Зловещую тишину нарушили свист и шипение. Затем снова послышались звуки человеческих голосов — стоны, бормотание, вскрики. Словно тысячи человек метались в ночном кошмаре, от которого никогда не смогут очнуться.

— Святой Император, защити нас от зла, даруй нам силу духа и тела, дабы мы могли сражаться с твоими врагами и разбить их войска с твоим благословением, — молился Пазаниус.

— Слишком поздно, — прошептал Уриэль, вновь обнажив меч и готовясь сразиться с чем угодно, с любыми чудовищами варпа, сорвавшимися с привязи.

— Нет… Вы ещё не начали…

Ультрамарины завертели головами в поисках источника голоса.

— Ты что-нибудь слышал? — спросил Уриэль.

— Да, — кивнул Пазаниус. — Но мне кажется, этот… этот голос раздался внутри моей головы. Скоро произойдёт что-то страшное, Уриэль.

— Я знаю, но что бы ни случилось, мы будем сражаться с отвагой и честью.

— Отвага и честь, — повторил Пазаниус, заливая прометий в огнемёт и проверяя наконечник распылителя.

— Пойдём, — решительно сказал Уриэль, кивая на окровавленную платформу в центре арены. — Что бы нас ни ожидало, мы встретим все опасности с гордо поднятой головой.

Пазаниус зашагал за своим бывшим командиром по мерзко хлюпающей земле к платформе. Пока они поднимались по ступеням, источник жалобных протяжных стонов обнаружил себя. Материалом для шпал, держащих железнодорожное полотно, послужила человеческая плоть — спрессованное месиво из конечностей, торсов, крови и слизи. Рты, распяленные или плотно сжатые, стонали, мычали, хрипели… Уриэль не увидел ни одного знакомого лица, но догадался, что это были воины Ультрамара, чьи души и тела все ещё страдают.

Уриэля затрясло от ярости, и он, чтобы не потерять самообладания, прикрыл глаза…

Хрупкие кристаллы переменных мироздания столкнулись и завибрировали, разъединяя грани и перемещаясь для того, чтобы срезонировать на других частотах. Эхо времени позволяло граням перемещаться и изменяться, искажая ангелов реальности, чтобы те позволили измерениям разъединиться и сложиться вновь во всех возможных вариантах.

…потом открыл их снова, испытав отвратительную дрожь во всём теле. В воздухе зарябило. Острые иззубренные выступы костяных остовов поднялись из земли, уходя корнями далеко в кровавые глубины, а люди-шпалы заплакали от новых мучений. В том месте, где рельсы исчезали в стене этого огромного помещения, кладка сочилась потоками разноцветной слизи.

Спирали мерцающего света исходили от стены, образуя огромную линзу. Казалось, что стена растягивается, словно некая сила пытается разорвать плаценту реальности. Когда же это произошло, не осталось ничего, кроме пульсирующего водоворота непроглядной тьмы, а дорога в ад была обрамлена ожерельем из пронзительно кричащих черепов, славящих смерть.

Варп и реальность сошлись здесь, соединились во времени и пространстве на бронзовых рельсах. На дороге, ведущей из Ниоткуда в Никуда, Омфал Демониум вызволил сам себя из небытия, чтобы обрести тело. Он выполз из своего дьявольского лона и ничего не принёс с собой, кроме насилия и смерти.

Пророчество о пришествии Омфала Демониума свершилось.

Жалкий бред кенобита о пришествии Омфала Демониума ни в малейшей степени не передавал величие твари. Демон вселенского зла нёсся с рёвом и хохотом из пасти только что образовавшегося туннеля на огромном поезде, и ад следовал за ним. Омфал Демониум нёсся по кровавым рельсам, приближаясь к двум остолбеневшим Космодесантникам.

Огромный паровоз с железными вагонами мчался к платформе, работая поршнями из костей, разбрызгивая кровь и расточая тысячи безгубых улыбок, — черепа скалились со всех поверхностей. Колеса грохотали по рельсам, поезд представлял собой совершенно невообразимое зрелище. Локомотив был очень похож на древний паровоз, как помнил Уриэль из курса истории Империума, но приводился в движение, конечно, не углём, а тёмными силами варпа. Состав нёсся с таким грохотом, что отказывались служить все доступные человеку пять чувств. Звук многократно отражался от плоскостей, что существовали и перекрещивались за гранью этой реальности.

