– Сударь! Господин наш! – Жалобный вопль вывел его из размышлений и вернул к действительности. У ног Дальвига в холодной грязи на коленях елозил Эндамон, покинувший ряды хмурых солдат: Схватив Эт Кобоса за подол торчащей из-под кирасы ватной куртки, наемник причитал: – Пощади нас! Излечи, дай противоядие! Мы станем верно тебе служить и не возьмем больше денег! Только не дай погибнуть здесь. Уведи нас прочь, куда угодно, пока есть еще дорога на юг через озера!

Эндамон был жалок. Всегда чистые и расчесанные волосы теперь висели, как связка веревок на поясе золотаря. Нос был покрыт темно-красными язвочками – явный признак Огненной Чесотки. Пуская слюни и плача навзрыд, Эндамон готов был жрать грязь под ногами надменного мальчишки.

– Я заплатил вам деньги и брать их обратно не собираюсь, – холодно сказал Дальвиг. Из-под насупленных бровей он оглядел поочередно всех солдат и крикнул: – Вы уже пытались предать меня, даже убить! И теперь молите о пощаде? К таким, как вы, у меня нет никакой жалости. Отныне вы можете только одним способом заслужить ее: сражаясь. Идите на стены, вынимайте оружие и бейтесь, дабы отработать потраченное золото. Если вы будете умелы, достаточно злы и целеустремленны, тогда сердце мое может смягчиться. Нас ждет только одна битва. Я сам не собираюсь здесь умирать, и тот, кто постарается, уйдет вместе со мной, вылечится от яда и получит еще денег.

Глубоко вздохнув, Дальвиг вытянул руку вбок, указывая пальцем на стену.

– Ваше спасение там. Вперед!

После этого он отвернулся, тщательно вслушиваясь, не бросится ли кто на него, чтобы рубануть мечом по незащищенной голове. Нет, они были сломлены. Обреченные вопли и тяжелые шлепки по грязи возвестили, что наемники отправились к стене. Кто-то, кажется, Кинт Бородавка, сохранил достаточно самообладания, чтобы взяться за командование.

– Эй вы, бегите на кухню за котлами! Вы трое тащите на стену дрова, а ты и ты – воду! Берите все стрелы и болты, какие у вас есть!

С кривой ухмылкой победителя Дальвиг опять повернулся на каблуках. Тут же брови его удивленно изогнулись: один из наемников остался на месте! Бальядер в надетой набекрень шапке смачно чавкал, пожирая куриную ногу и запивая ее из громадной кружки пивом. На лице его не было заметно следов страха или жалости к себе.

– Что ж ты не присоединился к остальным? – подозрительно спросил его Дальвиг. Честно говоря, он вдруг подумал, что старый наемник – не тот, за кого он себя выдает. Может, лазутчик Белых? Переодетый волшебник?

– Не присоединился в чем? – беззаботно спросил Бальядер. Как всегда, от него несло хмельным запахом, которого хватило бы, чтобы человек послабее свалился с ног. Покончив с курицей, он отшвырнул кости подальше и вытер руку о бок кафтана. – Если ты про стену, сударь, то я немедленно отправлюсь туда – вот только допью.

– Почему ты не трясешься, как все? Не молишь дать тебе противоядие? – снова спросил Дальвиг, пока старик в три больших глотка опустошал кружку и выбрасывал ее вслед за костью.

– Почему? – переспросил Бальядер и громогласно рыгнул. – Я полностью согласен с тобой, сударь! Давно надо было наказать эту бесчестную, наглую шваль, называющую себя наемными солдатами! Всем нам дорога в гнусную вонючую яму без надгробия, без памяти, с одними только проклятиями. Разве ты не помнишь, что я говорил тебе с самого начала? Смерть, насилие, алчность и подлость – все это так безобразно и так присуще воякам! Поделом нам. И всем этим скулящим щенкам, и мне. Я на тебя не сержусь – только скажу, что сам не ушел бы, увидев под стенами войско.

Бальядер повел плечами, закрытыми бронзовыми пластинами, ухнул, топнул и поплелся к стене. Дальвиг не нашел, что сказать ему в ответ, только скрипнул зубами и отправился к себе в башню.

Там ждал прилетевший эзбанс. Со скрежетом ерзая на столе, протертом почти до дыры, демон угрожающе шипел.

