Она держала в вытянутой вперёд руке смартфон. Я отметил, что Маргарита уже пользовалась новой моделью смартфона: «Чёрное яблоко — 17». Эта модель пока ещё не поступила в продажу. Мне её в прошлом месяце презентовал глава совета директоров компании «Чёрный алмаз», когда приезжал ко мне с частным визитом. Чудесным образом смартфон «ЧЯ-17», как его называли в быту, уже обрёл владельца. Точнее, владелицу. «Шустрый ребёнок», — отметил я.

— Дед, ты это уже видел? — спросила Маргарита. — Они бы точно опоздали!

— Кто опоздал? — спросил я. — Када?

Закрыл рабочий портативный компьютер, где сегодня с раннего утра просматривал оцифрованные старые видео файлы.

— Мама и бабушка. Опоздали бы на эту свою встречу на Кипре. Если бы не послушались тебя. А ведь мама не соглашалась. Говорила, что полетит, как все: на обычном рейсе. Хорошо, что бабушка её уговорила. И они взяли твой самолёт. Потому что они всё равно на нём полетели бы. Только позже. Тот рейс отменили!

Я потер глаза и спросил:

— Отменили? Почему?

— Так самолёт же загорелся! — ответила внучка. — Представляешь⁈ У него оба двигателя вспыхнули, когда его подавали на посадку. Тот самый «Боинг», на который мама купила билеты. Вот, мне буквально только что эта новость на «Товарищах» пришла. Пусть мама теперь ещё раз скажет, что ты не предсказываешь будущее! Я ведь ей об этом сто раз уже говорила!

Я взял из рук внучки смартфон, просмотрел ролик, где за спиной зачитывавшего новость журналиста пожарные расчеты тушили самолёт — тот самый «Боинг 737–800», вместе с которым я в прошлой жизни разбился о воды Средиземного моря. Я почувствовал болезненный укол в сердце, потёр рукой грудь. Вернул внучке телефон, мазнул взглядом по увешанным фотографиями в рамках стенам своего домашнего кабинета. Посмотрел Маргарите в глаза — отметил, что они очень похожи на глазища её бабушки.

Сказал:

— Я не предсказываю будущее, солнышко. Я просто очень долго живу на этом свете. И накопил огромный опыт. Давно говорил, что этим иностранным развалюхам не место на наших авиалиниях. Ведь есть же наши, надёжные самолёты. Хотя бы те, которые выпускает компания твоего дяди «Чёрные крылья». Не послушали меня. И вот результат.

Я указал на смартфон. Маргарита недоверчиво вскинула брови.

— Не послушали тебя? — переспросила она. — Такое бывает?

— Бывает и такое, — сказал я. — Старым твой дедушка стал. Не успевает вразумить… всех.

— И никакой ты не старый! — заявила внучка. — Я видела, как ты вчера дрался на ринге с тем лысым боксёром. Ты бы его поколотил, если бы тебя не отвлёк мой папа. В следующую субботу посмотрю, как ты с тем мужиком расправишься. Он это заслужил. Пусть не врёт, что десять лет назад был чемпионом мира. Я об этом в рунете никакой информации не нашла.

Маргарита поцеловала меня в щёку и ушла. Я отодвинул в сторону компьютер — на его крышке блеснули заглавные буквы компании производителя «Ч» и «А». Вдавил кнопку на коммуникаторе и распорядился, чтобы мне принесли чашку кофе. Больше для порядка, чем из необходимости, проверил на экране своих часов своё артериальное давление и пульс. Выбрался из-за стола и подошёл к стене — поправил слегка покосившуюся рамку со старой чёрно-белой фотографией (Высоцкий и Влади на фоне Эйфелевой башни).

Рядом с этим фото висела тоже старая, но уже цветная фотография. На ней моя жена Лена замерла рядом с Владимиром Высоцким на театральной сцене. В углу фотографии стояла дата: «28 апреля 1985 г.». В тот день Елена Чернова дебютировала на сцене Театра на Таганке в роли Офелии, дочери Полония (возлюбленной Гамлета). Владимир Семёнович выглядел на снимке неплохо; хотя я помнил, что за пять месяцев до этого спектакля он сломал ногу на горнолыжном склоне в Швейцарии.

