Среди многочисленных других еретиков, пострадавших от рук инквизиции, стоит отметить Яна Гуса из Богемии. Гус был профессором Пражского университета, а с 1401 года – деканом философского факультета. В то время Церковь владела 50 процентами всей земли в Богемском королевстве. Как и Уиклиф [9] в Англии, Гус требовал перераспределения церковного имущества и настаивал на других церковных реформах. Он также яростно и гневно возражал против торговли индульгенциями – практики, которая столетие спустя вызовет такое негодование у Мартина Лютера. На Констанцском соборе в 1415 году Гус был обвинен за свою прямоту в ереси и сожжен на костре.

В 1304 году умер папа Бенедикт XI. Летом следующего года король Франции Филипп IV, или Филипп Красивый, сумел посадить на Престол Святого Петра своего собственного кандидата Бернара де Гота, архиепископа Бордо. Новый понтифик принял имя Климента V и стал действовать по указке французского монарха. Этого, однако, было мало Филиппу, одержимому честолюбием и жаждой господства. Чтобы еще больше укрепить свою власть, он пошел на радикальные меры: в 1309 году он похитил папский престол и перенес его из Рима в Авиньон. Ему суждено было оставаться в Авиньоне почти три четверти века, и все семь пап, всходившие на него в течение этих лет, были французами. Когда Григорий XI в конце концов вернулся в Рим в 1377 году, французские кардиналы избрали еще одного папу, впоследствии именовавшегося «антипапой», который оставался в Авиньоне. «Великой схизме» 1378 года – конфликту между соперничающими папами или между папами и антипапами – суждено было продолжаться вплоть до 1417 года. В начале «авиньонского пленения», когда Климент V только взошел на Святой престол, инквизиция оказалась перед лицом совершенно новой задачи. В прошлом она обращала свои силы на изобличение еретиков. Теперь же ей предстояло схватиться с самым могущественным из числа всех подобных институтов христианского мира того времени – рыцарями Храма.

Изначально орден тамплиеров возник в Святой земле в начале двенадцатого столетия, вскоре после взятия Иерусалима во время Первого крестового похода. К 1300 году тамплиеры уже представляли собой гигантскую, разветвленную международную корпорацию – настоящую империю, уступающую по богатству и влиянию только самому папскому престолу. Если поначалу орден состоял из воинов, то теперь в нем было даже больше функционеров, бюрократов, работников и обслуги. Орден владел огромными поместьями по всему христианскому миру – не только в областях, находившихся под духовной властью Рима, но и в тех, что находились под вердиктом Греческой православной церкви Константинополя. В этих поместьях собственные работники ордена заготавливали лесоматериал, занимались сельским хозяйством, выращивали лошадей, разводили скот и овец. Кроме того, орден владел судами, которые возили шерсть и другие товары, а также доставляли пилигримов и крестоносцев в Святую землю и обратно. Тамплиеры располагали самой передовой военной технологией эпохи. Их военные ресурсы – с точки зрения опыта, материальной части и личного состава – превосходили возможности любой другой подобной организации Европы. Они также считались главными банкирами Европы, искусно управляли потоками денежных средств по всему христианскому миру и осуществляли сложные финансовые операции от лица монархов, духовенства, знати и купцов. И, сверх того, они были широко уважаемыми дипломатами, способными действовать в роли независимых посредников в споре враждующих сторон. Их посольства имели дела не только с католическими правителями, но и с Византийской церковью, а также с военными, политическими и религиозными представителями ислама.

Учитывая роль, которую они играли, едва ли удивительно, что тамплиеры вызывали все возрастающие зависть и подозрение; а их высокомерие, их дерзкая надменность и крайняя заносчивость порождали еще большую враждебность. Но для нелюбви к ним существовали и более веские причины, по крайней мере в том, что касалось Церкви. Еще в начале тринадцатого столетия, когда был объявлен крестовый поход против альбигойцев, папа Иннокентий III подверг орден критике, обвинив храмовников в своеволии и даже в вероотступничестве. Среди прочего тамплиеры подозревались в том, что принимали в свои ряды отлученных рыцарей, которые благодаря этому могли получить погребение в освященной земле, в чем иначе им было бы отказано. Они также были известны своим неуважительным обращением с папскими легатами. Рыцари Храма демонстрировали нехристианскую терпимость по отношению к мусульманам и иудеям. А во время альбигойского похода они приютили в своем ордене немалое количество известных катаров. В самом деле, некоторые из их гроссмейстеров и региональных магистров происходили из видных катарских семей. К началу четырнадцатого столетия французский король Филипп IV имел множество причин для нелюбви к ордену Храма. Кроме того, он желал присвоить себе их богатство, поскольку постоянно нуждался в деньгах.

В 1291 году он велел арестовать во Франции всех итальянских купцов и банкиров, а их имущество присвоил себе. В 1306 году он изгнал из своего королевства всех иудеев, а их собственность также конфисковал. Вероятно, неизбежно Филипп должен был обратить свое внимание на тамплиеров как на новый источник дохода.

