По уходе доктора Ричи я позвал свою горничную и велел ей передать Билли Логану, если он позвонит или придет во время моего отсутствия, что я буду дома после обеда. Затем, взяв в руки свою палку со стилетом, я отправился на Ганновер-сквер, к Сигрэву.

Я собирался, как вы легко можете понять, переговорить с тем представительным господином, который накануне прислал мне «Френсиса»; но, как однажды сказал один забытый философ: «Для ссоры нужны двое». И правда, нельзя же драться с червяком, а мистер Сигрэв напоминает эту тварь больше, чем кто-либо другой.

Когда я вошел в контору, он бросился ко мне навстречу с такими противными и унизительными извинениями, что у меня пропала способность ругаться.

— Вы получили мою записку, мистер Норскотт? Я не могу вам сказать, в каком я отчаянии, что у нас могла произойти такая ошибка. От имени фирмы я приношу вам самые нижайшие и искренние извинения. Надеюсь, у вас не было неприятных последствий? Кто знает, какие намерения были у этого негодяя!

— Послушайте, мистер Сигрэв, — перебил я его, — о чем это вы говорите, черт вас подери? Я никакой записки не получал.

Выпучив глаза и потирая руки, он пресмыкался передо мной, как испуганная болонка. Он, видимо, уже раньше имел неприятности с моим вспыльчивым двойником.

— Вы, наверно, ее еще получите, мистер Норскотт. Я послал эту записку с одним служащим четверть часа назад. Дело в том, что сэр Генри Трэгсток сегодня утром объявил, что совершенно не знает Френсиса. Я написал ему вчера вечером, просил его подтвердить рекомендацию, на что он ответил, что даже не понимает, о ком я говорю, что у него никогда не было слуги с таким именем и он никогда еще не имел со мной дела. Все это как-то странно и непонятно. Одно несомненно, что кто-то ответил мне по телефону от имени сэра Генри Трэгстока. Но все-таки, если не было несчастных последствий…

— Несчастных последствий? — повторил я. — Да знаете ли вы, мистер Сигрэв, что этот человек не только хотел ограбить мой дом, но даже покушался на мою жизнь?

Сказать тут, что с мистером Сигрэвом сделался удар — было бы слишком слабо.

— Это ужасно, сэр, это ужасно! — завопил он. — Такого случая не бывало с начала существования нашей фирмы. Если это станет известно — это убьет нашу фирму, окончательно убьет!

Его откровенный эгоизм мне даже понравился.

— Да, я не думаю, чтобы это принесло вам особенно много пользы, — сказал я, — но почему же это должно стать известным?

Луч надежды озарил его несчастное лицо.

— В подобных случаях я против гласности. Прежде всего, я слишком занятой человек, чтобы терять на это время, а затем, человек этот удрал и ущерба не причинил. Я вовсе не желаю видеть полицейских, разгуливающих по моему дому. (Это была сущая правда.) Но вы должны впредь быть более осторожны, — прибавил я строгим голосом.

— Конечно, сэр, конечно, я никогда больше не буду довольствоваться рекомендацией по телефону. Я буду вам безмерно благодарен, если вы разберетесь в этом деле. Этот подлец, видимо, имел сообщника в доме сэра Генри.

— С сэром Генри вы сами разбирайтесь, как знаете, — сказал я. — Я хочу только одного, чтобы меня оставили в покое.

Я повернулся, чтобы уйти. Он проводил меня до выхода, все продолжая кланяться на ходу и давая обещания, что мой покой не будет нарушен и что он до гробовой доски останется моим должником.

Вполне удовлетворенный результатом этого разговора, я отправился обратно на Парк-Лэйн и по дороге остановился на Бонд-стрит купить себе полотняный пояс, который носят на теле. При тех беспокойных условиях, в которых я теперь жил, нельзя было разгуливать по улицам с десятью тысячами фунтов в кармане.

По дороге домой я без всякого неудовольствия вспоминал события предыдущей ночи.

Мне было весьма приятно, что один из моих незнакомых друзей несет, наконец, на своем лице явственный след моего рукоприкладства. Кто бы ни был этот Френсис — таинственный ли Гуарец или другой джентльмен с подобными же намерениями, — я во всяком случае был уверен, что узнаю его в ближайшие дни в любом костюме, и я дал себе клятву, что ни один иностранец с обезображенным носом не осмелится подойти ко мне на близкое расстояние.

