— Ну и прекрасно, я очень рад за тебя. Ты женщина умная и на своего Рогожина быстро управу найдешь. Будете жить в любви и согласии.

— А как же быть с Поликарпом?

— При чем тут твой брат? Венчайтесь и уезжайте в Курскую губернию. А когда братцу шею свернут, получишь в наследство ваш постоялый двор.

— Кто же нас повенчает? Нужно в своей церкви венчаться, где меня священник знает. Иван здесь чужой, да и я, получаюсь, чужая. Поди, незнакомые попы не захотят связываться.

О самой технической стороне вопроса я, признаться, не думал. Самого меня венчали безо всяких документов, но по протекции главы епархии, епископа, так что вопросов к нам с Алей ни у кого не возникало. Как проходят венчания в обычных условиях, я не знал. Помнил только по художественной литературе, что в критических случаях влюбленные подкупали попов.

— Ладно, зови своего Рогожина, сходим в ближайшую церковь, попробуем договориться.

— А подружку где взять?

— Какую подружку?

— Невестину подружку, корону держать.

— В смысле, держать над тобой венец? Это что, так обязательно?

— А как же! Я все-таки первый раз иду замуж!

— Пригласим фрау Липпгарт.

— Как же ее можно приглашать, когда она лютеранка!

Меня все эти сложности начали раздражать. Это как водится: подставил шею, на нее тотчас сели и ножки свесили.

— Ладно, будет тебе подружка, — пообещал я.

— Правда? — обрадовалась Марья Ивановна. — Вот это шарман, так шарман. А кто она?

— Это вопрос интересный. Ты что, за нее замуж собралась? Какая тебе разница! Подружка как подружка. Моя сестра тебя устроит?

— А у тебя здесь есть сестра?

Было похоже, что Марья Ивановна от счастья резко поглупела.

— У меня все есть. Зови своего Рогожина, пойдем о венчанье договариваться.

Иван Иванович после бурной ночи был истомлен и высокомерно брезглив. Однако никакого недовольства предстоящим браком не высказывал. Сколько я за последнее время узнал Марью Ивановну, у них должна была получиться идеальная русская семья, когда мужа водят на коротком поводке, и он чувствует себя любимым сыном собственной супруги.

Я объяснил жениху нашу задачу, и мы отправились в ближайшую церковь, совсем маленькую, где, как мне казалось, легче и дешевле было растлить служителя Всевышнего сребром и златом. Однако первый же священник, с которым я начал договариваться о венчании, оказался человеком неприступным. Поп был толст, ленив и уравновешен. Как мне показалось, никакие земные слабости ему не были чужды, но рисковать большим из-за малого, он оказался не готов.

— Жених или невеста из моего прихода? — задал он вполне резонный вопрос.

— Нет, — сказал Рогожин, — я сам помещик из Курский губернии.

— Вот в Курске и венчайся, сын мой, — решил батюшка.

— Отче, — вмешался в разговор я, — дело в том, что молодым нужно срочно обвенчаться. С нашей стороны благодарность будет особая.

Поп понимающе хмыкнул, но отрицательно покачал головой и, перекрестив нас, ушел к себе в ризницу. В соседней церкви священник был совсем иного склада, шустр и суетлив, но и он венчать молодых отказался наотрез. Иван Иванович на такие обломы реагировал с олимпийским спокойствием и смотрел на меня со скептической улыбкой.

— Почему бы нам не обвенчаться в приходе Марьи Ивановны? — резонно спросил он. — Ты же, Хасбулат, сам говорил, что у их семьи есть постоялый двор на дороге в Царское Село?

Вопрос был вполне резонный и для меня не простой Объяснять перед венчанием жениху, что родной братец невесты немного того-этого, не совсем адекватный, было в данной ситуации не с руки

Однако после посещения четвертого по счету храма я начал сомневаться, удастся ли вообще решить этот вопрос в городе.

Было похоже на то, что император гонял не только своих чиновников, но и божьих.

Проболтавшись без толку часа три по церквам, мы с Рогожиным вернулись в пансион. Марья Ивановна и фрау Липпгарт, которой та открыла тайну предстоящего брака, с нетерпением ждали нашего возвращения. Обе были взволнованы и нетерпеливы. Пришлось их разочаровать.

