— А что, у вас тут часто бывает такое небо? — спросила Киири и поглядела в потолок. Она, Перагас и Карамон стояли в каменном коридоре под ареной, дожидаясь своего выхода. — Если да, то я понимаю, почему мой народ предпочел жить под водой!

— Мой отец был моряком, — сказал Перагас, — он плавал в далекие страны, так же как мои деды и прадеды. Я тоже ходил на большом корабле, покуда не попытался научить уму-разуму первого помощника капитана при помощи гандшпуга.

За это меня высадили в первом же порту и продали в рабство. Но я никогда не видел такого неба и не слышал об этом от других, хотя моряки — народ болтливый.

Готов поклясться, что это не к добру…

— Несомненно, — кивнул Карамон и поежился. Наконец-то он начал понимать, что до Катаклизма осталось меньше двух недель. Через тринадцать дней… погибнут двое его друзей, которые стали ему так же дороги, как Стурм и Танис!

Остальные жители Истара мало волновали Карам она. Он не часто с ними сталкивался, однако уже понял, что это эгоистичный и скупой народ, живущий в основном ради собственного удовольствия и ради добывания денег (впрочем, на маленьких детей он смотрел не без сожаления). Только эти двое, Перагас и Киири, были ему близки. Карамон чувствовал, что должен их предупредить. Если они покинут город, то, возможно, избегнут общей печальной участи.

Погрузившись в свои невеселые мысли, Карамон почти не обращал внимания на схватку. На арене сошлись Рыжий Минотавр, прозванный так за цвет волос, покрывавших его звериное лицо, и молодой гладиатор-новичок, прибывший в школу несколько недель тому назад. Только вчера Карамон снисходительно, с чувством собственного превосходства следил за его тренировками.

Внезапно он почувствовал, как напрягся стоявший рядом с ним Перагас, и взгляд Карамона немедленно устремился на арену.

— Что случилось? — спросил он.

— Этот трезубец… — тихо сказал Перагас. — Ты видел его в оружейной комнате?

Карамон, прищурившись на яркий солнечный свет, стал всматриваться в оружие, которым потрясал Рыжий Минотавр, Нет, прежде он не видел такого трезубца. Карамона захлестнула удушливая волна гнева. Минотавр, который был значительно опытнее своего соперника, сильно теснил молодого гладиатора.

Карамон уже знал, что именно минотавры будут противниками их троицы в финальном поединке — они слыли упорными и свирепыми бойцами. Сегодня единственной причиной, по которой новичок продержался так долго, послужило артистическое «искусство» Рыжего. Минотавр носился вокруг своего соперника в таком показном раже, что на трибуне уже не раз раздавался смех.

— Это боевой трезубец, — уверенно определил Карамон. — Арак собирается по-настоящему пустить парню кровь. Смотри…

Он указал на три глубокие кровоточащие раны, которые появились на груди молодого воина. Перагас ничего не ответил. Он взглянул на Киири, но она в ответ лишь пожала плечами.

— Что ты делаешь?! — закричал Карамон, перекрывая рев трибун.

Рыжий Минотавр как раз закончил бой: сбив своего противника на землю, он ловко пришпилил его к опилкам трезубцем, острия которого чудом не пронзили горло молодого гладиатора.

Поверженный боец с трудом поднялся на ноги, изображая стыд и досаду, как его учил Арак. Прежде чем уйти с арены, он даже погрозил кулаком победителю, однако, вместо того чтобы ухмыльнуться Карамону и его товарищам, которые стояли в коридоре у самого входа (принятый среди гладиаторов знак — мол, публику снова удалось поводить за нос), боец прошел мимо, даже не взглянув на них. Карамон успел заметить, что его лицо бледно, а на лбу выступили крупные капли пота.

Руку новичок прижимал к груди, к тому месту, где кровоточили три глубокие раны.

— Это раб Онигиона, — сказал Перагас и положил руку на плечо Карамону. — Считай, что тебе повезло, дружище. Можешь больше не волноваться.

— Что? — переспросил Карамон, растерянно глядя на своих товарищей.

В этот момент из глубины коридора донесся пронзительный крик и глухой звук упавшего тела. Обернувшись, Карамон увидел, что молодой гладиатор лежит на полу, корчась в агонии.

