— Хороший вопрос, очень обширный, для ответа на него можно горы научных трудов написать. Ну, если в общем, то можно утверждать, что настоящая революция — это естественный результат системного, фундаментального кризиса. Это смена общественной формации, а не просто переворот, когда одни лица во власти сменяют другие. Это смена принципа построения общества. В эпоху, когда началась концентрация капитала, когда стал формироваться империализм, открылись двери для социалистической революции — то есть для обращения всех средств производства в собственность народа, чтобы все люди получали то, что нужно для жизни и развития, чтобы общество развивалось отныне не хаотично, а по разумному плану, в интересах опять же всех людей. Но это не значит, что новые силы придут автоматически. Предстоит тяжелейшая борьба нового с отживающим, которое отчаянно сопротивляется. Ленин указывал на слабое звено в цепи мирового империализма. Да, марксизм говорит, что пролетарская революция происходит в передовых странах. В известной степени, но не в целом, это применимо было и к России — столица, где и решался вопрос о власти, была очень развитым промышленным регионом, с высочайшей концентрацией капитала, где были массы сознательных рабочих — к тому же призванных в армию и на флот, то есть с оружием в руках. А остальная Россия — отсталая, с огромными бедными крестьянскими массами, с примитивным трудом на земле. Эти бедняки-земледельцы стали союзниками восставших рабочих на бескрайних российских просторах. И, что еще очень важно, буржуазия была относительно слабой, не успела должным образом развиться. Таким образом, в России социалистическая революция стала возможна в условиях, когда в процесс свержения отжившей политической системы, то есть феодальной, царской, вклинилась сила, нацеленная на полное и бескомпромиссное преодоление классового деления. Там, где буржуазия крепка, взяла власть уверенно, такого не могло произойти — пример Германия восемнадцатого года. Или, как вариант, силы, нацеленные на бесклассовое общество, могут доминировать в процессе освобождения от иностранной оккупации, свержения какого-нибудь диктаторского режима, причем свержения действительного, а не как у нас будет при Увалове, имитации, перезагрузки этой же самой власти. Ну и, конечно, субъективный фактор — сплоченная партия гения Ленина, партия людей отчаянных, бескорыстных, не стремящихся к эгоистическому господству, к богатству, готовых к смерти и страданиям за великую идею. Такие люди нужны как детонаторы, чтобы столкнуть застывшие общественные процессы или же правильным образом вырулить из кризисов. Вот все эти уникальные предпосылки сложились воедино и привели к тому, что именно тогда и именно у нас впервые произошла социалистическая революция. Так что вот так — в эпоху империализма будет или дальнейшая, ничем не ограниченная концентрация капитала, вплоть до его тотальной транснациональной консолидации, фашизации, что мы сейчас и наблюдаем. Или социалистическая революция, возможная, в принципе, на любом этапе — лишь бы соотношение сил было соответствующим... Рахим, тебе понятно? Базовые понятия я тебе раньше разъяснил.

— Да, понятно...

— Хорошо. Что еще можно отметить? Октябрьская революция свершилась при переходе от архаичных социальных форм к тем, которые присущи буржуазной формации. Это произошло в стране, где такой переход во многом запоздал — и, соответственно, созрел потенциал для начала движения к более совершенному социальному устройству, чем капитализм. Потенциал этот реализовался в лице диктатуры пролетариата. В условиях тотального краха отжившей абсолютистской системы верх взяли самые прогрессивные силы, нацеленные на максимально радикальный эгалитаризм, вплоть до полного отрицания капиталистической формации и классового деления общества. А силы, олицетворяющие буржуазную систему, в тот момент оказались относительно слабы — в отличие от той же Германии спустя год. Пролетарская революция в России стала немедленным продолжением, дальнейшим развитием буржуазной революции, решающей общедемократические задачи, которая та решить не смогла и не захотела.

— И большевики там послужили решающим фактором? — уточнил Денис.

