Первые полмиллиона лет своего существования архантропы провели, по-видимому, почти безвыходно в Африке, совершая иногда более или менее продолжительные вылазки лишь в некоторые соседствующие с ней районы. Одним из таких районов, несомненно, был Ближний Восток, а другим, более отдалённым — Кавказ, где недавно обнаружены хорошо сохранившиеся черепа и нижние челюсти ранних эректусов, а также их каменные орудия. Древность этих находок, происходящих с местонахождения Дманиси в Грузии, наверняка превышает миллион лет и, возможно, достигает даже 1,7 млн лет. Кроме того, возраст в 1,5 и даже в 2 млн лет предполагался некоторыми учёными ещё для индонезийских гомо эректус, но обоснованность этих датировок оставляет желать много лучшего, и большинство исследователей встречает сообщения такого рода скептически. Последний тому пример — дискуссия, развернувшаяся вокруг полученных в середине 90-х гг. датировок архантропов из яванских местонахождений Моджокерто и Сангиран, согласно которым их возраст составляет около 1,8–1,6 млн лет. Эти сенсационные результаты, казалось, требовали кардинального пересмотра устоявшихся представлений о месте и времени происхождения Homo erectus, а возможно, и рода гомо (Homo) в целом. Однако, как вскоре выяснилось, анализы, благодаря которым были получены столь древние даты, проводились по образцам пемзы, не связанным непосредственно с ископаемыми костями гоминид, а значит, любые выводы о возрасте последних в данном случае сомнительны. Скорее всего, эректус появился на Яве не ранее 1,2 млн лет назад. Таков же примерно возраст и древнейших достоверных следов пребывания гоминид в Китае. Ещё более поздний возраст имеют известные сейчас европейские гоминиды: самые ранние из них, если принимать в расчёт только хорошо проверенные данные, датируются концом нижнего плейстоцена, т. е., иначе говоря, временем около 800 тыс. лет назад. Впрочем, проникновение наших предков в Европу началось, несомненно, ещё в более древнее время, на что указывают находки в соответствующих геологических отложениях обработанных камней и других следов жизнедеятельности гоминид, но, судя по малочисленности таких материалов, первоначально это были не более чем короткие эпизодические визиты. Всерьёз же расширением ойкумены архантропы «занялись», по-видимому, не ранее конца нижнего плейстоцена, когда они уже довольно прочно обосновались в Восточной и Юго-Восточной Азии (рис. 19). Их путь в новые районы пролегал, скорее всего, через Ближний Восток, где существовал сухопутный мост, связывавший Африку с Евразией. Кроме того, не исключено, что в районах Гибралтара и Африканского Рога тоже были какие-то перемычки, делавшие возможными миграции из Северной Африки непосредственно в Европу, а из Восточной Африки на Аравийский полуостров и далее в глубинные районы Азии.

Именно с Азией, кстати, связана история открытия вида эректусов, относящаяся ещё к концу позапрошлого века. Во многом она напоминает предшествовавшую ей историю открытия Генрихом Шлиманом Трои, только в роли немецко-российского коммерсанта Шлимана в данном случае выступил молодой голландский врач и анатом Евгений Дюбуа, а вдохновил его на поиски не Гомер, а уже упоминавшийся английский натуралист Альфред Рассел Уоллес. В отличие от Дарвина, полагавшего, что человек появился в Африке, Уоллес считал, что нашей прародиной была Восточная Азия и что останки гипотетического «недостающего звена» или, иначе говоря, обезьяночеловека могут быть с наибольшей вероятностью обнаружены именно там. Убеждённый аргументами английского учёного, Дюбуа поступил при первой возможности в качестве медика в армию и отправился на службу в Индонезию, бывшую тогда колонией Нидерландов. Поиски, предпринятые им в 80-е гг. на Суматре, успеха не принесли, но Дюбуа это не обескуражило, и он продолжил их на острове Ява. Здесь, на берегу р. Соло близ селения Триниль ему и посчастливилось сделать своё самое важное открытие. В октябре 1891 г. из земли была извлечена верхняя часть черепа, не похожая ни на что дотоле известное, а в следующем году появилась бедренная кость, напротив, очень близкая по форме к человеческой и явно принадлежавшая прямоходящему существу. Если первоначально Дюбуа приписал черепную кость обезьяне, то, соединив две находки, он понял, что нашёл именно то, что так долго искал. В 1894 г. он опубликовал работу, где на основании яванских материалов выделил род и вид питекантроп эректус или обезьяночеловек прямоходящий (Pithecanthropus erectus), использовав в первой части названия нового таксона имя, которое много раньше уже дал гипотетическому недостающему звену немецкий биолог Эрнст Геккель. И хотя к настоящему времени термин питекантроп (Pithecanthropus) почти вышел из употребления в научной литературе, поскольку те гоминиды, которых им обозначали, были перемещены в род Homo, в просторечии членов вида эректус, открытого Дюбуа, по-прежнему часто называют питекантропами.

