Только тогда она осознала, что копья всех стражников смотрят прямо на нее.
— Что вы делаете? — воскликнула Изабо. — Вы что, не понимаете, что мальчиков похитили…
— Да, и кто же это сделал? — закричала Сьюки. Изабо ошеломленно уставилась на нее. — Она уже не впервые это делает, — заявила она стражникам, ломая руки. — Помните, как она украла маленькую племянницу Ри? Никто потом больше ее не видел, разве не так? Ах, мои бедные малыши! Как я могла поддаться на ее уговоры и оставить их?
— Но я никогда… — возмущенно начала Изабо. К ее изумлению, стражники направили на нее свои копья. — Она надменно выпрямилась. — В чем дело? Я родная сестра Банри. Доннкан — мой племянник…
— Вы что, за дураков нас держите? — рявкнул начальник караула. — Мы все стояли на часах в коридоре, и никто не входил в комнату и не выходил из нее. Кроме вас самой. Мы все видели, как вы влетели в это окно в облике совы — кто еще мог бы похитить мальчиков так, чтобы никто ничего не видел и не слышал?
— Она точно так же похитила маленькую банприоннса, помните? — сказал один солдат. — Мы искали ее повсюду, но не нашли ничего, кроме следов конских копыт, которые точно растворились в воздухе.
— И как она только это делает, — поежившись, добавил другой солдат.
— Да, должно быть, она все продумала, — сказал третий. — Обманом вынудила маленькую Сьюки Няню оставить детей с ней…
— И все знают, что Ри уже давно подозревал ее, — подлил масла в огонь первый. — Да мы с тобой, Герман, как раз в тот день стояли на часах, когда Мак-Кьюинн сказал, что это она шпионка, которая предала его.
— Да, что было, то было, — подтвердил Герман. — И он не разрешил ей жить во дворце, хотя она и родная сестра Банри. Ее поселили в старую башню.
Изабо переводила взгляд с одного на другого, не в силах поверить в то, что ее считали виновной в похищении мальчиков. Кто бы мог подумать, что ее обвинят в таком лишь из-за нескольких опрометчивых слов, в запале произнесенных Лахланом много месяцев назад? Если бы кто-нибудь мог сказать слово в ее защиту! Мегэн ездила по селам, благословляя весенние всходы, а вся свита Лахлана и Изолт находилась в Тирсолере. В Лукерсирее не осталось никого, кроме старого канцлера да нескольких солдат и слуг, никто из которых, за исключением Сьюки, почти не знал ее.
При мысли о няне у Изабо на глаза неожиданно навернулись слезы. Она считала Сьюки своей подругой. Она не могла понять, как няня могла так неожиданно и яростно ополчиться на нее. Изабо взглянула на нее и увидела, как расчетливо она слушает стражей и добавляет масла в огонь их подозрений.
Обернувшись к Бубе, Изабо отчаянно ухнула: Лети-ух! Догоняй-ух!
Маленькая сова немедленно взлетела со спинки кровати, на которой сидела, глядя на стражников непроницаемыми золотистыми глазами. Она вылетела через открытое окно, а Сьюки взвизгнула:
— Остановите ее! Остановите сову ведьмы!
Стражники закричали на нее и принялись грозить ей своими копьями, но Изабо не обращала на них внимания, глядя в окно, пока Буба не скрылась из виду. Потом развернулась обратно к ним, одетая лишь в голубую с серебром парчу покрывала.
— Вы болваны! — сказала она ледяным тоном. — Наследника престола похитили, а вы попусту тратите время, обвиняя меня? Вы что, не знаете, что я Банприоннса Изабо Ник-Фэйген, сестра самой Банри и ученица Хранительницы Ключа Мегэн Ник-Кьюинн?
Стражники принялись неуверенно переминаться с ноги на ногу, не в силах встретиться с ней глазами. Начальник караула сказал твердо:
— Мы знаем, кто вы такая, миледи. Это не помешает нам выполнить наш долг.
Изабо строго взглянула на них и кивнула.
— И не должно помешать, — ответила она. — Но вы просто теряете время, стоя здесь и обвиняя меня. Нужно немедленно выслать поисковый отряд.
Сьюки снова разрыдалась.
— Я должна была понять, что она что-то затеяла, когда она стала так настаивать, чтобы я оставила прионнса на ее попечение. Его Высочество никогда не доверял ей, никогда! Ты ведь знаешь это так же хорошо, как я, Герман, ведь так?
