– Тоска… – Шурик Апарин нарочито громко вздохнул и обвел невыразимо горестным взглядом стены школьного коридора, выкрашенные в унылый серо-зеленый цвет.

– Ясно. Не дашь, значит? – Геша понуро опустил голову.

– Ну зачем так трагично, Гешуша? Мне-то этот снегоход по-любому на каникулах не пригодится. Ты же в курсе, предки меня в Египет увозят… Чем в гараже пылиться, лучше уж ты на нем покатаешься… Хоть какая-то польза. И потом…

– Значит, дашь?! – Геша Ясеновский остановился, с надеждой взглянул на товарища и порывисто запустил руку в свою курчавую темно-русую шевелюру. Волосы его были настолько густыми и непокорными, что торчали вокруг головы шапкой, образуя почти идеальной формы круг.

Шурик посмотрел на Гешу долгим печальным взглядом:

– Вот видишь, ты даже выслушать меня не желаешь! Тебе этот снегоход сейчас важнее всего на свете! Я же говорю: тоска! Скучно жить на свете, Гешунь! Я бы даже сказал, уныло… Все как-то предсказуемо до тошноты! Вот раньше люди, в девятнадцатом, к примеру, веке, розыгрыши разные придумывали, шарады, мистификации всякие…

– Ты чего, Шурик? – Геша недоверчиво и даже с опаской покосился на одноклассника. – Ну, душит тебя жаба – так так и скажи! И нечего тут философию гнилую разводить! Шарады всякие, понимаешь…

– Да дам тебе его, дам, успокойся, – грубо оборвал товарища Шурик, а потом криво улыбнулся и добавил с ехидцей: – Но только не за так.

Геша засунул руки в карманы и сказал, глядя себе под ноги:

– Шур, тут такая тема… короче, я сейчас на мели…

– А мне твои деньги и не нужны, – нетерпеливо перебил Шурик. – Я кое-что поинтереснее придумал!

Время от времени до их слуха доносились звонкие, сухие удары баскетбольного мяча. Приятели остановились напротив спортзала.

– Интересно, кто там сейчас занимается? – Шурик кивнул в сторону закрытой двери.

В ответ Геша только плечами пожал. Ему это было совершенно неинтересно.

– Давай посмотрим! – неожиданно весело предложил Шурик.

– Да какая тебе разница? – все еще недоумевал Геша.

– Очень даже большая! – Шурик прильнул к двери и, осторожно потянув на себя одну из ее створок, заглянул в зал.

– То, что доктор прописал! – просвистел он загадочным шепотом секунду спустя.

– Хватит темнить! – почти всерьез обиделся Геша. – Надоело!

Шурик же, словно не заметив возмущенного тона Геши, заговорил вдруг голосом серьезным и негромким:

– Насколько я могу судить, там сейчас занимаются восьмиклашки… В настоящий момент девчонки отрабатывают бросок в кольцо… Чуешь, к чему клоню?

Геша полным неподдельного недоумения взглядом уставился на друга.

– И вот что я намерен предложить тебе взамен за безраздельное пользование моим, заметь, не самым плохим на свете снегоходом.

Геша напрягся, весь как-то подобрался и буквально впился глазами в Шурика. А тот неспешно продолжал излагать:

– Та из них, которая… – он на мгновение задумался, – пусть будет три…

– Чего три-то? – нетерпеливо перебил Геша.

– Три подряд попадания в кольцо.

– И чего?

– Ох и непонятливый же ты, Гешбалайф! Все-то тебе нужно разжевать и прямо в рот положить!

– Какой есть, – недовольно буркнул Геша Ясеновский и отвернулся.

– Ладно, не обижайся! Условие в общем-то безобидное… Короче, с той из девчонок, которая первой три раза подряд забросит мяч в корзину, ты должен будешь закрутить… Прям даже не знаю, как и выразиться, чтобы поприличней было!.. – Шурик сморщился и почесал затылок. – Короче, вся школа должна считать вас за влюбленную парочку или, как говаривали в старину, за жениха и невесту. Вот такая вот шарада… И чтобы все по-настоящему, без обмана. Чтоб она ни о чем не догадалась. Шарадить – так уж по полной программе! Иначе я буду считать тебя не выполнившим условие договора и, как следствие, моим должником… – Шурик испытующее взглянул на товарища.