Все послеобеденное время я сидел дома, надеясь, что Билли даст о себе знать. Но пробило шесть часов, а о нем не было ни слуху, ни духу. Огорченный, я спустился по лестнице, чтобы узнать о здоровье Мильфорда, и застал его в кладовой. Он сидел, вполне одетый, в вольтеровском кресле и читал «Дейли Телеграф». Сестра ушла.

— Я не могу понять, Мильфорд, — сказал я, — как это вас угораздило заболеть?

— Я думаю, сэр, — сказал он медленно, — что это от кружки пива у Гранвиля.

— Но ведь ясно, что, если пиво отравило вас, оно должно было отравить всех остальных, — заметил я.

— Не думаю, чтобы пиво отравило меня, сэр, если бы я был один, — сказал он, подчеркивая последнее слово.

— Что вы хотите этим сказать, Мильфорд? — спросил я.

Он нервно заерзал в кресле.

— Видите ли, сэр, это, может быть, дико, и вам покажется, что я сошел с ума, но я не могу освободиться от мысли, что один человек, с которым я говорил, всыпал мне чего-то в кружку, когда я отвернулся.

— Человек? Какой человек?

— Был там в баре один молодец, сэр. Высокий малый, вроде иностранца. Он начал со мной разговор, когда я туда пришел, а между тем, насколько я помню, я его никогда раньше не встречал. Мне кажется, это он всыпал отраву мне в питье.

Эта теория Мильфорда целиком совпадала с моими собственными подозрениями.

— Могли бы вы его узнать? — спросил я.

— Конечно, сэр. Высокий малый с черными волосами, и одно плечо у него немного выше другого. Мне он не понравился с первого взгляда.

Я только хотел заметить, что, может быть, хозяин этого заведения сумеет нам что-нибудь сказать об этом джентльмене, как послышался стук и вошла горничная.

— Простите, сэр, — сказала она, — мистер Симсон пришел.

Наступил затруднительный момент, так как я, конечно, не имел ни малейшего понятия, кто этот мистер Симсон. Но Мильфорд еще раз выручил меня.

— Я послал за ним, сэр. Вы говорили, что хотите завтра проехать до Вудфорда, если будет хорошая погода; вот я и вызвал его, чтобы вы сказали ему, понадобится ли вам автомобиль.

Для меня это было, конечно, новостью. До сих пор я не имел понятия, что принадлежу к благородной армии автомобильных собственников.

— Очень хорошо, Мильфорд, — сказал я, вставая. — Я думаю, что буду сам управлять автомобилем, если будет приличная погода.

Я поднялся по лестнице и застал мистера Симеона в вестибюле. Он оказался маленьким, темненьким, гладко выбритым человечком, одетым в обычный костюм шофера.

— Добрый вечер, сэр, — сказал он, делая под козырек. — Я забежал только, чтоб узнать насчет машины. Мистер Мильфорд сказал мне, что она вам может понадобиться завтра для поездки в Суффольк.

— Да, — сказал я, — если будет хорошая погода. Пока что я решил ехать в Вудфорд на автомобиле, а не по железной дороге.

— Вы хотите, чтоб я управлял, сэр? — спросил мистер Симеон.

Я быстро соображал. У меня нет большого опыта в шоферском деле, но все-таки в Буэнос-Айресе мне приходилось со средним успехом управлять автомобилем в разных случаях моей жизни. Смущал меня только вопрос о Билли. Если он придет вовремя, я хотел бы взять его с собой до Вудфорда и высадить у первой гостиницы. Но в таком случае Симеон может нас выдать одному из слуг Морица. В результате я решил сам управлять автомобилем.

— Нет, Симеон, — сказал я, — вы мне не нужны. Подайте автомобиль в половине одиннадцатого и снабдите его достаточным количеством бензина. Я буду только два или три дня в отсутствии.

Он снова почтительно козырнул и удалился.

Последнее открытие привело меня в чудесное настроение.

Имея в своем распоряжении автомобиль, я чувствовал себя лучше снаряженным для визита в Вудфорд. Я совершенно не доверял мистеру Морицу, а ведь автомобиль чертовски удобная вещь, если хочешь внезапно, без предупреждения, покинуть какое-нибудь место.