Начало 90-х, закат перестройки Джохар Дудаев встретил в Прибалтике, где командовал дивизией стратегических бомбардировщиков и местным гарнизоном в эстонском городе Тарту.
Офицер, каких тысячи. Звезд с неба не хватал, особыми талантами не отличался. Правда, именно в этот период что-то в нем начало меняться. И это не ускользнуло от внимания сослуживцев и соседей по дому, где жила семья Дудаева.
Вот что мне рассказал Виктор Карнаухов – он был штурманом самолета Дудаева, когда тот командовал 326-й дивизией Дальней авиации.
«Когда начался распад государства, заканчивалась советская эра, я заметил, что возле дома, где жила семья Дудаевых, стали появляться люди кавказской национальности, чеченцы. Как правило, это были два-три человека. То, что называется аксакалы, пожилые люди. Я видел, как они вместе с Дудаевым садились в «Волгу» и уезжали. У нас лётный профилакторий тут недалеко, и вот они ехали туда. Там беседовали».
Тем временем в Чечне уже окончательно зашаталась советская власть, подняли головы националисты и республику охватила волна митингов. Стало ясно: новым чеченским демократам нужен символ и лидер, национальный герой. Свита уже ждала его возле пустующего трона.
Я нашел человека, который хорошо знал Дудаева в те годы. Это Марьям Вахидова. В начале 1990-х она вернулась в Чечню из Казахстана, занималась общественной работой. Ее активная деятельность была отмечена Дудаевым, и вскоре она стала его личным пресс-секретарем. Находилась на этом посту в 1991–1994 годах.
Вот что мне рассказала Марьям Вахидова:
«Когда встал вопрос, кто может возглавить общественное движение в Чечне, я вспомнила Джохара и сказала, что только он может от начала и до конца пройти этот путь. И что надо поехать за этим генералом».
Экспромта здесь не было. Появление в Грозном Дудаева готовилось загодя и не афишировалось. Эмиссарам из Чечни не пришлось его долго испытывать на лояльность Москве. К этому времени Дудаев уже успел прослыть в Эстонии «мятежным генералом». Он отказался выполнить приказ Москвы о блокировании телевидения и парламента во время известных событий в Вильнюсе и Риге.
В январе 1991 года советские войска захватили телецентр в Вильнюсе, оттеснив при этом толпу защитников телецентра. В этих событиях погибли люди. В Риге произошел конфликт с участием рижского ОМОНа.
Однако все это была лишь репетиция. Главные события должны были произойти в Чечне, которая уже затаилась в предчувствии схватки за независимость. Дудаев понял это. А может, ему помогли это понять; теперь это уже неважно. Важно то, что уже начался отсчет времени до того момента, как Чечня взорвалась войной.
Весна 1991 года. Грозный. В это время здесь происходят события, о которых не любят вспоминать в Кремле. Мало кто знает о том, что весной 1990 года Борис Ельцин приехал в Грозный.
О событиях тех дней мне рассказал Абдулбек Даудов. В 1990–1991 годах он был первым заместителем министра внутренних дел Чечено-Ингушской АССР. После разгрома ГКЧП на короткий срок был назначен исполняющим обязанности министра внутренних дел автономной республики. Несмотря на предложения Дудаева занять прежний пост, отказался и ушел в оппозицию. После расстрела митинга оппозиции в июне 1993 года был объявлен Дудаевым государственным преступником и заочно приговорен к смертной казни.
«В марте, как мне помнится, в республику прибыл Борис Николаевич Ельцин вместе с Виктором Павловичем Баранниковым, который опередил Ельцина на сутки, и Андреем Федоровичем Дунаевым, – рассказывает Даудов. – Тогда Ельцин прямо спросил у Председателя Верховного Совета Чечено-Ингушетии Доку Завгаева: «Вы в составе России или нет?» Ясного ответа он не получил».
Завгаев еще не знал, к какому лагерю примкнуть. Это была его ошибка. Ельцин ошибок не прощал.