Герман тяжело вздохнул.
— Он действительно сказал, что она могла быть шпионкой, Сьюки, но…
Сьюки всхлипнула.
— Я только надеюсь, что еще не слишком поздно. А что если она убила маленьких прионнса, как их крошку-кузину? Должно быть, их тела понадобились ей для каких-то злых чар, которые она затевает.
— Сьюки, как ты можешь говорить такие вещи? — ахнула Изабо, разрываясь между гневом, расстройством и недоверием. — Ты же знаешь, что я никогда не смогла бы такое сделать. Я же не злыдня, чтобы использовать органы убитых детей…
Рыдания Сьюки стали истерическими.
— Мои бедные малыши, мои бедные мальчики…
— И ты должна знать, что я не причинила Бронвин никакого зла. Я никогда не позволила бы даже волосу упасть с ее милой головки…
— Тогда что же с ней случилось? — осведомился один из стражников. — Однажды ночью вы исчезаете вместе с ней, потом через много месяцев возвращаетесь, но не говорите никому ни единого слова о том, что с ней произошло.
Изабо переводила взгляд с одного на другого, и объяснения уже были готовы сорваться с ее языка. Ей хотелось крикнуть: Она у своей матери, я вернула ее матери! Но она не могла говорить. Это было слишком сложно, чтобы объяснять, и она знала, что Лахлан не хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь узнал, боясь, что Бронвин снова превратится в причину мятежных распрей. Она плотно сжала губы, глядя на стражников непокорными гневными глазами.
— На эти вопросы она будет отвечать на суде, — сказал начальник караула. — Пожалуй, лучше нам отвести ее в тюрьму и попробовать отыскать прионнса. Если бы только Сам был здесь! Непонятно, что делать. Нужно послать гонца в Тирсолер и сообщить, что мальчиков похитили. Но пройдет еще месяц, а то и больше, прежде чем они смогут вернуться, а здесь нет никого, кто мог бы взять на себя командование, лишь старый Камерон…
Изабо застонала. Канцлер Казначейства был древним стариком, который верно служил еще отцу Лахлана и его брату. Его следовало бы отправить в отставку еще много лет назад, но Лахлан был слишком мягкосердечным, чтобы настаивать, зная, как много эта должность значит для доброго старика. Камерон очень расстроится, узнав, что мальчиков похитили. Он начнет причитать, заламывая руки и отдавая противоречащие друг другу приказы, до тех пор, пока весь дворец не переполошится, как стая перепуганных несушек. А к тому времени лебеди уже унесут мальчиков бог весть куда.
— Если бы только здесь была Мегэн! — в отчаянии воскликнула Изабо. — Она могла бы посмотреть в Магическом Пруду, где мальчики. Ох, если бы она только была здесь! — Она прижала парчовое покрывало ближе к своему обнаженному телу, потом сказала властно, — Немедленно пошлите гонца в Башню! Расскажите Аркенинг Грезящей, что произошло, и попросите ее поискать мальчиков через Пруд. Скажите ей, что их увезли…
Рыдания Сьюки переросли в пронзительный визг.
— Как вы могли, как могли? — накинулась она на Изабо. — Ваш собственный племянник! И милый Кукушонок. Ох, у вас просто нет сердца!
Ее вопли перекрыли голос Изабо, и нянька бросилась на кровать, истерически рыдая. Стражники поспешили успокоить ее, а Герман махнул своим копьем.
— Думаю, вам лучше отправиться с нами, миледи.
— Скажите ей, что мальчиков украла женщина в салазках, запряженных лебедями! — закричала Изабо. — Скажите ей, что, по-моему, это Маргрит Чертополох! Скажите, пусть она сообщит Мегэн…
Но ее никто не слушал.
Изабо издала крик ярости и взмыла к потолку, одетая в роскошное золотистое одеяние орлиных перьев. Ее острые глаза мгновенно оглядели всю комнату, уловив и паническое смятение стражников, и растерянный страх в глазах няни, подглядывающей сквозь пальцы. Она спикировала к полу, подхватив свои кольца, совиную лапу на кожаном ремне и свой посох силы в мощные когти. Стражники бросились на нее с копьями, но она яростно закричала, отвечая им ударами когтистых лап. Они шарахнулись, охваченные невольным страхом, и Изабо снова взмыла в воздух, вылетев через окно в ночь.
