— Именно так. Наука тем и отличается от магии, что магия пытается брать нечто, и воздействовать на него совокупностью ритуальных приемов, не вникая в физическую суть, не разрабатывая на ее основе обоснованный объективными выявленными законами и воспроизводимый механизм воздействия. Словно примитивный «черный ящик». Научно ко всему этому было не подступиться. Только мне удалось подобрать ключ...

— Да, пап, ты велик... Без всякого ехидства говорю... Это ведь своего рода неискусственная сеть? Аналог i2p и блокчейна?

— Хм... Ну, и это тоже. Да, хорошая аналогия насчет i2p и блокчейна. Сеть, скорее всего, не цифровая, аналоговая. А вот насчет неискусственности... Ведь очевидно, хотя бы с точки зрения эволюции адаптирующихся сложных систем, что при таком подходе неизбежна самоорганизация, самоусложнение. И можно предположить наличие своего рода распределенного сознания, разума, возможно, непривычного нам, живущего по своим законам... Но при таком подходе и он сам является производным от нашего разума, и в то же время наш разум есть производное от него. Более того, он, этот распределенный сверхразум, естественным образом может даже генерировать, направлять эволюцию как усложнение собственных естественных узлов, то есть видимых нами биологических организмов, в том числе и нас. Не отбрасывая, конечно же, традиционный механизм эволюции, борьбу за существование, отбор естественный и половой. То есть, думаю, он может инициировать появление принципиально новых биологических видов на базе предыдущих, причем с некоей предварительной «проработкой», «проектированием»...

— Очень интересно... И необычно.

— Это пока гипотезы. Но, изучая теорию эволюции, я не увидел ничего, что жестко опровергало бы их. Скорее напротив... Но, повторяю, пока еще рано об этом говорить.

— Но ведь биологией это не ограничивается...

— Разумеется. Биосфера на определенном этапе развития пополнилась ключевым биологическим видом — человеком разумным. А популяция этих хомо сапиенсов ныне представляет собой цивилизацию с наукой, культурой, производственной сферой. То есть с тем, что коллективными усилиями познаёт и преобразует мироздание на проектной основе. И эта распределенная сеть, на первый взгляд совсем невидимая, неосознаваемая, присутствует и здесь, на этом уровне. И индивиды могут с ней взаимодействовать, как правило, конечно, неосознанно. В мыслях и делах. Более того — эта сущность способна не только помогать или мешать тем или иным конкретным делам, но и в ключевых, узловых точках развития направлять те или иные события, выдвигать выдающихся деятелей, пусть субъективно они могут и не догадываться о своей миссии. Думаю, есть даже несколько контуров, вложенных друг в друга. Соответствующих, я уже об этом упомянул, тем или иным коллективам, организациям, ассоциациям единомышленников, нациям, государствам, религиозным сообществам. И каждый из этих контуров в какой-то степени является подразделом этой общей среды разума с той или иной автономией. Не исключено и соперничество, и борьба, и попытки доминирования одной части над другой — как отражение, преломление процессов, происходящих и в биосфере, и в цивилизации.

— Светлые и темные эгрегоры? Светлые — помогают развитию, темные — мешают?

Профессор поморщился.

— Ох, не люблю я эти эзотерические термины. Предпочел бы какие-нибудь другие. Но, по сути, есть аналогии. Коллективное сознание. К этому пытались как-то подступиться те же Юнг, Фромм...

— Но всё равно — добро и зло, белое и черное... Как в мой самый первый «сеанс». Такой яркий визуальный образ — Белая Русь. В самом прямом смысле. Окруженная со всех сторон серостью и чернотой. Какими критериями обусловлено это деление?

Профессор помолчал, собираясь с мыслями.

— Я так думаю... Действительно, светлое и темное перемежается, и каждое из этих начал взаимообусловлено, каждое имеет свою силу. Если брать биосферу, то в ней объективный универсальный вектор добра — это, очевидно, стремление к усложнению, к повышению каждым элементом уровня осведомленности об окружающей действительности и влияния на нее, к расширению рубежей такого влияния. И столь же очевидно, что ему диалектически противостоит вектор, побуждающий сильных в рамках, внутри сложной системы пожирать слабых, лишать их свободы, порабощать — с целью обретения сверхсвободы для себя, в рамках создания могущественных макроструктур. Издержки эволюции, подавление и пожирание одних другими, грызня вплоть до убийств, острейшая нехватка ресурсов и возможностей избежать страданий — то, что Иван Ефремов назвал словом «инферно». Которое объективно является платой за развитие, за восхождение. Но платой лишь до определенного момента, а именно до момента начала подлинной истории человечества. Когда разум, который вооружен всей мощью науки и техники, в распоряжении которого находится изобилие всевозможных ресурсов, не подстраивается под реальность, а проектным образом кардинально преобразует ее в соответствии с общими нуждами в ту реальность, где страданиям места уже не будет.

