После трагических событий 11 декабря 1994 года больше никто из военнослужащих полка не был взят противником в плен.

В конце 1994 года случилось то, что по логике развивающихся событий на Северном Кавказе должно было произойти. В это зимнее утро, 12 декабря 1994 года, по приказу Верховного Главнокомандующего российские войска пересекли официальную границу Чеченской Республики и по трем направлениям двинулись к ее столице – Грозному. С моздокского направления через Осетию, с Владикавказского через Ингушетию и с Кизлярского через территорию Дагестана. Так началась операция по восстановлению конституционного порядка в Чечне. А в это время Россия отмечала первый год жизни по новой Конституции.

В те дни Алексей Колесников был младшим сержантом 276-го Уральского мотострелкового полка. Колесников – человек с испанскими корнями; в Чечне был известен по своему позывному «Испанец». Студент педагогического университета, он, как только услышал о боях в Чечне, забросил учебу, взял академический отпуск и подался к своим, в полк, где служил срочную.

Я встретился с Алексеем Колесниковым, и он поделился со мной своими воспоминаниями о тех днях. Вот что он рассказал:

«12 декабря 1994 года был у нас праздник, День Конституции. В этот день в полку объявили, что началась война. Офицеры там какие-то побежали увольняться, какие-то, наоборот, из других полков проситься. То есть переукомплектовались, потом пошла погрузка в эшелоны. Грузили боеприпасы, снаряжение. 25 декабря выгрузились в Моздоке и двинулись на Грозный».

Неповоротливая военная машина медленно и бестолково началась разворачиваться в сторону Кавказа. В соответствии с секретными директивами из Москвы на Моздокский аэродром, эту перевалочную базу российских войск, спешно перебрасывалась живая сила и техника. Кругом царили неразбериха, безалаберность и недопустимая в таких условиях суета.

Взлетно-посадочная полоса раскалена. Каждые полчаса сюда садится один борт за другим. Тут же, на взлетке, идет переформирование. Полки разбиваются на маршевые батальоны и роты.

Вот что мне рассказал Игорь Цупиков, заместитель командира батальона 135-й стрелковой бригады. Это ему вскоре придется собирать с улиц Грозного сожженную и искореженную технику:

«Вообще из рук вон выходящее было что-то. Когда садится Ил-76 грузовой, выходит полк мотострелковый, и по списку читают: сержант Петров, сержант Иванов... И сразу подводят офицера: «Вот твой командир взвода. Вот твой командир роты». Главное, что командиры были беззащитны. Вот что самое интересное. Они не знали, что делать. Сколоченные второпях части жили единственным вопросом: «Что дальше?» Ведь мало кто представлял себе поставленную задачу. А может, просто эту самую задачу до поры никто не ставил? С кем воевать и как? Чувство неизвестности нарастало. И это начало приносить первые горькие плоды».

В те дни Олег Дьяченко был командиром 1-й парашютно-десантной роты 61-й бригады морской пехоты. Его позывной в Чечне – «Монах». «Монах» поведет свою роту морских пехотинцев на сухопутный Грозный и будет отвечать за каждого. По самому строгому спросу.

Мы с Олегом Дьяченко долго беседовали. Вот что он рассказал:

«Мы отказались лететь в Чечню. И сложилась такая ситуация, что из всего батальона 7 января на взлетке осталось два подразделения: минометная батарея и моя парашютно-десантная рота. Прилетели генералы, стали промывать мозги бойцам. И стояла моя рота, разделенная пополам. То есть одна половина говорила: «Мы полетим, потому что там наши знакомые и нам будет трудно смотреть в глаза родителям, если вдруг что-то случится». Вторая половина сказала, что мы не полетим. В итоге полетели все. Знали куда, не знали зачем. Каждый втайне надеялся, что все обойдется акцией устрашения. Собирались, как на очередные маневры. Но все обернулось по-другому».

