Генералу Голубеву инквизиторы разрешили позвонить по сотовому телефону коллегам и передать необходимые распоряжения.

Распоряжения сводились к следующему:

— Отель и площадь перед ним оцепить, посторонних близко не подпускать, активных действий не предпринимать, ждать новых сообщений. Никаких попыток штурма! Никаких непродуманных шагов!

Вскоре после этого к отелю подъехала бригада местного телевидения. У нас все-таки не Запад. Там в подобных случаях телевидение прибывает на место событий чуть ли не раньше полиции. В Белокаменске оно опоздало почти на час, но все-таки успело ко второму выходу генерала Голубева на связь. Он сказал:

— Террористы объявили свои требования. Они дают нам двенадцать часов на то, чтобы освободить всех осужденных по делу Рокотова, а также Кружилина и Костальского. Ответ необходимо дать не позднее девяти часов утра, иначе они начнут убивать заложников, сбрасывая их с крыши. Если до трех часов ря названные преступники не будут освобождены, они грозятся начать убивать членов семей губернатора, мэра, генерала Саблина и моей, — при этом голос Голубева дрогнул. — Ребята, я знаю, что потакать требованиям террористов нельзя. Но здесь дети. Они ни в чем не виноваты. А подонки, которые напали на нac — сумасшедшие фанатики. Они не остановятся перед убийством детей. Обсудите там между собой — может быть, стоит обменять жизнь этих чертовых бандитов на жизнь детей. Генерал Саблин и губернатор согласны со мной. Однако нашего решения недостаточно.

— Все понятно, товарищ генерал, — ответил начальник РУОП. — Мы немедленно сообщим о требованиях террористов в Москву и вместе что-нибудь придумаем.

— Думайте, только быстрее. Осталось шесть часов до первого срока.

После этих слов связь прервалась. Правда, тут же милиция и журналисты попытались сами дозвониться до отеля, но оказалось, что все проводные каналы связи со «Снежной Королевой» отключены, а сотовые телефоны не отвечают.

Инквизиторы просто обыскали всех заложников и отобрали у них сотовые телефоны. А обычные телефонные линии проходили через пульт внутренней связи отеля, и отключить их не составило труда.

Правда, имели место и исключения, например, полковник милиции Короленко в тот момент, когда инквизиторы вошли в здание, находился в туалете. А когда патруль террористов приступил к проверке туалетов первого этажа, Короленко там уже не было. Перешагивая через три ступеньки, он быстро поднимался по лестнице.

Последний раз Николай Дмитриевич развелся одиннадцать лет назад и с тех пор семьи не имел, так что ему некого было защищать своей грудью от террористов в нижних залах. Зато внимание у Короленко было отменным, и своих способностей сыщика он за восемь лет руководящей работы отнюдь не утратил. Так что он вовремя заметил, как в отель врываются вооруженные люди с недобрыми намерениями, а так как сам начальник криминальной милиции пришел на праздник безоружным, он счел за благо незамеченным отступить по ближайшей лестнице наверх.

Потом он решил, что чем выше поднимется по этой лестнице, тем больше у него будет пространства для маневра,

Пятидесятилетний полковник недаром любил спорт. Добравшись пешком до пятнадцатого этажа, он даже не запыхался. Но тут Николая Дмитриевича ожидала незапланированная встреча, которая сбила его дыхание и заставила самого полковника остолбенело замереть на середине лестничного пролета.

Невысокий черноволосый человек с усами, шедший навстречу полковнику сверху, не задумываясь, кошачьим движением перебросил свое легкое тело через перила и мягко опустился на ступеньки следующего лестничного пролета. В следующее мгновение он скрылся из глаз.

Знающие люди не зря считали полковника Короленко хорошим сыщиком. Излишне прямолинейным, но все-таки очень хорошим. Он легко отбросил изменяемые функциональные признаки словесного портрета — такие, как цвет волос и усы — и оставшаяся картина один в один совпадала с фотографией, пришедшей накануне по факсу из Московского ГУВД. Это была фотография с лицензионной карточки частного сыщика Константина Данилова.

