На столе появилась незамысловатая еда: ржаной хлеб, самодельный квас и сваренная в мундире картошка. Из заначки дед вытащил пузатую бутыль мутного самогона. Не иначе железнодорожный отшельник держит в сарае самогонный аппарат. Но от спиртного друзья категорически отказались.

Чтобы не прослыть нахлебниками, Сергей вытащит из рюкзака собранный специально для этой встречи пакет. Ужин разнообразили мясной паштет, копчёная колбаса, сыр и, страсть самого деда, большая плитка горького шоколада.

Наконец Сергей сдвинул пустую тарелку в сторону и расслабил брючной ремень. Самое время пожалеть глупых горожан. Сваренную в чистейшей деревенской воде картошку не заменит никакой ресторанный шик с привкусом хлорки из городского водопровода. Ну а квас из ржаного хлеба не сыскать ни в одном даже самом дорогом ресторане.

Сергей, положив перед собой толстый блокнот в кожаном переплёте и шариковую ручку, обратился к хозяину:

- Дед Фёдор, можно вас расспросить кое о чём?

- Про дела местные? – прищурился дед. – Ну слушайте, коли дело есть.

Дед Фёдор опрокинул гранёный стакан самогонки и пустился в пространственное повествование.

- Места здесь, ребятки, глуше некуда. Когда взялись богатства севера пользовать вот и проложили лет двадцать назад ету железную дорогу. А до етого здесь и советской власти не было. Так себе: тайга – закон, медведь – прокурор, а уж волчья стая за присяжных была.

Дед говорил много и весьма охотно. В прошлом профессиональный охотник, исходил здешние края вдоль и поперёк. Медведя бил, кабана, лисицу. Только когда годы напомнили о себе ломотой в простуженных ногах, ушёл на покой. Устроился обходчиком. Железную дорогу в то время как раз построили. За сорок с лишним лет насмотрелся в местных лесах всякого. Рассказал и о таинственных дорогах.

- Есть здесь такие. Сам часто по ним хаживал. Только через чур хитрые они. Шириной метра два, не более. Вместо камней или бетона какого вкопанные в землю круглые такие пирамидки. Верхушка у них нарочно срезана. И вкопаны пирамидки по самый ровень. Буйна трава меж етих тупых концов растёт. Можно в метре мимо такой дороги пройти и не заметить вовсе. Ну а уж с верлёта или самолёта ни в жизнь не углядеть.

Помянул дед о редких деревнях раскольников. Ещё при Петре Великом бежал сюда народ от тягот царских. Ни озёр, ни рек, сплошная тайга на сотни километров. Иди, свищи. Да не все покой находили. Много по здешним краям страшных легенд ходит. Целые деревни уходили на поиски лучшей жизни, да так никто и не возвращался.

Сергей старательно записывает рассказы старика, лишь изредка перебивая и задавая уточняющие вопросы:

- О деревне Пакино, будьте добры, подробней. Вы сказали, что местные жители какие-то странные. А в чём именно заключаются эти странности?

- Да как сказать, – старик призадумался. – Все они какие-то не такие: говорят чудно, с медведями хороводы водят. Ни електичества, ни дорог путных до них нетути. Радио и того нет.

Как-то разок принёс я им зисторный приёмник на батарейках. Мне его начальник один за медвежью шкуру отдал. Дай, думаю, людям пользу учиню, связь с внешним миром налажу. Да только включил я его… такое началось! Бабы детишек хвать и с воем на улицу. Мужики как повскакали, двумя пальцами закрестилися. А староста ихней ка-а-ак хрястнет по приёмнику кочергой, только зисторы в стороны полетели. Меня из деревни вон. Еле ноги унёс. С тех пор за версту ету Пакину обхожу. Народ там страсть тёмный.

***

Между тем Яну наскучило слушать болтовню подвыпившего деда. Старательно записывать услышанное, наводящими вопросами направлять поток воспоминаний старого обходчика в нужное русло, по крупицам собирать информацию – пусть Сергей занимается. Ему и шариковую ручку в руки. От нечего делать Ян облокотился на стол и принялся шарить глазами по комнате.

Ничего интересного. Даже для музея древнерусского быта ничего не сыскать. Дед хоть и живёт на задворках цивилизации, но не в прошлом веке. Как вдруг в щели между бревенчатой стеной и русской печкой загорелись два зелёных огонька. Ян вылупил глаза. Что за чертовщина?

