Спустя семь лет, в 1491 году, Кельнский университет выпустил предупреждение, что всякое оспаривание реальности колдовства «повлечет за собой грех противодействия инквизиции». С помощью псевдологических доводов это положение было вскоре после того превращено в неоспоримое инквизитором из Комо, который заявил, что «многие люди были сожжены за посещение шабаша, что не могло быть сделано без согласия папы, а это является достаточным доказательством того, что эта ересь была реальной, ибо Церковь наказывает только явные преступления». По словам современного историка:

В прошлом было ересью верить в колдовство. Теперь, в одно мгновение, ересью стало не верить. Уже имелась машина, от которой никому, кого Церковь желала счесть опасным, не было спасения. Повсеместно была создана атмосфера массовой паранойи. И теперь можно было призывать к ответу козлов отпущения даже за природные катаклизмы, тем самым реабилитируя и Бога, и дьявола. Если учесть яростное женоненавистничество инквизиторов, то этими козлами отпущения почти неизменно должны были становиться женщины. В булле от 1484 года, которая официально признавала реальность колдовства, папа Иннокентий VIII особо упомянул двух людей:

Генрих Инститорис был доминиканцем и около 1474 года уже назначался инквизитором в Зальцбург и Тироль. В Зальцбурге он служил духовным наставником доминиканской церкви. В 1500 году он был назначен папским нунцием и инквизитором в Богемию и Моравию. Его коллега Яков Шпренгер также был доминиканцем, приором монастыря ордена в Кельне. В 1480 году он стал деканом теологического факультета Кельнского университета. Годом позже его назначили инквизитором в области Кельна, Майнца и Трира. В 1488 году он стал главой всей немецкой епархии доминиканского ордена. Около I486 года, примерно через два года после того как они были упомянуты в булле папы Иннокентия VIII, Генрих Инститорис и Яков Шпренгер выпустили книгу. Этот текст безусловно должен стоять в ряду самых постыдных и непристойных – в самом глубоком моральном значении этого слова – произведений во всей истории западной цивилизации. Книга имела название «Маллеус Малефикарум», «Молот ведьм», подразумевавшее молот для использования против ведьм, и более чем на 500 страницах современного издания и в самом деле вполне буквально являла собой молот. Популярность ее была такова, что к 1520 году, спустя всего лишь тридцать четыре года после своего появления, она выдержала тринадцать изданий. С тех самых пор ее не устают переиздавать, и, как ни дико, все еще находятся люди, которые принимают ее всерьез. Еще совсем недавно, в 1986 году, она была заново переведена на английский язык и сопровождена восторженным панегириком Монтагю Саммерсом, эксцентричным эзотериком, претендующим на посвященность, и самозваным экспертом по вампирам и оборотням. По словам Саммерса, «Маллеус» – «в числе самых важных, мудрых и весомых книг мира». На случай, если такая похвала покажется слишком сдержанной или слишком умеренной, Саммерс заключает:

С профессиональными, жуткими и подчас порнографическими подробностями «Маллеус» берется описать предполагаемые проявления колдовства. Книга притязает на то, чтобы быть авторитетным самоучителем не только для инквизиторов, но и для судей, магистратов, светских властей разного рода и – шире – всякого достаточно неуравновешенного психически гражданина, склонного подозревать вокруг себя присутствие колдовства. В действительности же она являет собой руководство по сексуальной психопатологии и служит наглядной иллюстрацией патологической фантазии, вырвавшейся из-под контроля на волю. С одержимостью, суть которой тут же бы стала очевидной любому современному психологу, – и даже с любованием – в тексте живописуются совокупления с дьяволом, половая связь с инкубами и суккубами, другие различные формы эротических переживаний и сексуальной деятельности (или бездеятельности), приписываемой извращенным воображением демоническим силам. В тексте предлагаются методы постановки диагноза и определения прогноза. Описываются терапевтические процедуры и якобы целительные наказания. Приводятся формулы и рецепты экзорцизма [21]. В своей трактовке заявленной темы книга претендует на поистине энциклопедический размах и масштаб. И, по сути дела, она стала разновидностью суррогатной Библии для инквизиторов и не только для них одних. Как говорит в своем неуместном панегирике Монтагю Саммерс – на этот раз справедливо, – «Маллеус» «лежал на скамье каждого судьи, на столе каждого магистрата. Он был последней инстанцией, неоспоримой и не подлежавшей сомнению. Неявным образом он признавался не только католическим, но и протестантским законодательством». «Маллеус» начинается с открытого заявления о том, что «утверждение о существовании ведьм является настолько католически верным, что упорное отрицание его должно считаться определенно еретичным». В этом слышится явный отзвук папской буллы 1484 года, которая пересмотрела предыдущую позицию Церкви, официально признав пресловутую реальность колдовства. Заявив о своей основной посылке, «Маллеус» идет дальше:

Другими словами, инфернальные силы беспомощны сами по себе. Они способны творить зло только с помощью какого-то человеческого посредника. А потому теперь вина за невзгоды, прежде приписываемые неисповедимым поступкам Бога, процессам природного мира или козням дьявола, недоступного для власти инквизиции, возлагается на людей. Теперь, случись что не так в отлаженном функционировании мира вещей, всегда можно наказать кого-нибудь за это. Согласно свободно-ассоциативной логике «Маллеуса», ведьмы, обладающие наибольшей властью, способны насылать град и бури. Способны вызывать молнию и заставлять ее поражать людей и животных. Способны также вызывать чуму. Способны убивать детей, принося их в жертву демоническим силам. Когда никто не видит, способны делать так, чтобы дети падали в воду и тонули. Способны принудить лошадь взбеситься под своим седоком. Способны возбуждать в людях как сильную любовь, так и сильную ненависть. Способны убивать людей или животных взглядом – так называемым «дурным глазом». Способны прорицать будущее. Способны переноситься по воздуху, «телесно либо мысленно». «Маллеус» признает, что некоторые инквизиторы могут оказаться нерешительными в вынесении наказания, хотя бы из-за боязни колдовских действий против себя, упреждающих или ответных мер со стороны ведьм. Поэтому он спешит заверить, что ведьмы «не могут повредить инквизиторам и другим служителям, поскольку они осуществляют общественное правосудие. Можно было бы привести много примеров в доказательство этому, но время этого не позволяет».