Сау'иланк исчезал, а его мысли уносились вглубь ушедших веков…

Сау'иланк мастер-маг Преподобный и первосвященник преодолевал скалистые подножия горы, идя к месту находящемуся далеко над пустыней. Ночь ещё хранила тепло дня, но его не беспокоило это в своём чёрном одеянии.

Когда он проходил мимо все склоняли головы. От гоблинов до отвратительных рептилий с собачьей мордой, которые были в полтора больше человека. Даже собственный народ выказывал ему почтение.

Но это было не всегда, а с той ночи, когда он попал в святилище Возлюбленного на прошлой полной луне.

Позже их жертвы павшие в бою устилали пустыню…

Но он игнорировал их всех, когда поднимался вверх в темноте. Возлюбленная должна была воплотить его мечты, его награда наконец была у него в руках.

В тёмном проходе по обе стороны стояли две жаровни на высоких столбах. Рептилии покрытые тёмной, а в некоторых местах оливково-зелёной чешуёй (исключением был охряной живот), стояли на задних лапах у входа. Каждый держал копьё, толщиной с запястье человека и лезвием как нуманский меч. Их веки медленно моргали, открывая и закрывая большие чёрные глаза. Они опустили свои массивные вытянутые головы с челюстями усеянными длинными и мелкими зубами.

Сау'иланк не поднимал голову чтобы рассматривать их. То что они стояли вытянувшись в его присутствии было ещё одним напоминанием о том, как всё изменилось с появлением детей. Бледная бессмертная нежить обрела славу и любовь у их божества.

Он ходил по бесконечным туннелям спускаясь ниже и ниже. Он бродил глубоко, там где жаровен почти не попадалось, а вскоре они пропали и совсем. Был только мрак, когда он попал в святилище своего бога. Никто не возвращался отсюда, если попадал в эти стены. Только дети. Он добрался до пропасти, на расстоянии от которой уже угадывались тёмные края, и слышал как изменилось эхо его шагов. Он не мог отказаться от мысли, что любой свет может осквернить это место. Сау'иланк поднял руку и наполнил свой внутренний взор печатями. В воздухе зажглась крохотная искра, и он понадеялся, что она не оскорбит его божество.

Он стоял, глядя на края пропасти, но её глубина была недосягаема для слабого света в его руке. Он не пошёл вниз, но видел крутую лестницу, спиралью уходящую вдоль стенок пропасти вниз. Над пропастью было тоже самое — огромный купол, будто гора была пробита чем-то насквозь.

Но на другую сторону пропасти не вело никакого моста и свет также не достигал её. И вдруг он услышал звук сдвигаемой решётки.

Затем как будто что-то проехало по каменному щебню и ему показалось, что в темноте что-то блеснуло.

Сау'иланк упал на колени и поклонился, коснувшись лбом края пропасти.

— Мой Возлюбленный бог, — прошептал он. — я пришёл как вы велели.

Послышался шорох по камню и резкое шипение.

Ты достоин?

Он слышал эти слова только в мыслях, но они были сказаны с шелестом, похожим на звук наполняющим пещеру. Он поднял голову, но не стал поднимать глаз.

Достойный чего? Воплощения его надежд и желаний?

— Да, о моё божество. — прошептал он, но сомнения заставили его трепетать. — Я всегда служил вам… разве я дал повод сомневаться в себе?

Он не мог заставить поднять свои глаза выше, но если бы поднял, то ничего не увидел. На той стороне пропасти сгущался лишь плотный мрак.

Пока ещё нет.

Сау'иланк снова ниже опустил глаза. Взгляд его упал на тонкие жёлтые пальцы, но его прекрасное лицо или это тело не значили для него ничего.

Но даже малое колебание могло означать преступление. А ведь время от времени он не мог не упиваться своей красотой. Наряду со страхом, его вдохновляло, как все окружающие смотрели на него с восхищением. Мысль о том, что его красота может исчезнуть заставляла его содрогаться. В отличие от бессмертных детей он мог состариться.

Я рад… может быть, пришло время ответить на твои молитвы.

Сау'иланк желал одного: чтобы его существование никогда не заканчивалось и хотел всегда видеть страх в смотрящих на него глазах.

