– А ты не видишь?

– Прикажи парням пустить меня к Шальзе! У него рана, а они даже близко меня не подпускают!

– И правильно делают. Авось не сдохнет.

– А если заражение начнется? Он тебе нужен в горячке? Мне вот нет!

– Да мне он вообще не нужен. А вот королю…

– Вот королю и будешь объяснять, дикарь нечесаный!

– Молчи, младенец, у тебя еще молоко на усах не обсохло, – огрызнулся Эрик без всякой злобы.

Джейми он ценил. И на некоторую грубость даже внимания не обращал. Понятно же – парень самоутверждается. Почему бы и не так? Там поругается, здесь получит, тут надает… ну и вырастет мужик. Тем более лекарь уже получился отличный.

Рик усмехнулся, когда на шее Джейми блеснул баронский сапфир.

– Вы, простите…

– Джеймс, барон Донтер, ваше высочество. Прошу прощения за свою грубость, но раненые важнее этикета…

– Донтер? – Джес вскинул брови.

Но Джейми срезал и его:

– Ваше сиятельство, прошу также меня простить – я готов поговорить с вами позднее, когда люди перестанут нуждаться в моей заботе и помощи. Эрик, ты прикажешь или нет?

– Прикажу, куда я денусь. Но с тобой пойдут мои парни. И не развязывать эту тварь…

– А если лубки…

– Джейми, ты головой подумай! Ему жить до палача, самое большее. Зачем на него время тратить? Пусть не загнется, а остальное не важно!

Парень вздохнул.

Эрик все говорил верно. Но… Вирманин не стал ожидать окончания его душевных терзаний. Подозвал двоих своих ребят и послал их с Джейми к командующему.

– А возможно ли его допросить сейчас? – Джерисон таки не удержался. Интересно же, с чего их вдруг так.

Эрик считал, что возможно. Но…

– Лучше не надо. Все на взводе, еще увлекутся… пусть из него все потом палач вытряхнет.

– А вы ничего не знаете о заговоре?

Эрик помотал головой:

– Говорят, лэйр Тримейн что-то раскопал. А я… я так…

Прикидываться шлангом (даже не зная, что это такое) у вирманина выходило весьма талантливо.

К Ричарду и Джерисону подошел герцог Фалион.

– Ваше высочество, рад видеть вас живым и здоровым.

– Да и я вас, герцог. Как вы себя чувствуете?

– Честно говоря, после купания в ледяной воде в моем возрасте я опасался худшего, – признался Фалион. – Но Джейми – чудо. Мальчишка меня чем-то приказал растереть, напоил каким-то снадобьем… как вино, только в десять раз сильнее, и я себя отлично чувствую. Разве что голова побаливает.

– А расспросить вы никого еще не пытались? Про заговор?

Фалион отрицательно покачал головой.

– Я решил, что это подождет. Нам до Лавери еще несколько дней пути. Но сейчас все вымотались и устали. И раненых много – вирманам тяжело дался этот бой.

– Тоже верно, – признал принц. – Успеем. А кто еще выжил?..

Утром Рик и Джес решили взять в оборот Джейми, но их ждало разочарование. На кораблях хватало раненых, Джейми был нарасхват, так что у него просто не было ни времени, ни желания разговаривать. Разве что выяснили, что Джейми не докторус, что он ученик того самого дин Дашшара и что он законный наследник Донтера.

Ни Рик, ни Джес не были дураками и понимали, что вирмане о чем-то умалчивают. Но о чем? И зачем? И это серьезно давило на психику.

Эрик их просвещением заниматься не собирался. Пусть граф Иртон расплатится легким моральным террором за отношение к супруге. А принц…

А от коронованных особ и вообще лучше держаться подальше. Кто их знает, что там у них в голове творится. Не так поклонишься – навек виноватым останешься… нет уж. Пришли, спасли – и отвали.

Рика и Джеса это не устраивало, но все козыри были на руках у Эрика. Приходилось подчиняться.

Корабли со всей возможной скоростью шли к столице.

Похороны всегда нагоняли на Лилю тоску и утомляли. Но сегодня хоронили тех, кого она знала и к чьей смерти – будем честны – приложила руку.

Ивельены.