Несмотря на то что питекантропы существовали более миллиона лет, заселяли, по крайней мере, на поздних этапах своей истории, огромный ареал (всю Африку, юг Европы и большую часть Азии) и отдельные их популяции почти наверняка длительное время были разделены естественными барьерами, в анатомическом отношении они представляют собой сравнительно однородную группу. Конечно, по ряду признаков ископаемые материалы, относимые к виду эректус (Homo erectus), различаются между собой, но присущие тем или иным находкам специфические особенности не обнаруживают чёткой географической локализации, проявляясь в пространстве, скорее, чересполосно. Поэтому большинство антропологов не согласно с иногда высказываемым предложением оставить название Homo erectus только за восточноазиатскими архантропами, а африканских именовать иначе, и продолжают рассматривать первых и вторых как один вид. Новым весомым аргументом в пользу такой точки зрения стал череп возрастом около 1 млн лет, обнаруженный в 1997 г. в Среднем Аваше (Эфиопия), в отложениях геологической формации Бури. И по метрическим, и по качественным характеристикам эта восточноафриканская находка отличается от любого из черепов эректуса из Восточной Азии не больше, чем они сами различаются между собой.[27]

Если отвлечься от ряда мелких деталей, то не будет преувеличением сказать, что для большинства представителей вида эректусов в общем характерен уже вполне человеческий скелет, который по многим параметрам, в том числе по размерам и пропорциям, очень близок к современному состоянию. Особенно показательно в этом смысле соотношение длины бедренной, плечевой и предплечевых костей. У шимпанзе оно равняется примерно 1:1, а у людей, хотя плечо имеет почти тот же абсолютный размер, бедро удлинено, а предплечье укорочено. Впервые эти человеческие пропорции фиксируются именно у эректусов около 1,5 млн лет назад (рис. 20). Вид эректусов отличается также от более ранних гоминид возросшими размерами тела и уменьшением различий по этому признаку между полами. Кроме того, уже у самых ранних эректусов (т. е. тех, кого причисляют ещё к виду эргастер (Homo ergaster), полностью отсутствуют какие бы то ни было черты, свидетельствующие о сохранении приспособленности к древесному образу жизни. В то же время ряд особенностей в строении таза, позвонков и костей конечностей ещё заметно отличает архантропов от более поздних гоминид.

Череп на этой стадии эволюции человека изменяется не столь заметно, как остальной скелет, хотя тенденция к росту объёма мозговой полости, отчётливо наметившаяся уже у хабилисов, сохраняется. Это хорошо видно при сравнении, например, с черепом австралопитека африканского (рис. 21). Средний размер эндокрана у представителей вида эректус составляет около 1000 см³. Правда, сейчас ещё до конца не ясно, был ли процесс увеличения мозга постоянным и непрерывным, или же он носил скачкообразный характер. Об этом трудно судить с уверенностью не только потому, что черепов с хорошо сохранившимся мозговым отделом обнаружено пока не так много, но и потому, что большую их часть трудно точно датировать. В итоге одни исследователи считают, что на протяжении всей истории вида эректус происходило постепенное увеличение мозга гоминид, а другие убеждены, что скачок в объёме эндокрана имел место лишь на стадии ранних архантропов, а в последующий период вплоть до появления палеоантропов сколько-нибудь существенных изменений уже не было.