— Вечная жизнь, о моё возлюбленное божество? — осмелился он.

Ты так уверен в желаниях своего сердца?

Сау'иланк дрогнул.

Дети были просто инструментами для кровопролития, мощными, полезными, но только потому, что Возлюбленный сделал их такими. Они не старались быть для Возлюбленного преданными, как Сау'иланк, который служил ему. Тем не менее, они дорожили тем, чем одарил их бог. Но разве многого он просил?

Произойдёт именно то, чего ты хочешь…

Сау'иланк забеспокоился и с трудом поднял голову, ожидая… чего-то.

Возможно, он рассчитывал что-то почувствовать… нечто… другое. Но он чувствовал себя также как и мгновение раньше. Тем не менее его бог говорил, отдавая ему благодать о которой он никогда не просил.

Неужели всё было так просто, после всех ожиданий?

В его сердце закралась детская радость. Сначала её было совсем немного, а потом полностью заполнила его. Он думал о том, что теперь будет бессмертным и прекрасным всегда, и осмелился поднять голову выше. Потом он выпрямился полностью и прошептал.

— Моя любовь к тебе вечна… мой Возлюбленный.

Он хотел передать этими словами всё своё облегчение и счастье, но вдруг застыл, увидев глаза.

Издали они были не больше, чем последние искры умирающего костра. Пара глаз скользила в темноте и было понятно, что к краю пещеры идёт какая-то фигура.

Сау'иланк был поражён.

Он видел реальный признак существования своего бога. Он не слышал, чтобы кто-нибудь ещё получал такое благословение. Он начал плакать не подозревая об этом, пока солёная влага не попала ему на губы.

Сау'иланку была дарована вечная жизнь.

Его красота никогда не увянет.

Сау'иланк оставил свои воспоминания, приближаясь к состоянию полного покоя. На краю его затухающего сознания воскрес знакомый шёпот.

Я смотрю… я приближаюсь к тебе… Ты получил желаемое.

Несмотря на столетия, проведённые в ненавистном существовании, Сау'иланк не мог не ответить.

— Да… Мой Возлюбленный. — прошептал он исчезая в покое, между жизнью и смертью, в мире грёз о своём боге.

Винн следовала за Чейном через прихожую храма, планируя утащить его дальше, чтобы иметь возможность поговорить. Она знала, что лучше заставить его дать обещание не возвращаться в амфитеатр сегодня вечером. Но она сделала всего лишь несколько шагов к комнатам, когда в коридоре появился молодой ширвиш.

— Хранительница Хигеорт. — проговорил он быстро. — К вам посетители.

Винн в замешательстве остановилась. Она не могла понять, кто может искать её здесь.

— Кто? — спросила она.

Молодой гном покачал головой.

— Она сказала, что будет говорить только с вами.

— Она? — переспросил Чейн, но послушник только снова покачал головой.

— Как долго она ждёт? — спросила Винн.

— Недолго. — ответил гном. — Она ждёт вас в обеденном зале.

Он коротко поклонился и ушёл. Винн обменялась недоумёнными взглядами с Чейном, а затем посмотрела на Маллета.

— Спасибо, что разрешили присоединиться к вам сегодня вечером. Пожалуйста, простите нас, но я должна узнать кто пришёл.

— Да, конечно. — сказал он.

Старый карлик выглядел усталым и даже морщины на его лице стали глубже. Это было к лучшему. Винн не хотела бы отвечать сейчас на вопросы ширвиша о своём странном поведении в амфитеатре.

Винн поспешила к Чейну и Тени. Что если кто-то пришёл из гильдии, возможно посланник Премин Сикойн или кто-нибудь другой осведомлённый в её занятиях? Она не могла и помыслить о том, что её могла разыскивать княгиня. Но когда она добралась до входа в обеденный зал и заглянула внутрь, то увидела ту, которую меньше всего ожидала там увидеть.

За длинным обеденным столом сидела Щепка.

Её лицо было тёмным, а руки сложены на столе. Она повернула голову при появлении Винн и молча уставилась на неё. Винн не была уверенна в том, что ей следует сказать, но вдруг Тень двинулась вперёд и тихо зарычала на гномку, продвигаясь в зал.