– Не знаю. – Она отодвинула высокогорлый сосуд с напитком. – Правда, великолепно?

Глаза ее светились почти как у акробата, выделывавшего невероятные прыжки прямо перед их столом, – длинные пальцы его рисовали в воздухе замысловатые контуры. К нему присоединилась самка-ифака[24], и гимнастический танец продолжился без перерыва, но уже в парном исполнении.

Джон-Том обратился с вопросом к белому пушистому хозяину, сидевшему с другой стороны.

– И я тоже не знаю, друг мой, – отвечал Малу. – Старика в жестком панцире я не видел весь вечер.

– Не тревожься, Джон-Том, – бросил Каз с другой скамьи. – Наш чародей богат познаниями, однако обделен умением развлекаться. Пусть медитирует на здоровье. Кто знает, когда-то нам еще представится возможность полюбоваться подобным зрелищем. – И он махнул в сторону танцоров.

Однако тревога не отпускала Джон-Тома. Обозрев зал, он не заметил и Пога. Это было еще более странно – вкусы мыша были прекрасно известны молодому человеку. Он, конечно, толкался бы сейчас возле танцующих, заигрывая с какой-нибудь легкомысленной сычихой. Но фамулуса нигде не было.

Приятели Джон-Тома были чересчур увлечены приятным времяпрепровождением и не заметили, что юноша исчез из-за стола. Пятнистый долгопят с налитыми кровью глазами указал ему на уходящий в глубины горы тоннель. Джон-Том торопливо направился туда. Шум и музыка затихали позади.

Он уже успел проскочить мимо комнаты, когда услышал знакомый голос – волшебник стонал. Отбросив занавеску, молодой человек зашел внутрь.

Увесистое тело чародея покоилось на тонкой койке, прогибающейся под его тяжестью. Руки и ноги были втянуты в панцирь, наружу выступала одна голова. Она покачивалась и крутилась, словно пародия на прядильщика. Видны были только белки глаз. Чистые сложенные очки аккуратно лежали на стуле.

– Тише! – предупредил его голос. Поглядев наверх, Джон-Том увидел Пога, свисавшего с лампы. Трепетавший над мышом огонек просвечивал сквозь крылья.

– Что это? – спросил Джон-Том, разглядывая стонущего чародея. – Что случилось?

Издалека доносились слабые отзвуки праздника. Музыка более не казалась молодому человеку бодрой. В этой комнате совершалось нечто ужасно важное. Пог предостерегающе поднял палец.

– Мастер в трансе лежит. Я долько пару раз видел дакое. Его нельзя трогать, он запрещает эдо.

И оба остались присматривать за подрагивающим и стонущим в забытьи чародеем. Время от времени Пог слетал вниз, чтобы утереть влагу, выступавшую на открытых глазах волшебника, тем временем Джон-Том следил на входом – чтобы не помешали.

Это было ужасно – слышать подобные стоны из уст старика, пусть и не человека… Беспомощные слабые звуки, которые мог бы издавать заболевший ребенок. Время от времени угадывались обрывки почти понятных слов. Впрочем, в основном комнату наполняло нечленораздельное бормотание.

Звуки слабели. Клотагорб утих, лежа куском поднявшегося теста. Дрожь и подергивания прекратились.

Пог пару раз хлопнул крыльями и слетел вниз посмотреть, что делается с волшебником.

– Уснул деперь, – сообщил он успевшему устать Джон-Тому. – Утомился.

– Но зачем, – спросил человек, – зачем Клотагорбу понадобилось погружаться в транс?

– Узнаем, когда проснется. Все должно происходить естественно. Деперь остается долько ждать.

Джон-Том задумчиво уставился на оцепеневшее тело.

– А ты уверен, что он очнется?

Пог пожал плечами.

– Дак всегда было. Пусдь попробует не очнуться. За ним должок…

За занавеской послышались вопросительные голоса, и Джон-Тому пришлось объяснить причины их отсутствия. Время шло, музыка вдали утихла, и он уснул.

…Огромный бронированный паук с грохотом топал за ним, размахивая конечностями, с клыков его капало. Он бежал изо всех сил, но не мог оторваться от чудовища. Наконец ноги ему отказали и храбрость тоже. Паук сверху поглядел на недвижное тело. Клыки опустились – но не на грудь. Они кололи пальцы.

