— Сестра, — лаконично ответил я, даже не меняя голоса.

— Я знаю, ваш брат мне много рассказывал о вас, — порадовала меня Марья Ивановна. — А вы знаете, я сегодня выхожу замуж!

— Вот это да! — порадовался теперь я за нее. — И кто он, ваш счастливый избранник?

— Богатейший помещик Курской губернии, красавец, герой. Влюбился в меня с первого взгляда!

— Вам можно только позавидовать, И когда свадьба?

— Сегодня. Разве Хасбулат ничего не говорил? Он обещал, что вы будете на венчанье подружкой.

— Буду, для этого я сюда и пришла, — ответил я, поражаясь, как она может не понимать, с кем разговаривает.

— Вас как зовут? — задала новый вопрос Марья Ивановна.

— Меня? Софья, — назвался я первым пришедшим в голову женским именем.

— А меня Мария.

— Очень приятно.

— Вы, Софья, не поможете мне одеться к венчанию?

— Да ради бога, нам женщин и раздевать, и одевать — сплошное удовольствие

— Тогда пойдемте скорее, а то если вернется Хасбулат, а я буду не готова, он может рассердиться. У него, знаете ли, очень тяжелый характер!

Я был несогласен с такой оценкой своего «брата», но спорить не стал и пошел в комнату Марии.

Особого выбора одежды у невесты не было. Мало того, гардероб был весьма скромный, только те вещи, которые мы купили в немецкой лавке. Тем не менее, одевание превратилось для меня в хождение по мукам. Так что на будущее я зарекся участвовать в подобных авантюрах. Если же судьба еще вынудит меня иметь дело с дамскими туалетами, то вопрос может стоять только о помощи в раздевании.

— Ах, Софья, ты не понимаешь, эти чулки никак не подходят к такому платью! — стенала Марья Ивановна. — К ним нужно платье из газа и брюссельские кружева!

— Но у тебя нет ни газа, ни кружев! И вообще, ты собираешься сегодня венчаться?!

— Ах, что мне делать! Я просто в отчаянье! — по-моему, напрочь позабыв о самой причине одевания, страдала невеста.

Уже нетерпеливый жених несколько раз стучался к нам в комнату, уже старичок-чиновник Родион Аркадьевич вежливо покашливал за дверями, а мы все никак не могли выбраться из трех осин.

Наконец мне все так надоело, что я накричал на невесту голосом отсутствующего «брата». Даже теперь Марья Ивановна ничего не поняла и лишь рассеяно огрызнулась. Короче говоря, она так задурила мне голову своими тряпками, что я начисто забыл, что мы отправляемся почти что в логово разбойников.

Когда, наконец, мы были готовы, возник вопрос об отсутствующем Хасбулате и обещанном приданном в три с половиной тысячи рублей.

Жених отказался ехать венчаться, пока не увидит своими собственными глазами деньги. Пришлось «сестре» невесты показать ему сотенные бумажки и пересчитать для наглядности всю сумму,

Следующая задержка произошла потому, что Иван Иванович никак не мог найти подходящего извозчика.

На дешевом «ваньке» курскому богатею ехать было западло, а приличный экипаж долго не попадался. Когда, наконец, все сладилось, был уже третий час пополудни, а ехать нужно было далеко, да еще и в объезд по Дворцовому мосту.

Я уже последними словами проклинал свой долбаный дешевый гуманизм, от которого, как выходило, никому не было радости. Единственное, что оказалось приятного во всей этой кутерьме, это то, что за все время пути мы ни разу не попали в дорожную пробку. Улицы оказались свободны и от транспорта, и от царских ГАИшников

Наемная четырехместная карета с шиком подкатила к церкви Спаса недалеко от Галерной гавани. Время было неурочное, и народа в ограде храма почти не оказалось, Марья Ивановна в сопровождении жениха и старичка Родиона Аркадьевича отправилась договариваться с отцом Глебом, а я, как скромная провинциальная девушка, остался при карете.

Отпускать моих спутников без присмотра было чревато непредвиденными осложнениями, но иного выхода у меня не было. Из опасения встречи с бандитствующим братцем, я находился во всеоружии, правда не только женских чар. Ходить же изящной походкой, с длинной саблей, спрятанной под салопом, у меня не получалось.

Прождав минут двадцать, я уже собрался было отправиться узнать, в чем задержка, когда из храма вышел Родион Аркадьевич и замахал мне руками. Я вылез из кареты и, велев кучеру ждать нашего возвращения, отправился в церковь.

Храм Спаса был небольшой, но вполне цивильный.

— Договорились? — спросил я у Родиона Аркадьевича, ждавшего меня на паперти.

— Батюшка хочет поговорить с родственниками, — ответил старичок. — Иван Иванович с ним поссорился.

Противостоящая группа из мирян и священнослужителей стояла невдалеке от алтаря.

По позам и лицам можно было понять, что переговоры зашли в тупик.

Марья Ивановна плакала, а счастливый жених, отворотив от иереев морду, изображал собой статую непреклонности. Священник, как я догадался, отец Глеб, был не на шутку рассержен и что-то ему выговаривал.

Я подошел к ним и поклонился батюшке. Тот небрежно сунул мне руку для лобызания.

— …окоянствуешь со гордынею! — окончил он фразу, начала которой я не слышал.

— Позвольте, батюшка, как же так получается! Мы, кажется, в своем полном праве, как православные христиане! Сто рублей, хотя и ассигнациями, деньги не малые!

Я хотел спросить, о чем спор, но вовремя вспомнил, что девице в мужские разговоры встревать не пристало.

— Нет денег, не женись! — повысил голос священник. — Марью Ивановну я знаю, наша прихожанка, а вот тебя вижу впервые. Может, ты вор и разбойник!

— Меня вся Курская губерния знает! — вскричал оскорбленный Иван Иванович.

— Батюшка, можно вас на минутку, — потянул я за рукав попа.

Отец Глеб удивленно посмотрел на шуструю юницу, потом гневно на скаредного жениха и, демонстративно повернувшись к последнему спиной, спросил раздраженно:

— Чего тебе, отроковица?

— Начинайте венчание, — попросил я, сунув ему в руку стольник. — У нас мало времени.

— А ты кто такая, девица-красавица? — удивленно спросил иерей, с ловкостью фокусника пряча деньги в широкий рукав рясы.

— Подружка невесты.

— Ну, коли так, то сразу бы сама подошла, а то вишь, курский богач за бумажный рупь ожениться собрался! Быстро окручивать?

— Время — деньги.

— Идите к алтарю, — пригласил отец Глеб новобрачных, — мне самому недосуг, у меня матушка животом мается, полечить ее нужно, — пояснил он мне, видимо, в оправдание своей спешки, — а тут всякие нам голову морочат.

Кого он имел в виду, говоря «нам», отец Глеб не сказал, но я догадался сам.

На церемонии венчания я присутствовал второй раз в жизни, и оба раза проходило оно по сокращенной схеме. Первый раз венчались мы с Алей, и тогда поп был сильно выпивши, второй теперь, и новая напасть — у матушки-попадьи заболел живот!

Однако таинство есть таинство. Мы с Родионом Аркадьевичем встали за спинами брачующихся с венцами в руках, отец Глеб начал скороговоркой читать молитвы на старославянском языке, дьячок загнусавил себе под нос невнятные скороговорки. Процесс, как говорится, пошел, и вскоре кончился. Молодые обошли вокруг алтаря, обменялись кольцами, поцеловались и стали мужем и женой.