– Какой отвратительный мир! Я думал, погоды холоднее уже не бывает, но сегодня замерз даже дождь. Он превратился в белых мух, которые жалят мое тело. Я устал, я хочу вернуться. Моя служба кончилась?

– Скажи сперва, что ты видел?

– Со всех сторон к замку спешат отряды, большие и маленькие. Одни из них далеко, другие уже близко. Один двуногий с железным яйцом на голове запустил в меня палкой – как твои тупые слуги! Она пробила дырку в крыле. – Эзбанс отвел в сторону тонкую кость плеча, разворачивая перепонку. У самого края красовалась прореха размером с кулак. Дальвиг выставил на стол тарелку, открыл взятый с полки кувшин и налил крови, черной, холодной, густой. Демон с сомнением оглядел подношение, шевеля глазами, но потом втянул их и принялся осторожно пить. При этом он фырчал, как ребенок, боящийся обжечься слишком горячим чаем.

Пока демон поглощал кровь, Эт Кобос прошел в маленькую комнату, где еще не стерся магический узор, тот самый, с помощью которого эзбанс был вызван из своего мира. Нужно было только снова поставить свечи и зажечь смолистую щепку.

Вернувшись обратно, Дальвиг нашел демона готовым к возвращению. Тарелка стояла пустая, а эзбанс, покачиваясь, угнездился на самом краю стола. Маг начертил в воздухе замысловатый узор, закрыл глаза и быстро проговорил заклинание на черном языке:

– Откройтесь, ворота в другой мир! Распахнитесь широко велением пронзающих сил! Выпустите гостя! Огненная стрела, пробей невидимые стены и ворвись в измерение Андаба!

Снова, как в прошлый раз, он повелевал невидимыми энергиями, увязывал их в пучки и разрывал ткань пространства, чтобы проникнуть за его пределы. Снова потянуло теплом, зловонными запахами нездешних болот. Снова смутные тени носились вокруг, а одна, обдав ветром, пролетела совсем рядом и пропала, с хриплым радостным свистом метнувшись в пелену желтого тумана.

Дальвиг резко открыл глаза и тряхнул руками, будто сбрасывая с пальцев нити пространства. Едва слышный хлопок – и только стойкий запах возвещает о том, что здесь были ворота в иной мир…

К середине дня стало немного теплее. Облака расступились, обнажая выцветшее осеннее небо и печальный мутный глаз солнца. Крошечные пятна снега, державшиеся с самого утра, немедленно сдались и пропали, слившись с грязью. К тому времени Дальвиг спустился на кухню и обнаружил, что там почти не осталось слуг – только две древние старухи, мывшие посуду, да полдюжины молодух, которые были до того испуганы, что у них из рук все валилось. С помощью угроз и небольшого бочонка вина Эт Кобос смог заставить их собраться. Был сварен нехитрый обед, чтобы отнести его на стены пришлось вызывать наемников. Дальвиг не скупился: им он тоже выделил вина, а сам демонстративно поел тот же самый суп, какой сварили солдатам. Пройдя по стене, Эт Кобос заметил, что трусливая истерика наемников сошла на нет, сменившись мрачным унынием. Все они были одеты в новенькие доспехи, все обложились оружием. Рядом с воротами, по обеим сторонам от них, побулькивали на огне здоровенные котлы с водой. Лучше бы, конечно, иметь масло, но его Дальвиг запасти не додумался. Внизу продолжалась кипучая деятельность осаждающих. Подвижные щиты на огромных колесах были уже готовы, а сборка баллист подходила к концу. Народу заметно прибавилось, но новых волшебников не появилось. Быть может, они прячутся? Дальвиг прошел всю стену и проверил три поста, выставленные на других участках, но там все было спокойно и никто не видел никакого движения.

После проверки Эт Кобос вернулся в башню и закончил свою экипировку. Поверх защитной юбки из шести гнутых пластин он повязал пояс, увешанный мешочками и коробочками самых разнообразных размеров. В длинном чехле пряталась Дудочка, Жезл Огня пришлось заткнуть за ремень. Если бы можно было посреди боя отвлечься и поискать мудрых ответов в Черной Книге, Дальвиг непременно взял бы и ее, но… Здесь ему никто не позволит даже раскрыть этих страниц.

Шлем, овальный, с позолоченным гребнем от макушки до затылка, он пока не стал надевать и просто взял в руки. С непокрытой головой Дальвиг поднялся на крышу башни и встал, напряженно глядя в сторону лагеря противника.