— В общем, да, без них не получилось бы грандиозного прорыва. Но очень важно, в каком историческом контексте это происходило. По большому счету, в условиях экстремального напряжения войны и необратимого краха самодержавия никто больше и не был способен вытащить страну. К этому вытаскиванию, к реализации проекта спасения и созидания — который сулил не сказочные богатства, а каторжное ярмо, — оказались готовы только лишь большевики-ленинцы. И вот Ленин сказал «есть такая партия» — и привел ее к власти. Причем к власти в стране, довольно сильной и самодостаточной, хоть и потрепанной бессмысленной бойней. Соответственно, удалось отбиться от врагов, восстановить силы, закрепиться. И это привело к тому, что вся Земля попала под влияние главной мировой тенденции двадцатого века, рожденной в России.

— Но накат этой волны продолжался всего лишь несколько десятилетий. Она потеряла свой потенциал и отхлынула... — сказал Гена.

— Проблема, как мне представляется, в том, что средства производства всё же были полностью адекватны капиталистической формации. Да, прилагая целенаправленные усилия, можно долго удерживать власть в интересах всего народа. В данном, советском, случае продержаться не удалось. В то же время в отдельных странах это получается до сих пор. Китай заимствует капиталистические модели для модернизации, но под свои интересы, под социалистическую, я уверен в этом, сверхзадачу. Именно на откате этой первой волны идет консолидация капитала и тотальная политическая реакция, фашизация, стремление радикально понизить цену рабочей силы, лишить массы права мыслить и проявлять субъектность. Но, несмотря на общую деградацию, подспудно зарождается новая волна в самих производительных силах, да и в том же Китае. Да, владельцы капитала хотят поставить себе на службу не только средства производства нового поколения, но и выстроить целую выморочную эксплуататорскую систему с прямым администрированием вместо рынка, с дошедшей до абсолютного предела концентрации богатств в руках немногих собственников. Я об этом говорил уже, вкратце напоминаю для Рахима. Но это не новая формация, это будет последняя, пусть и задерживающаяся на неопределенный срок, точка развития капитализма, где буржуазия, консолидированная до предела, отрицает свою первоначальную сущность и становится коллективным фараоном, с остановкой экономического развития вообще и времени тоже. Это искусственный стоп-кадр последнего мгновения развития, точнее, вырождения буржуазии. Германский фашизм был протофашизмом, а фашизм в любом случае это власть консолидированного высшего капитала. Необязательно финансовой олигархии, это может быть и рейдерский капитал, и доминантные кланы компрадорского капитала на периферии, в том числе в странах Персидского залива, монархического происхождения. Фашизм натыкается на противодействие лишь там, где есть социалистические силы. Именно поэтому социализм для фашизма враг номер один. Фашизм норовит уничтожить даже память о том великом прорыве двадцатого века, о первой волне социалистического наступления.

— Короче, всё глухо сейчас... — вздохнул Игнатенко.

— Вот что Ленин 99 лет назад написал об Октябрьской революции: «Мы это дело начали. Когда именно, в какой срок, пролетарии какой нации это дело доведут до конца, — вопрос несущественный. Существенно то, что лед сломан, что путь открыт, дорога показана»... В общем, это не конец... Борьба продолжается — даже кромешной ночью.

Все немного помолчали, обдумывая сказанное.

— Понимаете, советская эпоха дала нам важный опыт, — продолжил Иван. — СССР был небогат, но всё его достояние принадлежало всем, и все люди имели с этого реальную пользу по праву рождения. При социализме, когда все владеют экономикой, она работает на каждого не столько в плане разделения прибыли и ее освоения, пусть и коллективного, а, если можно так выразиться, физически. То есть оптимальным образом удовлетворяя насущные нужды людей и содействуя реализации потенциала каждого человека — непосредственно, всей мощью различных отраслей, предприятий, активов. Причем равных по качеству и способностям самым передовым мировым образцам, максимальным по мощи. И с каждым годом всеобщее благосостояние гарантированно росло.