И примерно в это же самое время далеко внизу, на улице, инквизитор по имени Гордий вдруг почувствовал, как невольное напряжение медленно, но верно съедает его гипнотическую силу, а мороз, усилившийся в эти предрассветные часы, еще более ускоряет этот процесс.

Начальник городского угрозыска Кирсанов, дежуривший в эту ночь по городу, сгонял к отелю «Снежная Королева» всех, кого только мог — включая гаишников, пэпээсов, и даже участковых. Высшая школа милиции, само собой, тоже была поднята по тревоге и выехала к месту событий. А вот своих собственных подчиненных во время этого аврала Кирсанов почему-то обходил стороной.

Когда старшему оперуполномоченному угрозыска Кондратьеву позвонил Короленко, первый еще ничего не знал о событиях в отеле. Он в это время завершал обыск калгановского дома, который не дал никаких положительных результатов. Теперь Кондратьев собирался выехать на поиски места сборища Детей Солнца, дабы выявить в толпе беснующихся сектантов разыскиваемого Данилова.

Однако звонок Короленко не дал этим благим намерениям осуществиться. Полковник звонил по своему сотовому телефону, который он в соответствии с недавно изданной инструкцией всегда носил с собой на случай срочных сообщений и критических ситуаций. А вызвал Короленко служебную машину Кондратьева, где, по счастью, дремал шофер. Телефон прервал его чуткий сон, и через минуту по зову коллеги к машине подбежал Кондратьев.

— Слушай и не перебивай, — сказал ему Короленко. — Я звоню из отеля. Тут неприятности. Похоже на вооруженный захват. Слушай задание. Немедленно найди ту бабу, которая жила с Даниловым, и выбей из нее все, что ей известно про акцию в отеле.

— А ей точно что-нибудь известно? — неуверенно спросил Кондратьев.

— Черт ее знает! Но ты все равно выбей. И сообщи мне по сотовому. А я пока разберусь в ситуации.

Озадаченный во всех смыслах Кондратьев еще с минуту держал трубку около уха, хотя собеседник уже отключился. Потом старший оперуполномоченный приступил к выполнению приказа, для чего вывел из дома своих людей и распорядился, чтобы они оставались на калгановской вилле, пока туда не явится ее хозяин и иже с ним, а когда явятся — задержать их для допроса по подозрению в укрывательстве преступника или преступников.

После этого Кондратьев сел в машину и спешно отбыл, ничего не сказав Туманову и тем самым сильно его удивив. Однако следователь не стал выяснять причину столь поспешного отъезда розыскника и решил тоже дождаться Калганова, который, может, и не укрывал никого, но тем не менее имел кое-какую полезную для милиции информацию, и уже по этой причине заслуживал серьезного допроса с пристрастием.

Кондратьев, между тем, не считаясь с ночным временем и интересами мирных граждан, заявился в ту самую квартиру с тараканами, которую снимал разыскиваемый (и почти уже разысканный) Данилов. За квартиру было уплачено вперед аж до первого февраля, ее хозяина в этот момент не было в городе, и Лена Зверева вовсю пользовалась создавшимся положением — то есть решила жить в этой квартире, пока не выгонят.

Однако когда среди ночи раздались звонки в дверь, а затем громкий стук руками и ногами и наконец крики: «Откройте! Милиция!», Лена подумала, а не будет ли лучше притворится, что она здесь вовсе не живет. И притворялась довольно успешно до тех пор, пока в замочную скважину не закричали:

— Мы знаем, что ты здесь! Открой, или я выбью дверь.

Меньше всего Лене хотелось отвечать перед Костей Даниловым за выбитую дверь. Кроме того, если дверь действительно сломают, то Лене более не удастся убедительно изображать собственное отсутствие, а раз так, то притворяться дальше бессмысленно.

И она открыла дверь.

Ткача подвела самонадеянность.

Вот уж где он совершенно не ожидал никакой опасности, так это во владениях своего друга Грекова, под охраной лучшей в городе службы безопасности и в присутствии высшего милицейского начальства.