— Знаете, юноша, ваш способ приводить человека в чувство хотя и весьма действителен, но не совсем удобен для пострадавшего… Я весь мокрый… Достаньте-ка вон оттуда полотенце… Вот так-то лучше, — произнес он удовлетворенно, вытираясь поданным полотенцем и кое-как приводя в порядок разорванный воротничок.
— Как бы то ни было, ваше появление было как нельзя более своевременно… Я не ожидал, что реакция пойдет так бурно. Должно быть, торопясь, коснулся индуктора… В результате — поражение электрическим током… Ваше желание выпить стакан воды оказалось чрезвычайно кстати… Впрочем, я смогу угостить вас кое-чем получше. Я еще немного слаб и потому попрошу вас самих пойти в столовую и достать из буфета — вторая полка сверху — бутылку портвейна…
Финк охотно повиновался, и через несколько минут хозяин и его гость сидели друг против друга со стаканами недурного портвейна в руках.
— Этот день, — начал хозяин, отхлебнув несколько глотков, — является для меня днем особенного значения: во-первых, я закончил сегодня свою работу, которой я отдал больше четырех лет самого напряженного труда; во-вторых, этот день чуть было не стал для меня моим последним днем — не приди вы так вовремя… Я считаю себя в долгу перед вами…
Финк стал протестовать, утверждая, что каждый на его месте поступил бы так же, и что он счастлив, сохранив для науки такого выдающегося…
Уверения его были прерваны самым неожиданным образом. Хозяин дома вскочил и закричал на оторопевшего Финка:
— Что вы знаете о науке? Что вы знаете о том — выдающийся я или не выдающийся? Семь непогрешимых академических олимпийцев год тому назад признали, что все это чушь! — он ткнул рукой по направлению к приборам на столе и нервно забегал по лаборатории, — а я — фантазер, дискредитирующий учреждение, где они представляют собою официальную науку…
— Впрочем, — так же быстро потух он, — простите меня, молодой человек. Вы, наверное, считаете меня сумасшедшим. Да, пожалуй, отчасти так оно и есть, потому что то, чего я достиг, может свести с ума кого угодно… Слушайте! В благодарность за вашу помощь сегодня, я удостою вас того, чем не удостаивал еще никого последние два года, после того, как… Впрочем, не стоит вспоминать… Одним словом, вы первый узнаете и увидите нечто, о чем скоро будет знать каждый читающий и думающий человек на земле, то, что перевернет весь этот мир… Не знаю только, поймете ли вы меня, но все случившееся и пережитое мною за последние дни заставляет меня сегодня высказаться, — все равно перед кем — даже перед человеком, которого я вижу в первый раз…
Человек, которого экспансивный хозяин лаборатории видел первый раз, был слишком заинтригован этим вступлением, чтобы обидеться на такое приравнивание своей особы к первому встречному, — и потому молча ждал продолжения…
— Вы говорите, вы инженер, — начал хозяин, — тем лучше. Значит, понятие об энергии и мощности должно быть особенно близко вашему уму. Вы, конечно, читали кое-что о радии и его свойствах?..
Финк глубокомысленно наморщил лоб и поспешил уверить в этом своего собеседника. По правде говоря, ему удалось вспомнить лишь несколько заметок из журнальной смеси о действии радия на кожу и о его феноменальной дороговизне.
— Вы, конечно, знаете, — продолжал хозяин, — что работами Кюри, Рамсея, Резерфорда и других выдающихся исследователей удалось доказать, что одним из самых замечательных свойств этого вещества является его способность самопроизвольно разлагаться, диссоциировать, излучая из себя особые лучи: альфа-, бета- и гамма-лучи, и освобождать при этом огромное количество энергии, — я говорю — огромное, по сравнению с любыми другими химическими реакциями равных по весу веществ. Каждую минуту, понимаете, каждую минуту 1 грамм радия, разлагаясь, выделяет из себя 134 малых калорий, иначе говоря, в одну минуту эта теплота может нагреть сто тридцать четыре грамма воды на один градус — а за время 11 ½ часов довести до точки кипения один килограмм воды! Найдено также, что эта энергия может без перерыва выделяться около 2500 лет — время распада радия — и за этот период один грамм радия освободит около 3.000.000 больших калорий — чудовищный запас энергии, эквивалентной двухдневной работе ста лошадиных сил. Эти чудовищные запасы внутриатомной, как принято ее называть, энергии находятся не только в радии, а почти во всех остальных химических элементах, только разложение их происходит в значительно большие периоды времени, исчисляемые в миллионы лет!.. Вот, например, здесь, в этом куске угля, — ученый поднял лежавший около каменной решетки обломок каменного угля, — в одном килограмме его заключено тепловой энергии около 7500 больших калорий и около двадцати трех миллиардов калорий внутриатомной энергии…
Финк начал заинтересовываться, не понимая, однако, куда ведет речь хозяин.