За локомотивом шла цепь железных товарных вагонов, изъеденных ржавчиной, больше смахивающей на запёкшуюся кровь. Уриэль знал, хотя никто и никогда не говорил ему об этом, что в этих адских вместилищах заперты миллионы душ, обречённых страдать вечно. Дьявольский двигатель сбавил обороты, локомотив стал тормозить с омерзительным скрежетом.

Уриэль услышал раскатистый хохот и противный лязг, когда отъехали двери товарных вагонов. Пар с шипением вырвался из-под панцирной шкуры Омфала Демониума, и злорадный смех грохотал, заставляя дрожать малиновые небеса. Запах мертвечины становился все плотнее и, казалось, обретал какую-то фактуру. Когда волна смрада докатилась до Ультрамаринов, Уриэль скомандовал:

— Приготовиться!

Неожиданно пелена дыма рассеялась, и рядом с бойцами из ниоткуда возникло восемь фигур, одетых в бесформенные робы и высокие сапоги. Кожа на руках монстров крепилась ржавыми скобками, а каждый из них нёс множество жутких инструментов — ножей, серпов и пил на кожаных ремнях.

Их лица были похожи на человеческие весьма условно, поскольку кожа с них была содрана. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что лица вообще не имеют характерных черт, поскольку, кроме растянутых ртов с клыками, у этих существ не было ничего — ни глаз, ни ушей, ни носов.

— Демоны! — крикнул Уриэль. — Мерзкие выродки, ну, идите же сюда и примите смерть от моего меча!

Безглазые лица монстров плавно обернулись к нему, и теперь Ультрамарины могли во всех подробностях рассмотреть отвратительные тела, состоявшие из одних опухолей. Но ни одна из омерзительных тварей не шевельнулась. Дьявольский локомотив выдохнул облако пара, лязгнули открывающиеся замки, и толстая железная дверь распахнулась с пронзительным визгом. Исполинская фигура величаво ступила на платформу.

Гигант оказался на три головы выше Космодесантников, на нём был несуразный доспех, собранный из железных листов и толстых кусков вулканизированной резины. Поверх заржавевшего панциря он носил драный домотканый плащ, а на голове — корону с чернёным рогом. Вернее, не на голове, а на шлеме, забрало которого было поднято. По дизайну и ветхости Уриэль узнал облачение. Это были невообразимо древние силовые доспехи, какие носили легендарные воины много тысячелетий назад. Казалось, это снаряжение за прошедшие века пропиталось злом и теперь источало запах крови и жжёного мяса.

Из одного плеча великана торчал большой гвоздь со шляпкой в форме звезды, а на другом красовался символ древних противников Императора. И в душах Уриэля и Пазаниуса вскипел праведный гнев, внушённый им капелланом Клозелем на ежедневных литаниях Ненависти. Дело в том, что ухмыляющийся череп с железным забралом был когда-то знаком Легиона, который сражался за Императора в Святые Времена, но теперь стал символом бесконечного горя и объектом лютой ненависти Ультрамаринов. Этот герб принадлежал к одной из самых смертоносных сил Вселенной — Космодесантникам Хаоса. Эти бойцы обладали поистине неописуемой злобой и мощью.

— Железные Воины, — прошептал Уриэль.

— Изменники Истваана, — прорычал Пазаниус.

Гигант нёс длинную алебарду с железным черенком и изогнутым лезвием. Оружие было всё в бурых пятнах и зазубринах. Два жёлтых глаза, как два закатных солнца, горели под забралом шлема. Когда великан приблизился, отвратительные демоны без кожи отступили за его спину.

— Новые жертвы помогли мне снова развести огонь, кровь досталась на ужин безликим саркоматам, а плоть мертвецов пригодится мне, — проговорил он, и его голос отдавал скрежетом ржавого металла.

Он повелительным, нетерпеливым жестом пригласил Ультрамаринов присоединиться к остальным в чреве адского поезда.

— Пойдёмте! — прогрохотал гигант. — У меня есть предложение: или вы подчиняетесь мне, или Забойщик пустит вас на мясо. Я — Омфал Демониум, и в моей власти распорядиться вашими жизнями. В случае отказа вы присоединитесь к тем страдальцам. — Он кивнул на шпалы. — А теперь пошли!