Еще не зайдя на территорию Чечни, российские войска уже несли первые потери. Психологические. В Дагестане и Ингушетии их на дорогах встречали «живые щиты», состоявшие из мирных жителей, часто из женщин.

«И даже когда от брошенной из-за женских спин бутылки с зажигательной смесью факелом горела техника, никто не знал, что же делать и как правильно поступить, – вспоминает старший офицер управления ВДВ Петр Иванов. В штабе группировки «Запад» он координировал действия десантников с другими родами войск. – Нас всегда учили, воспитывали, что враг у нас был за границей. Никогда свой народ, своих людей мы не рассматривали как противника. И в психологическом плане принять решение открыть огонь по населенному пункту, зная, что там мирные жители, что там население, – это было, я могу сказать и про себя, и про остальных – ну, очень сложно».

...Двух часов, чтобы захватить Грозный, как обещал министр обороны Грачев, не хватило. Через две недели ожесточенных боев, с большими потерями, войска достигли пригородов чеченской столицы. Впереди в тумане Грозный. Разведданные говорили о том, что дорога в Грозный для кого-то станет дорогой в ад.

Петр Иванов, старший офицер управления ВДВ, так рассказывает об этих днях накануне штурма:

«Два офицера – один как журналист, другой в прошлом офицер ООН в Югославии, у него сохранилось удостоверение, потому что документы, естественно, нужны были, – с видеокамерой проехали полностью весь маршрут выдвижения войск. Почти до самого Грозного они добрались. Они засняли все – и не просто засняли, а взяли даже интервью у чеченцев, которые стояли на блокпостах. Снимали вооружение, снимали инженерные сооружения, блоки на дорогах, укрепления и так далее. И все это было показано командирам подразделений, которые должны были выдвигаться по этому маршруту».

Результаты разведки были ошеломляющими. Боевики ждали войска и готовились к бою. До сих пор остается тайной, где оседала вся накопленная разведывательная информация о положении в городе. Ведь до начала операции в самом Грозном нелегально работали военные контрразведчики и агенты Главного разведывательного управления.

Еще накануне ввода войск министр обороны Грачев встретился на территории Ингушетии с Дудаевым. Пытался убедить мятежного генерала сложить оружие. Но Дудаев был непреклонен. Боевики, хорошо вооруженные и полные решимости, готовились встретить российские войска под зелеными знаменами. В те дни на чеченских блокпостах можно было услышать такие высказывания:

«Если меня убьют, мой брат придет. Если его убьют, его старший брат придет. Нас много».

А в самом Грозном уже вовсю готовилась оборона, состоявшая из трех рубежей. Внутренний, радиусом от одного до полутора километров, вокруг президентского дворца. Средний, на удалении до одного километра от границы внутреннего рубежа в северо-восточной части города, и до пяти километров в его юго-западной и юго-восточной частях. Внешний рубеж проходил в основном по окраинам города и был вытянут в сторону Долинской. По разведданным, группировка дудаевских войск, стянутая в город, насчитывала до 10 000 человек. Это без учета ополченцев и диких отрядов, которые никому не подчинялись. На вооружении у дудаевцев находилась тяжелая бронетехника, артиллерия и минометы.

«Боеприпасов у нас мешками. Девать некуда», – хвастались боевики.

Неизвестно, что вынудило Грачева на проведение неподготовленного штурма. Но, похоже, решение министр обороны принял едва ли не в последний момент. Об этом говорит и более чем странный маневр Грачева. Он объявил о переносе сроков штурма Грозного, сел в самолет и якобы улетел в Москву. Якобы.

На самом деле самолет остановился в конце взлетного поля и дальше продолжил полет уже без министра обороны. К этому моменту Грачев уже дал указание собрать командующих группировками.

Этот приказ выполнил подполковник Валерий Ярко. Он лично сел за штурвал вертолета и лично доставил генералов в Моздок.