— Двадцать три миллиарда больших калорий! — воодушевленно продолжал тот, с восхищением вертя в пальцах обсыпавшийся кусок угля. — Вы себе реально представляете это количество?
Финк ответил что-то весьма маловразумительное, но, на его счастье, спрашивавший не нуждался в ответе и сам ответил на свой вопрос:
— Это значит — работа около десяти тысяч миллиардов килограммометров — или годовая работа 414 паровых лошадиных сил!.. Энергия распада атомов одного килограмма угля способна заменить работу тридцатитысячесильной машины трансокеанского парохода во время его пятидневного рейса между Европой и Америкой… Человек, овладев и сумев по своему желанию распоряжаться этими безграничными запасами энергии, станет поистине владыкой мира, так как никакие силы стихий не смогут противиться его воле!.. Что значат перед этими колоссальными запасами скрытой энергии те жалкие сотни миллионов лошадиных сил в текущей и падающей воде белого угля! Даже непосредственно уловленная солнечная энергия, так поражающая сейчас наше воображение и исчисляемая в одну лошадиную силу с одного квадратного метра площади, — конечно, при соответственной ясности атмосферы и высоте стояния солнца над горизонтом, даже и эти запасы стушевываются перед океаном внутриатомной энергии…
— Все дело, однако, в том, — продолжал хозяин, — что процесс этого распада элементов совершается, к сожалению, чрезвычайно медленно, на наш человеческий масштаб, конечно… Если бы мы вздумали непосредственно утилизировать энергию наиболее интенсивного распада атомов радия, мы могли бы от одного килограмма радия получать около 18 килограммометров в секунду, что даже меньше четверти одной лошадиной силы… Правда, энергия эта излучалась бы непрерывно свыше двух тысяч лет… Задача современной науки и техники: найти средство ускорить и регулировать этот процесс распада. И мне удалось найти этот способ!..
Финк никогда не отличался особой любознательностью и прилежанием в области естественных наук. Поверхностное образование, полученное им в средней школе, сводилось, в конце концов, к механическому запоминанию ряда дат, цифр и имен, мало связанных между собой цементом общих руководящих идей. Пара популярных книжек по физике, клочки и обрывки десятка журнальных статей, бивших на сенсационность, составляли почти весь его умственный багаж, относившийся к тому, что он сейчас слышал. И хотя он был вполне убежден, что и в радиотелеграфе, мачты которого торчат около самого въезда в город, этот пресловутый драгоценный радий тоже играет некоторую роль, — Финку стало ясно, что открытие хозяина дома, если оно не бред и не фантазия помешанного, заключает в себе настолько ошеломляющие перспективы, что трудно как-то поверить этому сразу. По-видимому, нечто подобное отразилось на его лице, так как его собеседник быстро вскочил и встал перед Финком.
— Да, да, я вижу, что вы думаете, молодой человек! Вы думаете, что профессор Форс — старый шарлатан и хвастун! Так думали, впрочем, и другие! Ну да, моя ошибка была тогда в том, что я не мог дать тогда яркого и осязательного доказательства моего открытия. Теперь доказательство это налицо!..
С этими словами профессор Форс поднялся и жестом пригласил Финка пройти в соседнюю комнату. Там ничего не было, кроме небольшой бетонной тумбы и укрепленного на ней черного металлического аппарата, напоминающего величиной и формой сигарный ящик. Из ящика с одного конца шли спирали электрических проводов и торчала кверху тускло поблескивавшая тонкая стальная ось. Внизу под бетонной тумбой было отверстие, где неясно виднелись какие-то зубчатые колеса и валы, соединенные со стоявшей рядом небольшой динамо-машиной.
