Далее еп. Ипполит нарушает церковную традицию, которая как раз избегает говорить что—то конкретное о процедуре нанесения "печати антихриста" и о ее внешнем виде и утверждает, что и то и другое ему хорошо знакомо: это штрих—код системы ЕАН—13 и "иные апокалиптические начертания вряд ли кто будет вводить". Не буду вдаваться в научные дискуссии о том, есть или нет "шестерки" в штрих—кодах этой системы, напомню лишь, что Синодальная Богословская Комиссия на свой запрос к математикам получила отрицательный ответ на этот вопрос. Но ведь и так очевидно, что штрих—коды ЕАН—13 сегодня уже уходят из жизни в силу появления более сложных систем кодирования информации. Достаточно посмотреть на акцизные марки или на упаковку дорогих электронных приборов, чтобы это понять.

Вообще изрядный сумбур виден в статье преосвященного автора. Он упоминает воздействие на подсознание. Да, это реальность. Но зачем тут же писать, будто "все эти технологии применительно к человеку основаны на личном коде, содержащем символ "666"". Реклама воздействует на подсознание всех людей, ее смотрящих, независимо от того, есть у них личный код или нет, есть в этом коде пресловутые шестерки или нет…

В Заявлении Священного Синода Русской Православной Церкви от 7 марта 2000 г., было сказано: "пытающимся связывать идентификационные номера с “печатью антихриста” напоминаем, что в святоотеческом предании такая печать понималась как знак, закрепляющий сознательное отречение от Христа… Вопреки этой традиции иногда утверждают, что технологическое действие якобы может само по себе произвести переворот в сокровенных глубинах человеческой души, приводя ее к забвению Христа. Такое суеверие расходится с православным толкованием Откровения святого Иоанна Богослова, согласно которому “печать зверя” ставится на тех, кто сознательно уверует в него “единственно ради ложных его чудес” (святитель Иоанн Златоуст). Никакой внешний знак не нарушает духовного здоровья человека, если не становится следствием сознательной измены Христу и поругания веры". Те же выводы были и у Синодальной Богословской Комиссии, заседание которой происходило с участием наместников и духовников крупнейших ставропигиальных монастырей…

Еп. Ипполит делает нам выговор: мол, это "халатное" заявление. Наверно, в его глазах печатью "халатности" помечено и Великопостное 2001 года послание Святейшего Патриарха Алексия, в котором о тех вопросах, которые еп. Ипполит считает "догматическими и сотериологическими", было сказано: "Богословская комиссия и Священный Синод, обсудив тему налоговых номеров, пришли к твердому выводу: принятие или непринятие этих номеров не является грехом. Оно не должно быть причиной для осуждения одних православных христиан другими. Вопрос о том, принимать ли налоговый номер, есть дело свободного гражданского выбора, но никак не является вероисповедным вопросом. К подобному выводу Церковь приходит уже не впервые, приходит после тщательнейшего исследования всех богословских, общественных и научных сторон проблемы".

Мне же представляется, что скорее богословской "халатностью" будет переход на решительно материалистические позиции, предполагающие, что сознание человека есть продукт физических процессов, происходящих в нем. Это все то же стремление все занижать и опускать на уровень земных технологий, которые вл. Ипполит проявил при обращении к теме церковной соборности. Если владыка считает, что технологические процессы могут изменять его сознание и его веру, то возникает вопрос – во что он сам верит? Считает он себя образом Божиим, наделенным неотмирной свободой, или же потомком обезьяны, живущей рефлексами?

Далее в своей статье еп. Ипполит утверждает, что его собратья архипастыри повредились умом: "с принятием богопротивного порядка вещей в человеке повреждается здравый разум. Подтверждением этому являются совершенно непонятные с точки зрения здравого мышления действия некоторых архипастырей". Речь идет о канонических прещениях, налагаемых архипастырями на некоторых клириков, выступавших против Заявления Священого Синода. В версии вл. Ипполита это звучит так: "За то, что человек хочет остаться свободной личностью с именем Божиим, свои же пастыри его и наказывают!?". Нет, наказание были совсем не за это, а за проповедь церковного раскола.

Борьба за право жить без ИНН может быть вполне справедливой и разумной. Но она перестает быть таковой, если борцы начинают отождествлять налоговый номер с печатью антихриста. Она перестает быть разумной, когда эти борцы утверждают, будто люди и приходы, принявшие налоговый номер, лишаются Божией благодати. Вот когда христиане начинают делить себя на чистых и нечистых, духовных и бездуховных, вот тогда рождается раскол. Сама по себе налоговая реформа есть вопрос светский, и различие позиций у церковных людей по отношению к этой реформе вполне допустимо. Но когда человек, не принявший номер, говорит, что принявшие его лишились благодати, то это уже недопустимо дерзкое решение. За подобного рода проповедь и подвергались прещениям некоторые клирики.

Да и имен христианских никто из принявших налоговые номера не лишился. По каким бы признакам ни опознавали нас различные технические системы, в Церкви мы всегда остаемся с нашими крещальными или монашескими именами. И до той поры, пока у св. Чаши мы называем себя и нас называют этими именами, до той поры разговоры о том, будто "вопросы замены христианского имени на цифровой код стали вопросами жизни и смерти" остаются кликушеством.

Преп. Феодор Студит в одном из писем к своим собратьям предлагал – ввиду неизбежной перлюстрации писем – обозначить действующих лиц буквами греческого алфавита. Сам Феодор подписывался последней буквой алфавита – "омега", а его духовника, игумена Платона, обозначала буква "альфа"[373]. Для всех 24 букв греческого алфавита (и для трех дополнительных) нашлись обозначаемые ими персонажи. Так что это не были первые буквы имен. Мы видим, что Святой считал возможным не подписываться своим именем, а других людей упоминал под некими, как сейчас сказали бы, «никами». Отдельно же написанная буква в греческом языке имеет еще и числовое значение. Но древних святых это не пугало.

Вл. Ипполит много потрудился в противостоянии филаретовскому расколу на Украине. Увы, его духовного зрения не хватило, чтобы заметить реальную угрозу раскола и в дискуссиях по поводу налоговых номеров. И сегодня его благословение можно встретить на книгах, написанных и изданных далеко за пределами его епархии, которые несут в себе этот дух тотальной испуганности, подозрительности и даже проповедь раскола. Непонятно, например, по каким канонам могло появиться благословение Тульчинского архиерея на издании книги, написанной насельником ставропигиального монастыря – Троице—Сергиевой Лавры – иеродиаконом Авелем.

Архиерейский Собор 2004 года отметил: "В связи с сохраняющимся в церковной среде смущением по поводу имеющихся и проектируемых систем электронного учета и контроля граждан Отделу внешних церковных связей и Синодальной Богословской комиссии продолжить изучение данной проблемы. Особо отметить недопустимость для архиереев выступать в тех средствах массовой информации, которые провоцируют экстремистские настроения в церковной среде и порочат Священноначалие Русской Православной Церкви… Качество редакционной подготовки и полиграфический уровень изданий в некоторых издательствах остается неудовлетворительным. Нередко на таких изданиях стоит благословение архиерея другой епархии".

Мне представляется, что в этих словах Собора можно найти оценку публикациям статей еп. Ипполита в диссидентских околоцерковных изданиях, которые используют уста тульчинского владыки для обвинения других архиереев в неканоничности, халатности и умопомрачении.