— Коммунизм?

— Он самый. Как бы это слово не оплевывали и не объявляли «устаревшим». Смешно даже... То, чего еще не было, то, что еще не достигнуто, то, в направлении чего сделан только самый первый рывок, — объявить всего лишь древним хламом, который уже никогда не будет актуальным. Ну-ну... Те, кто лично заинтересован в консервации нынешних порядков, выдают желаемое за действительное. Как же их, убогих, сейчас, кстати, корежит... Эта режиссируемая псевдопандемия как новый комплекс высокотехнологичных мер обуздания пролетариата глобальным консолидированным капиталом... Рассвет близок.

— Но последние битвы будут страшными... — вздохнула Наташа.

— Разумеется. Чернота так просто не сдаст свои позиции, но она обречена!

— Согласна...

Отец и дочь немного помолчали.

— В общем, так, — сказал профессор. — Цель человечества в этом аспекте — совершить переосмысление и трансформацию, осуществить воссоединение на принципах, исключающих обращение одних в топливо для могущества других. Тем более могущества ради гедонизма. Силами высшей техники провести воссоединение разумов индивидов в единую систему при сохранении индивидуальной воли и сознания. А после... А после — познать то, что параллельно с биосферой сформировалось как распределенная, в той или иной степени разумная, система, и коллективно воссоединиться с нею. Уверен, что это стремление взаимно. Потому что обе ипостаси, как видимая нами совокупность биосферы и цивилизации, так и этого распределенного интеллекта — стороны, по сути, одного и того же, и обусловлены друг другом. Да-да. Перспективная миссия — стать единой ноосферой. Скорее всего, даже, как писал Николай Федоров, тогда можно будет вернуть в этот новый мир, так сказать, «бэкапы» индивидуальных сознаний уже ушедших от нас индивидов, если они там, в этой распределенной среде, — а я в этом уже в достаточной степени уверен — где-то заложены, может, в «спящем», «свернутом», «архивированном» состоянии. И начать в этой уже ипостаси расширение на космические рубежи. Как мечтал Циолковский. Малоизвестный факт — он разрабатывал принципы космонавтики именно под эту сверхзадачу — расселения во Вселенной тех, кто вернется к нам. И это будет коммунистическая сверхцивилизация, принципиально новое состояние мыслящей материи. То есть все люди станут другими, новыми, бессмертными и неуничтожимыми постлюдьми. Перед этим эпохальным рубежом, со всей очевидностью, можно ожидать широкого наступления сил реакции. Но переход неизбежен, он подготовлен всем тем, что ему предшествует, всем развитием производительных сил и общества в целом, всеми накопленными знаниями и технологиями. Впереди — осознанное переосмысление. Ради восхождения. Ради вступления в Эру Общего Труда. А потом — Эра Великого Кольца и Эра Встретившихся Рук. Установление связей с такими же разумными сверхцивилизациями и слияние в единую разумную семью Вселенной.

— Напоминает религию...

— Скорее философию космизма, его развитие. То, что «что-то такое» есть, очевидно. И то, как с этим взаимодействовать, человек пытался понять с незапамятных времен. В соответствии с тем уровнем, который был у него на той или иной стадии развития. Понятно, что получалось ненаучно, наивно, по-шарлатански, идеалистически. Конечно же, в форме религии, магии, эзотерики, спиритизма. И только сейчас удалось нащупать научный путь познания всего этого. Кстати, на заре Советской власти кое-кто из большевистских и околобольшевистских мыслителей реально озадачивался вещами, выходящими за рамки идеологического «мейнстрима». Богданов, Красин, Луначарский... Богостроительство то же... Но тогда это было явно неактуально, не надо было нагромождать кучу всего, надо было решить жизненно важные проблемы завоевания власти пролетариатом и первичного становления нового строя. И Ленин был во многом прав, когда осаживал таких мыслителей. К этому нужно подходить лишь на определенном этапе развития, и именно научно. Когда к решению такой задачи готова наука и техника.