Однако у Филиппа были и причины бояться тамплиеров. Со времен потери Святой земли в 1291 году орден был фактически бездомным, не имеющим постоянной базы или штаб-квартиры. На какое-то время тамплиеры поселились на Кипре, но остров оказался слишком маленьким для их грандиозных планов. Они завидовали рыцарям Тевтонского ордена, родственного их ордену, которые установили почти независимое государство в Пруссии и Ливонии, далеко на северо-востоке, вне пределов досягаемости каких-либо притязаний со стороны папской власти. Тамплиеры мечтали о том, чтобы самим создать подобное государство, но поближе к центру европейской активности. Их взоры были обращены на Лангедок, все еще пребывавший в разоренном состоянии после крестового похода против альбигойцев. Перспектива появления автономного, самостоятельного и боеспособного государства тамплиеров в его собственной вотчине не могла не вызывать беспокойства у французского короля. У Филиппа, таким образом, имелся целый ряд благовидных предлогов и даже вроде бы веских причин для того, чтобы выступить против тамплиеров – и сделать это так, чтобы одновременно нейтрализовать их как угрозу и захватить их богатства. Разумеется, помогало то, что папа был его ставленником. Помогало и то, что инквизитор Франции Гийом Парижский числился в качестве его личного исповедника и близкого друга. Налицо были все предпосылки для сговора – и для того, чтобы Филипп мог действовать с видимостью полной законности. Какое-то время до этого один из министров Филиппа собирал и пополнял изобличающие материалы на тамплиеров, которые хранились под охраной доминиканцев в Корбее. Из этих материалов явствовало, что самым подходящим обвинением против ордена была бы ересь, – и такое обвинение, вероятно, было не совсем безосновательно.

Таким образом, 14 сентября 1307 года представителям королевской власти по всей Франции были разосланы циркуляры, содержавшие приказ о производстве ареста в пятницу 13-го числа следующего месяца всех тамплиеров, находящихся в их юрисдикции. Члены ордена должны были содержаться под строгим надзором в одиночном заключении, затем по одному доставляться на допросы к уполномоченным инквизиторам. Каждому должны были официально зачитываться пункты обвинения, и каждому обещалось прощение, если он признавал обвинения и возвращался в лоно Церкви. В случае отказа признать выдвинутые против него обвинения тамплиера надлежало немедленно отсылать к королю. Тем временем вся собственность ордена должна была быть конфискована, и должны были быть составлены подробные описи всего имущества и всех материальных ценностей. Хотя эти повеления исходили от монарха, они официально провозглашались властью инквизитора. Филипп тем самым мог заявлять, что действует сугубо по приказу инквизиции, и отрицать какую-либо личную заинтересованность в этом деле. Дабы поддержать этот фарс, сам главный инквизитор Гийом Парижский написал своим приспешникам по всему королевству, перечисляя преступления, в которых обвинялись тамплиеры, и разослал инструкции для их допросов. В последовавшие за этим месяцы инквизиторы по всей Франции добросовестно выполняли свою работу, допрашивая сотни тамплиеров. Немалое число жертв рассталось с жизнью в ходе процессов – тридцать шесть в одном только Париже, еще двадцать пять в Сансе. Но большинство тамплиеров, арестованных во Франции, были либо очень юными и неопытными, либо престарелыми. Многим рыцарям Храма, видимо, заранее предупрежденным, удалось спастись. Ничего из предполагаемых «сокровищ» ордена, которые надеялся присвоить себе Филипп, так и не было найдено. Либо на самом деле они никогда не существовали, либо были заблаговременно переправлены в безопасное место. Затем последовали семь лет допросов, пыток и казней, отмеченных судами и отречениями от признаний. В 1310 году почти 600 французских тамплиеров выразили угрозу папе, что отрекутся от своих признаний и встанут на защиту своего ордена. Около семидесяти пяти из них были сожжены инквизицией как впавшие в повторную ересь. Наконец, орден Храма был официально распущен папой, и 19 марта 1314 года два самых высокопоставленных его члена – Жак де Моле, великий магистр, и Жофруа де Шарне, его ближайший сподвижник, – были сожжены на медленном огне на одном из островов Сены. В годы, предшествовавшие этому мрачному финалу, тамплиеры подвергались особенно упорным преследованиям в регионах, где Священная канцелярия действовала наиболее эффективно – во Франции, в Италии, в некоторых областях Австрии и Германии. В других местах преследованию ордена успех сопутствовал меньше. В Англии, например, где инквизиция никогда до этого не действовала, было попросту некому вести преследования. Филипп поэтому написал своему зятю, незадолго до этого коронованному Эдварду II, подстрекая того обрушиться на тамплиеров. Английский король был возмущен предложением – настолько, что даже написал правителям Португалии, Кастилии, Арагона и Сицилии, убеждая их не поддаваться тому давлению, которое будет оказывать на них Филипп. Эдвард просил своих собратьев по Престолу «не внимать наветам дурных людей, коими движет, по нашему убеждению, не нравственное усердие, но дух алчности и зависти».