– Боже... – отец Майлза покачал головой, явно расстроенный.

– Ты так похож на меня, – сказал Остин.

– Что? – Майлз немного отстранился.

– Он всегда говорит мне это во сне: ты так похож на меня.

– Время! – крикнула сотрудница охраны.

Майлз с отцом встали. Майлз, взволнованный услышанным, уже почти протянул Остину руку, когда вспомнил, что физические контакты запрещены.

– Эх, мы только начали друг друга узнавать. Что ж, если вы не вернетесь, я пойму. Спасибо, что хоть сегодня зашли, – сказал Остин, не в силах скрыть расстройство.

– Подожди, последний вопрос, – сказал Майлз.

– Нам пора, – отец похлопал его по руке.

– Знаю, я быстро. Во что превращаются остальные в твоих кошмарах?

Отец Майлза повернулся к сопровождающей, чтобы дать ей понять, что ее слышали Весь Бруклин ее слышал.

Остин был озадачен вопросом.

– Не знаю, белые кошки и прочая чушь.

– Белые кошки? – повторил Майлз, но отец взял его за руку и повел к выходу.

– Да, а что?

– Мы... э-э-э... еще к тебе наведаемся, – отец Майлза с трудом вел сына к выходу и оборвал диалог, прежде чем это сделали бы охранники. – Серьезно.

Пока они шли через- комнату, Майлз посмотрел на сотрудника, который должен был отвести Остина обратно в камеру. Его значок блестел под светом люминесцентной лампы. Значок был недостаточно большим, чтобы его можно было разглядеть с такого расстояния, но Майлз четко видел выбитую на нем фамилию. ЧЕМБЕРЛЕН.

По пути домой Майлз смотрел на отца каждые несколько минут. Отец не отрывал глаз от дороги, но на его лбу залегли морщинки. Майлз надеялся, что отец раздумывал не о белых кошках, потому что Майлз пока не имел понятия, как это объяснить. Он сам еще не до конца понимал. В голове Майлза крутилось столько мыслей, что он чувствовал физическую тяжесть, как будто все кости налились свинцом. Белые кошки, учитель, ночные кошмары с участием дяди. Сам дядя. Теперь он хотя бы понимал, почему в доме Аарона всегда были кроссовки.

– Что ж... – заговорил отец Майлза. Когда они наконец подъехали к дому, морщины у него на лбу разгладились. Он припарковал машину. – Это было... интересно.

– Ага, – подтвердил Майлз, не зная, что еще добавить.

– Я... не имел и понятия. Знаю, когда принимаешь решение, тебе приходится жить с этим, но я никогда не задумывался, почему он делал то, что делал. Или что вообще сбило его с правильного пути, хотя в этот момент я был рядом. Жаль, что я так и не попытался наладить с ним отношения. Может, я смог бы придумать, как помочь ему. Черт, я мог бы найти ему работу, – сказал отец Майлза. – Но я думал, он продолжал заниматься грязными делами. Я всегда думал, что он не сможет исправиться. Или... не захочет. В моих глазах он опорочил свое имя настолько, что его уже было не восстановить, и я хотел просто, чтобы меня оставили в покое.

Мы просим только, чтобы нас оставили в покое. Цитата Джефферсона Дэвиса с урока истории пронзила мозг Майлза подобно удару молнии. Майлз посмотрел на отца. Он видел борьбу в его глазах, слышал нараставший в горле комок.

– Человек, как правило, куда больше имени верно? Я хочу сказать, имя, хорошее оно или плохое, остается всего лишь именем. За ним всегда есть кое-что еще. Что-то большее.

– Да, полагаю, ты прав, – согласился отец. – Может, на следующей неделе заглянем к нему еще раз, если ты не против? После твоей работы, разумеется, – на его лице появилась гордая улыбка. – К тому же твоя мама наверняка захочет с ним повидаться.

Они вышли из машины и пошли наверх. Открыв дверь, Майлз увидел, что мама с Ганке сидели на диване и смотрели испанский канал.

– Подождите, миссис Эм. Что она сейчас сказала? – спросил Ганке.

Мама Майлза сидела рядом с ним и ела виноград из пакета.

– Сказала, что любит его.

– Но вы говорили, она сказала это несколько секунд назад.

– Потому что она это сказала, Ганке.

– Хм. Ладно, а он что говорит?

– Говорит, что умирает.

– Э-э-э... привет, – сказал Майлз.