– Теперь ты не сумеешь играть, – грохотал голос, – теперь ты будешь ходить на юридический факультет, и только… Аха-ха-ха!

Его кто-то тряс.

– Друг, Джон-Том! Мастер проснулся.

Джон-Том потянулся. Он уснул на полу, привалившись спиной к стене. Клотагорб сидел на трещавшей под его тяжестью плетеной кровати и потирал нижнюю челюсть. Он водрузил очки на клюв, потом заметил Джон-Тома. Рассеянный взор проследовал дальше – к помощнику, – потом вернулся обратно.

– Теперь я знаю источник того зла, которым грозит нам Броненосный народ, – бодро объявил он. – Я теперь знаю, где искать корни его.

Джон-Том поднялся на ноги, отряхнулся и озабоченно поглядел на чародея.

– Ну и что это такое?

– Я не знаю.

– Но вы только что…

– Да-да, я знаю – и вместе с тем не понимаю. – Голос чародея казался очень усталым. – Это разум. Удивительно мудрый. Я еще не встречал подобных. Глубин и пределов познаний его я не могу даже измерить. Он вмещает такие тайны, которые я не смею понять… Но разум этот могуч и опасен.

– Достаточно ясно, – проговорил Джон-Том. – А кому он принадлежит? В какой голове находится?

– Вот этого я и не знаю. – В голосе Клотагорба слышались беспокойство и изумление. – Я не встречал подобного разума. Но могу сказать одно. – Чародей поглядел на высокого человека. – Он мертв.

Пог помедлил и спросил:

– Но если эдод ум мертв, как он может помогать броненосным?

– Знаю, знаю, – угрюмо проворчал Клотагорб. – Это бессмысленно. Или вы думаете, что я за мгновение способен познать все тайны Вселенной?

– Извините, – сказал Джон-Том. – Мы с Погом просто надеялись, что…

– Забудь об этом, мой мальчик. – Прислонившись к стене, волшебник устало махнул рукой. – Я познал не более, чем надеялся. Там, где знаний недостаточно, остается надежда… – И он скорбно качнул головой.

– Ум такой мощи и силы и тем не менее мертвый, как камень. В этом я убежден. И все же Эйякрат, чародей броненосных, сумел овладеть этой мощью.

– Зомби, – пробормотал Джон-Том.

– Термин этот мне неизвестен, – заметил Клотагорб, – но я его принимаю. Я приму все, что поможет объяснить это жуткое противоречие. Иногда, мальчик мой, большое знание смущает куда сильней, чем невежество. Конечно, Вселенная объемлет многое, но в ней нет ничего более опасного и противоречивого, чем этот изобретательный и холодный разум.

Маг явно принял решение.

– Теперь, настроившись на этот разум, я, конечно же, обнаружу его обладателя. Придется найти его и уничтожить, он это или она – я не имею представления о половой принадлежности этого существа.

– Но мы не можем эдого сделать, Мастер, – объявил Пог. – Вы же говорите, чдо эдод ум находится под властью великого чародея Эйякрата, а он-до обитает в Куглухе.

– В столице Броненосного народа, – напомнил Клотагорб Джон-Тому.

– Дак дочно. Вод и получается – не сможем… – Пог внезапно умолк, и глаза его сделались такими же большими, как у лемура. – Нед, Мастер! – с ужасом пробормотал он. – Нед! Не надо!

– Напротив, фамулус, сможем. Сперва, конечно, придется все обсудить с нашими спутниками.

– Что обсудить? – Джон-Том опасался, что уже знает ответ.

– Наше путешествие в Куглух – чтобы найти это зло и уничтожить его. Что еще остается цивилизованному созданию, мой мальчик?

– Действительно – что?

Джон-Том внутренне решился. Хуже, чем в Горле Земном, в Куглухе не будет. Мыш явно думает иначе, но Пог-то и собственной тени боится.

Силы вернулись к Клотагорбу. Он слез с кровати и направился к двери.

– Следует переговорить и с другими участниками нашего похода.

– Возможно, не все сейчас в состоянии вести серьезную беседу, – предупредил Джон-Том. – Наши хозяева проявили истинную щедрость.

– Ночь, отданная безвредным удовольствиям, не в состоянии повредить душе, мой мальчик. Однако никогда не следует опускаться до бессознательности. Я рад, что ты сумел сохранить контроль над собой.