот раз я пойду с ними. А ты, мой старый друг, останешься здесь, в Пальмире, чтобы быть с царем в мое отсутствие. Эта кампания не будет долгой, но я должна решительно подчинить себе сирийцев, — ответила она.

— Сирийцы привыкли к тому, что их завоевывают. Они не доставят вам много хлопот, ваше величество, — сухо произнес Лонгин.

Сомнительно, что Зенобия вообще слышала его слова, углубившись в размышления, сидя за столом с географическими картами. Ее пальцы безостановочно блуждали по пергаменту: Дамаск, Антиохия, Эмес, Бейрут. А над Сирией лежала вся Малая Азия — Киликия, Каппадокия, Вифиния и Понт; Галатия, Ликия и Памфилия; Лидия, Пафлагония; Мизия, Фригия и Коммагена. Потом ее пальцы скользнули вниз, прошли через Палестину и Аравию и наконец двинулись в Египет. Легкая улыбка заиграла в уголках ее губ. Да, Египет будет внешней границей ее Пальмирской империи, а другой ее границей станет крайний запад Малой Азии. Она выглянула в окно и посмотрела на восток. Как далеко отодвинутся восточные границы? Возможно, это будут Армения и Парфия. Но сейчас ее главный враг находится на западе. Это Рим. В Персии старый царь Шапур давно уже разбит. Теперь он держал свой опустевший двор и рассказывал о своих прошлых победах, одержанных им еще до Одената и Зенобии.

Она почувствовала, как восторг наполняет ее душу. Она знала — ее старания принесут победу. Она не могла понять, откуда это известно ей, и все же была уверена. Марка, разумеется, не осчастливила перспектива того, что она отправится в поход.

— Ты ведь сделала меня командиром легионов. Неужели ты не доверяешь мне и думаешь, что я не смогу как следует командовать ими?

— Я не ставлю под сомнение твою компетентность, дорогой, Но ведь я царица. На этот раз я должна пойти вместе с армией. Когда был жив Оденат, в этом не было необходимости, потому что он вел их. А я оставалась в Пальмире и правила от его имени. Однако сейчас власть в Пальмире принадлежит мне, и я должна идти вместе с легионами. Ваба еще слишком молод, и он очень много значит для нашего народа. Пока он не женится и не произведет на свет сына, мы не можем рисковать. Вот почему я обязана пойти с войском Пальмиры. — И она бросилась в его объятия, слегка коснувшись его губ. — Неужели это так ужасно, что в этом походе я буду вместе с тобой, мой дорогой?

— На самом деле это лишняя ноша для меня, любимая, — честно признался он. — Как же я смогу вести армию, если каждую минуту буду беспокоиться из-за того, что ты в опасности? В военных походах приходится встречаться с такими лишениями, о которых ты и не подозреваешь, Зенобия. Мы просто не сможем тащить с собой все эти безделушки и взять штат девушек-рабынь, которые необходимы для удобства женщины.

Кассий Лонгин снова уселся на свой стул, и его лицо, лицо эстета, осветила озорная улыбка. Разговор обещал стать очень забавным.

Зенобия вздохнула. Пройдя через комнату, она остановилась перед шкафчиком, протянула руку и достала оттуда два палаша. Повернувшись, она бросила один из них оторопевшему Марку.

— Защищайся, римлянин! — воскликнула она, сбросив длинную столу и переступив через нее. Под столом на ней была только тонкая белая льняная сорочка.