Доктор исторических наук, профессор Джабраил Гакаев стоял у истоков создания общественной организации «Объединенный Конгресс чеченского народа». Являлся дальним родственником Дудаева. После прихода к власти национал-радикалов во главе с Дудаевым покинул Конгресс и ушел в оппозицию.
Я встретился с Джабраилом Гакаевым, членом ОКЧН в 1991 году. Вот что он мне рассказал:
«В честь приезда Ельцина был дан прием. Меня на этом приеме не было, но мне подробно рассказывали обо всем, что там произошло. Прием давал первый секретарь обкома, тогда Председатель Верховного Совета республики Доку Завгаев. Хотя Ельцин пробыл в Грозном всего несколько часов, он в том числе был и на этом фуршете. И там практически был дан карт-бланш, скажем так, тем процессам, которые вскоре начались в Чечне. По крайней мере, Ельцин заверил Завгаева, что никто не выступает против суверенитета Чеченской Республики. В то время, оказываясь в очередной этнической среде, Ельцин, так сказать, выдавал целую гору обещаний, которые должны были потрафить этой этнической группе. Тогда сначала в Татарстане, а потом в соседней с Чечней Назрани Ельцин бросил в толпу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Он, скорее всего, еще не предполагал, какого джинна выпустил из бутылки».
Но это было не просто опрометчивое заявление. Ельцин знал, о чем говорил. Руководство России, в пику руководству СССР, решило разыграть эту козырную национальную карту.
12 июня 1991 года Борис Ельцин становится президентом России. Примерно в это же время на съезде чеченского народа Дудаева избирают Председателем Объединенного Конгресса чеченского народа (ОКЧН).
В те дни Дудаев заявлял:
«Мы планируем расширить связи с Россией, основываясь на доброй воле народа. Они могут быть намного полезнее не только нам, но и России».
Правда, на этом же съезде было заявлено, что Чечня теперь называется Чеченская республика Нохчийчо (Ичкерия) и не входит ни в состав Советского Союза, ни в состав России.
События в Грозном начинают приобретать свою внутреннюю логику. Дудаев тем временем, не без помощи извне, начинает концентрировать в своих руках все большую власть. Он знает, как играть на противоречиях между Ельциным и Горбачевым, Хасбулатовым и Завгаевым. Выступления его становятся жестче, а амбиции больше. Это уже другой Дудаев.
О событиях тех дней я беседовал с Бадруди Джамалхановым. В 1990–1991 годах он был председателем Шалинского райисполкома. Позже в оппозиционном режиму Дудаева Временном Совете занимал пост вице-премьера.
«Я слышал выступление Дудаева в те дни. Он выступает и рублеными фразами говорит: «Мы должны отстоять свое право на независимость! 200 лет у нас шла война за независимость. 200 лет угнетает нас империя. Эта империя должна быть сметена с лица земли. Мы должны отделиться. При этом нельзя забывать о том, что у России, у Советского Союза есть ядерное оружие, которым они должны с нами поделиться». Собравшимся это очень понравилось, и раздались бурные аплодисменты».
Москва, кажется, не замечает таких заявлений Дудаева. Там идет своя междоусобная война. В стране два президента, два центра власти – и полное безвластие. Советский Союз доживает свои последние дни.
В то утро, 19 августа 1991 года, все мы проснулись уже в другой стране. ГКЧП, путч... Но путч провалился. Ельцин победил, а счастливое освобождение Горбачева превращается в его же публичное унижение.
По-другому дела обстоят в Чечне. «Сейчас или никогда!» – считают лидеры националистов. Близкое окружение Дудаева начинает все громче заявлять о своих намерениях. Среди самых активных – Зелимхан Яндарбиев.
В советское время этот человек был несостоявшимся писателем. В Грозном живет с 1989 года. Основатель националистической партии, ярый сторонник Дудаева, вел его банковские счета за границей. Позднее он выпускник Исламского университета в Каире, сторонник экстремистского ислама. С 2000 года проживал в Катаре на положении беженца, объявлен в розыск Интерполом. В 2004 году погиб в результате теракта.