А! Ну да, Ян чуть не рассмеялся во всё горло. На самом деле перед ним узкое зеркало, а таинственные огоньки у него за спиной. Интересно даже.

Но вот зелёные огоньки плавно выплыли наружу. На свет маловатной электрической лампочки показалась вытянутая морда, мохнатые лапы… Из-за печи вышел огромный чёрный кошак. Касаясь длинными усами пола и настороженно поглядывая на людей, местный заведующий мышами прилёг на брюхо и по-пластунски пополз к столу.

Во дает! От удивления Ян замер на месте. Это по круче пьяного трёпа старого обходчика. Кот ползающий по-пластунски. Даже слышать о подобном не приходилось. Но, Ян сощурил глаза, что коту нужно?

Хозяйский кот дополз до рюкзака возле стола и внимательно, подняв усатую морду, посмотрел на людей. Вид подпёртого рукой затылка успокоил его. Кот с видом знатока уставился на рюкзак и даже потрогал его лапой. Интересно, Ян, сидя за столом, превратился в камень, что хозяйской кот собирается делать с завязанным и застёгнутым на клапаны рюкзаком?

Котяра, повертев головой, ухватился зубами за зелёный шнурок, и, Ян чуть не вспотел от напряжения, развязал стягивающий рюкзак узел. Во даёт! Не теряя времени, ворюга, а именно таким оказался хозяйский кот, залез во внутрь. Снаружи нервно болтается длинный хвост. Прошуршав целлофановыми пакетами, кот полез обратно, но не с пустыми руками. Вслед за наглой мордой из рюкзака показался огромный кусок копчёной колбасы.

Ну это слишком! Представление пора завязывать, пока мохнатый артист не смылся с места преступления с честно украденной колбасой. Ян резко нагнулся и схватил кота за бугристую шкирку.

- Дед Фёдор, ваш кот? – Ян поднял ворюгу вместе с украденной колбасой над столом.

- Мой, - хозяин виновато улыбнулся.

Кот молча болтается на весу, но и не думает выпускать украденную колбасу. Наоборот, ещё крепче вцепился в неё всеми лапами.

- Отпусти его, мил человек, - сердечно попросил дед. – Всё б ничего – золотой кот. Как у меня прибился, так всех мышей и крыс в подполе передавил. А зимой, бывает, и зайцев из лесу таскает. Только, вот беда: хлебом не корми, дай что-нибудь стащить.

Вот полож ему ету колбасу в миску. Морду отвернёт, нипочто жрать не будет. А ка бы стащил – враз бы умял. Ложки, спички, еду всякую, вечно у меня тырит.

- Так он у вас что – клептоман? – удивился Андрей.

- Точно! – согласился дед. – В первой год был у меня с проверкой бригадир. Умный мужик, технарь кончал. Так эта шкура стащил у него пачку папирос. Прямо из куртки на вешалке из кармана вынул. И зачем коту папиросы, спрашивается. Вот Тимофей Григорьевич его Клёпой и окрестил.

Колбасу отобрали, кота отпустили. Недовольно шевеля усами, Клёпа подпрыгнул метра на два и ловко забрался на печку. Подогнув лапы, его кошачье величество улеглось на краю полицы. Презрительно глядя на людей полузакрытыми глазами, кот громко заурчал.

- Дед Фёдор, - Сергей вернулся к расспросам, - а про каменный куб можете что рассказать?

- И вы, туда же, – вопрос не понравился хозяину. – На кой ляд помянул его прошлой осенью. Не иначе самогонки перебрал.

- Но всё же, - вежливо, но настойчиво, попросил Сергей. – Расскажите. Ради этого куба мы и постучались в вашу дверь. Как я понимаю, у вас с ним связаны неприятные воспоминания. Но, очень прошу, расскажите.

- Ладно, - буркнул дед. – Насчёт истории – это ты в точку. Так и быть, расскажу. Только смотрите – пожалеете.

Дед Фёдор наполнил стакан мутным самогоном и залпом осушил его до дна. Закусив холодной картофелиной, но уже без прежнего энтузиазма, дед начал рассказ:

- О кубе етом я с тех самых раскольников знал. То же вот, заинтересовался. Молод был, глуп, на приключения потянуло. В общем, собрался и шасть в тайгу. Староста деревенский, ето ещё до зисторного приёмника было, подробно обрисовал, как найти его. Только всё равно недели две по лесу бродил. Вроде и приметы совпадают, и по науке, то есть по компасу иду, а нет его и все тут!