Лоран, герцог Ивельен, Питер, маркиз Ивельен, Амалия, маркиза Ивельен, Сесилия, Джес и младшая девочка. Ее имя постоянно вылетало у Лилиан из головы. А смотреть было больно, больно, больно!!!

Если бы не она…

«Да, как ни тяжко это признавать, – их кровь на твоих руках. Ты просто играла в Шерлока Холмса, девочка. И забыла, что здесь умирают по-настоящему».

Лица Лорана, Амалии и Питера были искажены болью. Лица детей спокойны. И Лиля надеялась, что их хотя бы не мучили.

И все же…

«Все ароматы Аравии не отмоют их кровь с моих рук…»[3]

– Ваше сиятельство…

Кисть Лилиан сжала теплая сильная рука. Ганц. Алисия чуть покосилась, но тут же встала так, чтобы закрывать разговаривающих. Умница… и кто ее гадюкой назвал, какой… гад?!

Лиля улыбнулась другу.

– Ганц, как я рада вас видеть! Хоть кто-то рядом…

Ганц смотрел тоскливо. Хор пел. Знать, присутствовавшая на похоронах, перешептывалась. Потом Ивельенов уложат в саркофаги и отправят в родовой склеп. В Ивельен. Но отпевание здесь. Чтобы все видели, чтобы не возникло сомнений в их смерти.

– Роман и Джейкоб у вас?

– Да…

Лиля вздохнула. Что делать с этими двумя червячками, она решительно не представляла. Пищат, чего-то требуют… а чего? Но, как оказалось, с этим было просто. Кормилица плюс нянька – и радуйся. Правда, Лиля на этом не остановилась и добавила всем «медикам» практику на новорожденных. Кормить, купать, пеленать – а почему нет?

Родительских чувств у нее стихийно не возникло. И прижимать младенцев к сердцу с воплем: «Какая прелесть!!!» – тоже не тянуло.

Забота? Будет им забота. И учителя. И развитие. Только любви не требуйте.

– Я себя чувствую виноватой, – тихо, на ухо Ганцу призналась Лиля.

Взгляд светло-карих, почти ореховых глаз мужчины был спокоен.

– Я тоже. Но это начали не мы.

– Нет.

– Не вы заставляли Ивельенов предавать, интриговать, участвовать в заговорах. Вы просто в это попали. И были вынуждены выплывать, как из водоворота. Я же… это моя работа – бороться с такими. Почему я должен чувствовать себя виноватым?

– Потому что мы живы, а они нет. Потому что пострадали дети.

Пение закончилось. Ганц чуть стиснул кисть графини в дружеском пожатии, потом отпустил.

– Поговорим вечером.

Лиля кивнула и отправилась провожать Ивельенов в последний путь.

Джерисон отсутствовал, король прийти не мог, поэтому из близких на похоронах были она и Алисия. Они положили небольшие букетики из кипариса на каждый гроб, сотворили знак Альдоная, выслушали соболезнования, произнесенные без особого чувства.

Лиля откровенно не горевала, как и Алисия. Пришедшие сплетники понимали, что ничего не узнают. Ну и… какой смысл стараться?

Церемония шла чинно и мирно.

Чувство вины еще раз ударило по Лилиан при виде спокойного лица младшей девочки. И отступило.

– Дети – да. Они пострадали. И что?

Ганц удобно устроился в кресле у камина. Лиля и Алисия сидели тут же, в глубоких креслах с гобеленовой обивкой. Больше в комнате никого не было.

– Это дети. Они ни в чем не виноваты…

– Разве? – прищурился Ганц. – Это дети, да. Но это еще и законные наследники престола, в пользу которых и велась интрига. Думаете, если бы перед Джесом-младшим встал вопрос – Миранда или он, он бы решил его в пользу Миранды?

– Нечестный прием.

– Я говорю правду. Эти дети уже были отравлены призраком власти. Поверьте, это было для них наилучшим выходом.

– Смерть…

– Хорошо. Они остались живы. Что дальше?

– Вырастут, женятся…

– И рано или поздно их найдут эмиссары Авестера. И предложат так, что те не откажутся. Смута, разруха, война… скольких детей вы готовы принести в жертву, чтобы эти остались жить?

Лиля закрыла лицо руками.

– Это бесчеловечно, Ганц.

– А жизнь не всегда позволяет нам оставаться людьми. Иногда приходится замараться в такой грязи…