Я сместил свой взгляд немного вверх и посмотрел на слегка размытую «любительскую» фотографию. Вспомнил, что Лена удивилась, когда я повесил это фото у себя в кабинете. С этого старого снимка тоже смотрел Владимир Семёнович Высоцкий. Он сжимал в руках гитару. Рядом с ним замерла уже известная к тому времени актриса театра и кино Елена Ивановна Чернова — Лена держала меня и Высоцкого под руки. На том фото я много лет назад от руки сделал запись: «ДК „Энергетик“, г. Припять, 23 июля 1988 г.»

Прямо над сделанным в городе энергетиков снимком висело большое фото, снятое в том же тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году фотографом газеты «Правда» Ритой Котовой на даче у генерального секретаря ЦК КПСС Петра Мироновича Машерова. Пётр Миронович восседал на плетённом из лозы кресле в центре кадра. Рядом с ним сидел с чашкой чая в руке председатель Комитета государственной безопасности СССР Евгений Богданович Бурцев. А в самом углу кадра (справа от Бурцева) виднелось моё колено.

«Ведь просил, чтобы она меня не фотографировала!» — по старой привычке подумал я.

Рядом с фотографией генерального секретаря ЦК КПСС висело ещё одно фото, подаренное мне Ритой Котовой. Долгое время эта фотография пролежала в моём архиве, как непредназначенная для «посторонних глаз». На этом фото был только я… на фоне советской атомной подводной лодки третьего поколения К-278 «Комсомолец», единственной к тому времени проекта 685 «Плавник». Дату на фотографии Рита проставила собственноручно (по моей просьбе). Написала у верхнего края фотографии: «30 июля 1989 г.»

Я зевнул, прикрыл рот рукой. Прошёлся вдоль стены, где висели распечатанные на бумаге кадры из моих любимых кинофильмов — тех, в которых снялась заслуженная артистка СССР Елена Ивановна Чернова (моя жена). Снова отметил, что в «Титанике» Лена выглядела совсем юной. А Ди Каприо в кадре смотрелся пониже её ростом, несмотря на обувь с высоким каблуком, которую он носил во время съёмок. В этой реальности фильм «Титаник» заработал в прокате больше, чем в прошлой. Не зря я профинансировал его съёмки.

В один ряд с «киношными» фотографиями Лены затесался снимок с юбилея Андрея Миронова. Своё пятидесятилетие Андрей Александрович отмечал в столичном ресторане «Прага» на Арбате. Мы с Леной преподнесли ему тогда в подарок эксклюзивный вариант новой модели сотового телефона «Пионер-3э» (в украшенном бриллиантовой крошкой позолоченном корпусе). К выпуску этого телефона в том году приступил (на заводе в Новосоветске) тогда ещё производственный кооператив «Чёрный алмаз».

Около большого фото в рамке из красного дерева я задержался подольше. То был подарок от моей давней подруги Маргариты Уваровой. На снимке в красивой рамке я снова увидел свою жену. Она замерла на ковровой дорожке в Екатерининском зале Кремля. Улыбалась. Выглядела молодой и счастливой. Снизу вверх смотрела на лицо первого президента СССР Николая Уварова. Рядом с Леной Коля казался огромным. На снимке президент СССР вручал моей супруге орден «За заслуги перед Отечеством» первой степени.

Я хмыкнул, покачал головой. Подумал о том, что моя жена уже накопила наград не меньше, чем Леонид Ильич Брежнев. Я выделил под эти её ордена, медали и памятные подарки отдельный зал в нашем подмосковном доме. Получился настоящий музей: одних только грамот на стене скопилось три с половиной сотни. А для наградных статуэток от Международной академии кинематографических искусств и наук мой старший сын подарил своей маме большой и тяжеленный шкаф из чёрного эбенового дерева.

Я вспомнил о сыне — шагнул к большому фото, сделанному братом моей жены Олегом Котовым, восемь лет работавшим в должности личного фотографа президента СССР (Николай Уваров в итоге смирился с постоянными щелчками фотоаппарата). На снимке Олег запечатлел меня и Лену в окружении наших детей («четыре сыночка и лапочка дочка», как называла их моя супруга). Имена всех четверых моих мальчишек уже давно появились в списке сотни самых богатых людей планеты.

А вот дочь пошла по стопам своей мамы. Окончила актёрский факультет ГИТИСа. Восемь лет назад она обзавелась своей первой золотой статуэткой в номинации «За лучшую женскую роль». Это была не единственная награда, которую в тот год завоевал фантастический фильм-катастрофа «Без СССР», режиссером и сценаристом в котором стал сын моего младшего брата. Ещё фильм «Без СССР» получил главную номинацию («Лучший фильм»), статуэтки за «Лучший оригинальный сценарий» и «Лучший режиссер».