— А почему бы нам не обвенчаться в церкви возле вашего имения? — опять поднял вопрос, на который так и не получил вразумительный ответ, Иван Иванович.

Назвав постоялый двор имением, он явно переборщил, но зато произвел впечатление на хозяйку пансиона.

— О, вы есть аристократ?! — уважительно спросила она.

— А то! — подтвердил я. — Марья Ивановна есть генеральская дочь, а не поросячий хвостик!

— Вы как генеральская дочь хотите кушать хвост свиньи? — не до конца поняла, что я хотел сказать, фрау Липпгард.

Однако стеб стебом, но вопрос нужно было решать незамедлительно. Кроме проблем замужества спутницы, у меня было полно собственных.

— Мария, ты знаешь своего священника? — спросил я.

— Отца Глеба? — уточнила она так, как будто я был обязан знать и его, и остальных попов ее церкви. — Конечно, знаю, я ему исповедуюсь.

— Придется вам венчаться у него.

— А как же… — начала говорить Марья Ивановна и замолчала.

— Постараемся, чтобы венчание прошло быстро, — предупредил я ее вопрос. — Церковь далеко от вашего дома?

— Не очень. А ничего плохого не случится?

— Постараемся, — ответил я. — Нам нужно взять с собой одного из наших жильцов держать венец.

— А почему ты сам не можешь, ты что, не православный?

Быть православным и носить имя «Хасбулат» было совсем не просто, но коли мои знакомцы не знали даже того, когда произошла Куликовская битва, то о таких тонкостях как топонимика, речь вообще не шла.

— Я не смогу быть на венчании, вместо меня будет сестра. Ведь ты хотела иметь подружку?

— А почему?… — опять завела свое эта любознательная особа, но я так сверкнул взглядом, что она проглотила оставшуюся часть вопроса.

Уговорить участвовать в венчании отставного чиновника Родиона Аркадьевича оказалось несложно, он томился от скуки в благочестивом пансионе и был рад даже маленькому развлечению. Сложнее оказалось представить непосвященной публике мою невесть откуда появившуюся сестру. Пришлось придумать феньку, что она пришла к нам в гости на рассвете, когда все спали, и теперь находится в моей комнате. Фрау Липпгарт такое самоуправство покоробило, но я пообещал оплатить ее посещение, и добрая женщина просияла от удовольствия.

Распрощавшись с удивленными постояльцами, не понявшими, почему я не остаюсь на свадьбу, я нырнул в свои покои и спешно переоделся в женское платье. Если быть предельно искренним, то женщина из меня получилась не то чтобы очень. Вполне средний товарищ, которому нужно приложить максимум усилий, чтобы привлечь к себе хоть какое-то внимание мужчин. Правда, малый рост при перемене пола сыграл мне на пользу — я уже не смотрелся таким шибздиком.

Натянув платье и надев поверх него легкий шелковый салоп, я остался при своей обуви. Одежды были длинными, до самого пола, и своей изящной ножкой удивить петербургское общество было совершенно невозможно, а потому не было смысла менять удобные сапоги на неразношенные женские сапожки.

Следующей сложной частью моего туалета был платок, который я повязал не совсем правильно. Вообще-то, по статусу мне полагалась шляпка или чепчик, но император и здесь внес в частную жизнь граждан свои коррективы, запретив своим подданным, включая женщин, носить круглые головные уборы. Выходить же на люди, в дворянском платье, поверх которого был надет мещанский салоп, да еще и в треугольной шляпке, было совсем нелепо.

Не успел я привести себя в относительный порядок, как ко мне в комнату влетела заинтригованная Марья Ивановна. Она хотела было что-то спросить, но, увидав меня в новом обличии, смутилась и извинилась за то, что вошла без стука.

— Извините, сударыня, я думала здесь Хасбулат. Вы, наверное, его сестра?

Честно говоря, меня всегда поражает человеческая невнимательность, если не тупость. Кажется о том, что сестрой у меня и не пахнет, невесте можно было догадаться самой. Однако она смотрела на меня совершенно как на женщину, безо всякого удивления, Будто неведомо откуда взявшаяся сестра могла непонятно как появиться в нужное для нее время, в полном жильцов пансионе.