— Не сметь! — Киири вцепилась в Карамона, который хотел броситься к упавшему. — Сейчас наш черед выходить на арену. Смотри, минотавр уже пошел.

Рыжий Минотавр прошествовал мимо, всем своим видом выказывая троице презрение. Минотавры вообще не замечали никого, кто, по их мнению, принадлежал к низшим расам. На умирающего новичка он даже не взглянул. Между тем в коридоре, словно из-под земли, появился гном, за спиной которого маячила гигантская туша Раага. Небрежным жестом Арак приказал великану убрать безжизненное тело.

Карамон колебался, но Киири вонзила ногти ему в руку и потащила за собой, на арену, под палящие лучи солнца.

— Варвар отомщен, — быстро шепнула она. — Твой хозяин на самом деле не имел к этому никакого отношения.

Все это подстроил господин Онигион, а теперь Кварат расквитался с ним.

Немногочисленная публика приветствовала их на удивление громкими криками, так что шум даже заглушил последние слова Киири. Очевидно, при виде своих любимцев самые азартные зрители позабыли о тревогах, но Карамону было не до приветствий. Рейстлин не обманул его! Он действительно не виноват в смерти Варвара. Все, что произошло, было простым совпадением или, что еще более вероятно, дурацкой шуткой Арака.

При мысли об этом гигант почувствовал несказанное облегчение. Он мог теперь вернуться домой! Наконец-то он понял, что пытался сказать ему Рейстлин: у них разные пути, и его брат имеет право идти той дорогой, которая ему больше по нраву. Карамон ошибался точно так же, как ошибались маги Конклава и как ошибалась госпожа Крисания, но теперь он вернется домой и сумеет все объяснить.

Рейстлин не чинит никому вреда. Единственное, что хочет его брат, — это чтобы его оставили в покое и дали возможность без помех заниматься своим любимым искусством.

Выйдя на арену, Карамон приветственно помахал зрителям рукой. Схватка была спланирована заранее, и ее исход был предрешен. Сегодня они выиграют, чтобы в финале схватиться с Рыжим Минотавром. И это произойдет в день Катаклизма…

Но Карамон не думал о каре богов. К этому времени он будет уже дома, с Тикой. Конечно, сначала он должен предупредить своих друзей, должен убедить их покинуть этот обреченный город. Затем он извинится перед братом и заберет Крисанию и Тассельхофа обратно, в их собственное время, и там начнет жизнь заново. Но убираться отсюда надо уже завтра, в крайнем случае — послезавтра.

Как раз в тот момент, когда Карамон и его товарищи раскланивались перед публикой после блестяще разыгранного сражения, на Истарский Храм обрушился смерч.

Зеленое небо потемнело и приобрело зловещий оттенок гнилой стоячей воды.

Над Храмом появились первые бешено взвихренные тучи — они ринулись вниз, словно хищные птицы на добычу. Обернувшись вокруг одной из башен, смерч без труда сорвал ее с основания; фундамента и, подняв в воздух, раздробил мрамор в мелкое крошево. В следующее мгновение каменный град обрушился на город.

Никто не был серьезно ранен, каменные осколки жалили больно, но не причиняли увечий. Погибшая башня Храма служила для обучения молодых жрецов отправлению служб, и, к счастью, по случаю праздников в ней никого не было. Тем не менее обитателей Храма и жителей города обуяла паника.

Опасаясь, что за этим смерчем последуют новые, публика ринулась прочь с трибун и заполнила все прилегающие улицы. Каждый стремился как можно скорее добраться до своего дома. В Храме умолк мелодичный голос Короля-Жреца, а его богоравное сияние померкло. Оценив причиненный Храму ущерб, Король-Жрец и его помощники — праведные сыновья и дочери Паладайна — собрались во внутреннем святилище, чтобы обсудить положение. Остальные жрецы сновали по коридорам, пытаясь навести в них хоть какой-то порядок, так как ураган, проникший внутрь Храма, опрокинул мебель, посрывал со стен шпалеры и поднял тучи мельчайшей пыли, которая скрипела на зубах и щипала глаза.