Лилия никогда не сходит.

– Кларенс Донахью? – Маркус выглядел довольным. – Хороший мужик. Вы, наверное, с ним подружились, раз ты в Палм-Спрингсе?

Я хотела было сказать, что мы не друзья, но передумала. А как еще нас можно назвать?

– Проделать это непросто, – добавил Маркус, постучав себя пальцем по татуировке. – Если ты хочешь такую, придется немало повозиться.

Я попятилась.

– Эй, я не говорила, что хочу такую! Зачем бы мне вдруг?

– Затем, что она тебя освободит, – просто произнес Маркус. – Она не дает тебе обсуждать дела вампиров, так? Считаешь, это все? Подумай хорошенько. Что мешает добавить другие виды контроля?

Я уже готова была отказаться от надежд, возлагавшихся на этот разговор, потому что каждый поворот беседы оказывался бредовее предыдущего.

– Я никогда ни о чем подобном не слышала. И никогда не ощущала. Все, кроме защиты информации о вампирах, контролирую я сама.

Маркус кивнул.

– Возможно. Изначальная татуировка содержит лишь принуждение помалкивать. Они начинают добавлять другие компоненты при обновлении татуировки, только если у них есть причины беспокоиться на твой счет. Иногда люди могут сопротивляться этому, и, если они действительно сопротивляются… их отправляют на переобучение.

От его слов меня пробрала дрожь, и я невольно коснулась ладонью щеки: вспомнилась встреча перед отправкой в Палм-Спрингс.

– Мне недавно обновляли татуировку… но все было совершенно обычно.

Обычно. Нормально. Ничего такого, что предполагает Маркус.

– Может быть. – Маркус склонил голову набок и снова пристально взглянул на меня. – А ты уже делала что-нибудь плохое, голубушка?

Например, помогала ли я беглянке-дампиру?

– Зависит от того, что считать плохим.

Маркус с Сабриной рассмеялись. Маркус смеялся громко и заливисто, и очень заразительно, но для меня ситуация была слишком зловещей, чтобы присоединяться к их смеху.

– Возможно, они усилили твою лояльность организации, – сказал Маркус, еще не отсмеявшись до конца. – Но либо добавление было не очень сильным, либо ты его одолела, иначе тебя бы здесь не было. – Он взглянул на Сабрину. – А ты как думаешь?

Сабрина критически оглядела меня. Мне по-прежнему плохо верилось в ее шпионскую роль.

– Я думаю, она будет хорошим дополнением. И поскольку она еще в деле, то может помочь нам… по другому вопросу.

– Мне тоже так кажется, – согласился Маркус.

Я скрестила руки на груди. Не люблю, когда меня обсуждают так, словно меня здесь нет.

– Хорошим дополнением к чему?

– К нашей группе, – пояснил Маркус, потом обратился к Сабрине: – Вообще-то надо бы уже как-то ее назвать.

Сабрина фыркнула, и Маркус вновь переключил внимание на меня.

– У нас смешанный состав. Некоторые – бывшие Воины или двойные агенты, как Сабрина, некоторые – бывшие алхимики.

– И чем вы занимаетесь? – Я жестом указала на окружающую обстановку. – Что-то это все не похоже на крутую базу какой-то тайной группы.

– Ну ты даешь! Красивая и остроумная, – произнес довольный Маркус. – Мы делаем то же, что и ты, или то, что ты хочешь делать. Нам нравятся морои. Мы хотим помочь им, на наших собственных условиях. Алхимики теоретически тоже хотят им помогать, но это, по сути, основано на страхе и отвращении, не говоря уже о строгом контроле над членами организации. Потому мы действуем тайно, поскольку алхимики не любят тех, кто покинул их ряды. Меня они не любят особенно, потому я и очутился в этой дыре.

– Мы присматриваем и за Воинами тоже, – подала голос Сабрина и нахмурилась. – Мне противно было находиться среди этих психов и делать вид, что я такая же. Они заявляют, что хотят лишь уничтожить стригоев, но я слышала, что они и против мороев тоже…

Ко мне вернулось одно из самых тревожащих воспоминаний об арене. Я помню загадочное замечание одного из Воинов, что, дескать, однажды они разберутся и с мороями тоже.

– Но чем вы конкретно занимаетесь?