– Все сказал? – Геша со злостью уставился на носки своих кроссовок.

Он нарочно не поднимал голову, чувствуя на себе наглый, насмешливый взгляд Шурика.

– Нет, еще не все, – ответил тот и, нарочито лениво растягивая слова, продолжил:

– Стартуешь четырнадцатого января, то есть в первый день третьей четверти, а финишируешь ровно через месяц, то бишь четырнадцатого февраля, в день святого Валентина, который, как известно, принято считать днем всех влюбленных, – без тени улыбки произнес Шурик, после чего лицо его расплылось в добродушнейшей улыбке.

– У тебя что, крышу снесло, Апарин? – Геша окинул товарища враждебным взглядом.

– Не спеши с выводами, Гешбарий!

Вообще-то Гешу звали Геной. Но так его отродясь никто не называл. Шурик же умудрялся и это, уже видоизмененное имя перекручивать совершенно невообразимым образом: то Гешбарием его, как сейчас называл, а то и вовсе каким-нибудь ханом Гешбатыром!

– Моему батюшке сотрудники на Новый год подарили снегоход…

– Как, еще один? – не выдержал Геша.

– В том-то и дело, Гешиторий… Отец-то у меня человек не хвастливый, скромный, потому-то, наверное, его подчиненные и не в курсе были, что у шефа уже имеется в наличии подобного рода техника… Правда, новый слегка покруче будет… Но это уже детали. Словом, если ты принимаешь мое условие, считай, что старый снегоход – твой.

На Гешином лице проступили темно-розовые пятна. Он поднял на Шурика глаза и заговорил сдавленным, надтреснутым от волнения голосом:

– Но ведь снегоход мне именно на каникулах нужен… А ты говоришь, что… – тут он запнулся, вытер рукавом вспотевший лоб и с видимым усилием выговорил: – С-с-тартовать после…

– Да бери его хоть завтра! – Шурик беззаботно махнул рукой. – Катайся на здоровье! Мне для друга, как видишь, ничего не жалко! Можешь считать это авансом.

– Допустим, я соглашусь… – Казалось, каждое слово давалось Геше с большим трудом. Он морщился, будто от боли, то и дело останавливался и сглатывал слюну. Слова точно застревали у него в горле: – Но тебе-то самому это зачем? Не понимаю…

– Хоть я и не считаю себя обязанным что-либо объяснять, но так и быть, тебе, как старому другу, скажу. Мы с тобой, Гешберт, редко говорим о будущем, а между тем оно не за горами. Словом, я решил связать свою жизнь с литературой.

Тут глаза Геши округлились, и он часто-часто заморгал, тупо уставившись на Шурика. Но тот как ни в чем не бывало продолжал тоном преподавателя, читающего лекцию нерадивым ученикам:

– Но для того чтобы стать писателем, желательно поступить в Литературный институт. А для того чтобы туда поступить, желательно иметь какие-нибудь опубликованные произведения… А тут на днях мне попалось объявление: один весьма уважаемый журнал проводит литературный конкурс для дебютантов. То есть для таких, как я. Это должен быть рассказ или небольшая повесть о романтической любви… Конкурс называется «Первая, чистая, светлая». – Шурик сделал паузу и со значением посмотрел на Гешу. – Это, в смысле, любовь, – криво ухмыльнувшись, пояснил он и заговорил вдруг деловым, сухим тоном:

– Работа должна быть отправлена не позднее первого марта… И вот тут-то, Гештар, мне без тебя не обойтись!

– В смысле? Писать, что ли, за тебя? – Геша недоверчиво покосился на одноклассника.

Шурик расхохотался прямо ему в лицо:

– С этим я как-нибудь без тебя справлюсь… А вот материал… Знаешь ли ты, Гешундий, что способно вдохнуть в литературное произведение жизнь? Сделать его объемным, дышащим?

Геша смущенно покачал головой: дескать, не знает.

– Подробности! – Шурик Апарин поднял вверх короткий и пухлый палец. – Словом, ты, Гешматорий, рискуя собственной… честью, будешь добывать эти самые подробности для моего бессмертного творения. А я этот добытый тобой материал буду литературно и талантливо обрабатывать! Классно я придумал?

– Это чего? Я, значит, должен с ней типа шуры-муры крутить и каждый день тебе докладывать? – Геша все еще не мог поверить, что Шурик вполне серьезно предлагает ему такую чушь.