– Привет, Майлз, – бросил Ганке через плечо.

– Ух ты, дорогой, ты снова похож на моего ребенка, – поддразнила мама Майлза. Отец наклонился и поцеловал жену в лоб. – Как все прошло?

– За один день наш сын успел побывать в тюрьме и найти работу, – усмехнулся отец Майлза.

– Не знал, что ты придешь так рано, чувак, – сказал Майлз Ганке, не обращая внимания на родителей. Он сел на подлокотник дивана.

– Я тоже, – сказал отец Майлза.

– И я, но ты лучше порадуйся, что не наказан, иначе я бы уже отправила его обратно домой.

Впервые, находясь дома, Майлз был уверен, что не наказан. Он подавил улыбку, но внутри был несказанно счастлив. Больше никакой лапши быстрого приготовления!

– Конечно, я должен был прийти пораньше, – Ганке продолжал краем глаза смотреть и краем уха слушать телевизор. – Нас ждет работа.

– Работа? – переспросил Майлз.

– Работа? – эхом повторила мама Майлза, прежде чем ее внимание снова затянуло в любовную телеисторию.

– Костюмы для Хэллоуина и все такое, – сказал Ганке и поиграл бровями.

– Ага, костюмы для Хэллоуина. В школе будет вечеринка, – добавил Майлз гораздо менее непринужденным тоном.

– Ты пытаешься что-то спросить, Майлз Моралес? – сказала мама. Отец высунул язык и шумно подул.

– Ты у них не спросил? – пропищал Ганке.

– Э... Ма, сегодня в школе вечеринка по случаю Хэллоуина, – Майлз зарычал и оскалился. – И Ганке собирается на нее пойти.

Отец Майлза снова высунул язык.

– Господи, да скажи ты просто, что тоже хочешь пойти!

Мать Майлза, смотревшая то на сына, то в телевизор, остановила взгляд на Майлзе.

– Ма, можно мне, пожалуйста, пойти?

– Эта девочка тоже там будет?

– Ма!

– Что? Я просто спросила! – она повернулась к Ганке. – Так она там будет, Ганке?

– Думаю, да, – ответил Ганке с дьявольским блеском во взгляде.

– Ага-а, тогда, полагаю, можешь идти, – с ухмылкой сказала мама и отвернулась к телевизору.

В комнате Майлза Ганке плюхнулся на кровать, а Майлз сел на пол.

– Значит, как я вижу, ты пережил вчерашний ужин.

– Ага. Все оказалось не так плохо. Как я написал, обошлось без слез. Но это потому что мы решили есть под криминальную телепередачу, где показывают реальные дела, которые еще не раскрыли. Копы обнаружили, что жена одного парня перемолола его в измельчителе древесины. Это мерзко, но... интересно.

– Ого.

– Ага, – подтвердил Ганке. – А ты как? Как прошла встреча с кузеном? Он ведь твой кузен, верно?

– Да, все правильно, чувак. Было странно, но неплохо. Он так похож на меня, с ума сойти можно. У нас было не особо много времени поговорить, потому что отец в основном забрасывал его вопросами, но я смог узнать, что нас с ним мучают одинаковые кошмары. Да, а самая, самая жесть в том, что у охранника, который за ним следит, фамилия Чемберлен. Я прочитал на его значке.

– Он не был похож на монстра, который чуть что – сразу запихнет человека в измельчитель древесины?

– Что?

Майлз встал, подошел к шкафу.

– Неважно. Поедете к нему еще раз?

– Наверное. Ну, то есть я считаю, что мы просто обязаны. Все-таки Остин отбывает наказание.

– Ну да, – Ганке погрыз ноготь. – А знаешь, кто не отбывает наказание? Ты. Никаких наказаний. Даже не знаю, как ты это провернул.

– Да, я тоже, – Майлз осмотрел свою стрижку в зеркале, висевшем на дверце шкафа. – Из школы насчет стола так и не позвонили, а кроме того, я просто рассказал отцу всю историю с уходом из магазина и Алисией, а он все рассказал матери. Думаю, это помогло все немного сгладить.

– Алисия, которая, скорее всего, придет сегодня на вечеринку в образе какой-нибудь сногсшибательной вампирши. Жаль, что ты будешь для нее всего лишь привидением.

– Не-е, – Майлз повернулся к Ганке. – Я пролью на нее сальсу.

– Погоди, что ты сделаешь?

– Не волнуйся на этот счет.