Разговоры про мятеж и операции прикрытия – это одно, а реальные изменения – совсем другое. Я навещала свою сестру Карли в колледже и видела множество студенческих групп, желающих изменить мир. Большинство из них просто пили кофе, много болтали и ничего не делали.

Маркус с Сабриной переглянулись.

– Я не могу рассказать о наших операциях, – сказал Маркус. – Во всяком случае, до тех пор, пока ты не решишься обезвредить свою татуировку.

Обезвредить свою татуировку… В его словах было нечто зловещее, чтобы не сказать неотвратимое, и я вдруг перестала понимать, что я здесь делаю. Кто на самом деле эти люди? Почему я вообще иду им навстречу? Затем меня посетила другая, почти пугающая мысль: а вдруг я усомнилась в них как раз из-за этого контроля татуировки? Может, она заставляет меня скептически относиться ко всякой критике в адрес алхимиков? Вдруг Маркус говорит правду?

– Я не могу понять другого, – сказала я. – Что означает «обезвредить татуировку»? Просто наложить чернила поверх нее?

Маркус встал.

– Всему свое время. А сейчас нам нужно убираться отсюда. Даже если ты была осторожна, ты наверняка пользовалась средствами алхимиков, чтобы найти меня?

Я заколебалась. Хотя эти ребята были разумны и хотели помочь мороям, мне не хотелось рассказывать им о своей связи с магией.

– Ну, можно сказать и так.

– Я уверен, что ты все предусмотрела, но нам нельзя рисковать.

Маркус с сожалением оглядел студию. Честно говоря, он должен быть мне благодарен за повод убраться отсюда!

Сабрина тоже встала; лицо ее посуровело.

– Я прослежу, чтобы подготовили вторую точку.

– Ты просто ангел, как всегда, – похвалил ее Маркус.

– Слушай, а откуда ты узнал, что я к тебе иду? – поинтересовалась я. – Раз ты успел спрятаться и позвонить ей…

На самом деле мне хотелось знать, как он проник сквозь мое заклинание невидимости. Я чувствовала наполняющую меня магию. Я была уверена, что воспользовалась заклинанием правильно, но Маркус меня обнаружил. Заклинание не действует, если человек знает, где тебя искать. Может, он случайно выглянул в окно, когда я взбиралась по пожарной лестнице? М-да, неловко получилось.

– Меня предупредил Тони. – Марк снова ослепительно улыбнулся. Кажется, он пытался добиться, чтобы я улыбнулась в ответ. – Хороший мальчик.

Тони? Потом до меня дошло. Тот мальчишка на парковке. Он сделал вид, будто помогает мне, а потом заложил меня. Ну, по крайней мере, можно утешаться тем, что с заклинанием я все сделала правильно. Оно не сработало лишь потому, что Маркуса предупредили, что его разыскивает какая-то девушка.

Маркус принялся складывать скудные пожитки в рюкзак.

– Кстати, «Над пропастью во ржи» – отличная книга. – Он подмигнул мне. – Возможно, когда-нибудь мы устроим литературную дискуссию.

Дискуссия меня не интересовала. Наблюдая за Маркусом, я заметила, что он по-прежнему бережет запястье. Мне просто не верилось, что я причинила такой вред, и я чувствовала себя виноватой, несмотря на все случившееся.

– Тебе нужно позаботиться о руке, – сказала я.

Сабрина кивнула, а Маркус вздохнул.

– Я не могу. Во всяком случае, обычным способом. У алхимиков везде глаза.

Обычным способом…

– Э-э… возможно, я смогу помочь вылечить ее необычным способом, – предложила я.

– Ты знаешь врача вне системы? – с надеждой спросила Сабрина.

– Нет. Зато я знаю мороя – пользователя духа.

Маркус застыл. Кажется, я застала его врасплох.

– Что, правда?! Мы слыхали о них, но никогда ни с одним не встречались. Та женщина, как там ее, Соня? Она тоже была из них, да? Она исчезла прежде, чем мы сумели разузнать побольше.

От разговора об Адриане я занервничала, но, возможно, Сабрина и так знает о его существовании, раз они за мною следили.

– Да, она пользователь, но в Палм-Спрингс есть еще один. Я могу отвезти тебя к нему и попросить вылечить.

Маркус взглянул на меня с восхищением. А Сабрина на него – с ужасом.