Сказал Котовой:

— Иди за мной. Я тебя кое с кем познакомлю.

— С кем? — спросила Лена.

— Сейчас узнаешь.

Я вышел в коридор. Бросил взгляд через плечо — проверил, что Котова последовала за мной. Подошёл к шестому купе, постучал в дверь. Убедился, что Лена вышла в коридор, поманил её к себе рукой. Котова неуверенно улыбнулась, выполнила мою просьбу. Я взял её за руку и сдвинул дверь шестого купе в сторону. Услышал тихие голоса, которые тут же смолкли. Сидевшие в купе около стола люди повернули в мою сторону лица: два худых похожих друг на друга черноволосых подростка и женщина пенсионного возраста.

Я поздоровался с ними и порадовал известием, что я их сосед. Похлопал по верхней полке рукой, заявил: у меня билет на двадцать четвёртое место. Отметил, что и подростки, и женщина не пришли в восторг от моего сообщения. Только младший из парней (он смотрел на меня с любопытством) сдвинулся ближе к окну, словно освобождал для меня место. Второй парень (серьёзный и неприветливый с виду) скрестил на груди тонкие руки и нахмурился. Седовласая женщина улыбнулась и устало вздохнула.

Я чуть посторонился — взгляды моих соседей по купе сместились на замершую позади меня Котову.

— Знакомься, Лена, — сказал я. — Это братья Смирновы.

Подростки и женщина вновь перенесли фокус своего внимания: они снова уставились на меня.

— Вот это Павел. Ему четырнадцать лет.

Я показал на старшего парня.

— А это Никита. Ему уже исполнилось двенадцать.

Теперь я показал на младшего, который сидел под моим спальным местом.

— Здравствуйте, — произнесла Лена.

Седая женщина и подростки её словно не услышали — они не спускали с меня глаз.

— Откуда вы нас знаете? — спросил Паша. — Мы с вами знакомы?

Я почувствовал, как моё сердце при звуках его голоса пропустило удар. Парень смотрел на меня без испуга и словно вызывающе. Он убедил меня этим взглядом, что я не ошибся: передо мной сейчас действительно был тот самый Паша Смирнов, которого Артурчик прозвал Мирным за его колючий характер, и которому мы в тысяча девятьсот девяносто втором году поставили мраморный памятник в полный рост на Ваганьковском кладбище. На том памятнике Мирный смотрел хмуро, исподлобья: в точности, как делал это сейчас.

— Мы не знакомы, — ответил я. — Это фокус такой. Называется «чтение мыслей».

Поинтересовался:

— Так я угадал, парни? Вы Павлик и Никитка Смирновы из Москвы?

— Павел, — поправил меня старший из братьев Смирновых (он ненавидел, когда его называли «Павликом»).

— Угадали, — сказал Никита.

Он тут же удостоился недовольного взгляда от старшего брата.

Но не обратил на него внимания, спросил:

— А вы любые мысли умеете читать? Или только имена угадываете?

— Читать мысли невозможно, — ответила ему седая женщина.

Покачала головой. Я посмотрел на неё и догадался, от кого Мирный унаследовал свой знаменитый хмурый взгляд.

— Вы правы, — сказал я. — Это просто фокус. Как в цирке.

— А как вы его делаете? — сказал Никита. — Расскажите, пожалуйста!

Он не обращал внимания ни на брата, ни на седую женщину — пристально смотрел на меня.

— Это секрет, — тихо ответил я.

Поднял руки и заявил, что «может быть» свой секрет и раскрою. Но сделаю это точно не сейчас. Потому что в соседнем купе меня дожидались друзья. Пояснил: сюда я пришёл, чтобы ночью меня не приняли за грабителя, когда полезу на свою полку. Младший из братьев Смирновых улыбнулся в ответ на мою шутку — старший и бровью не повёл, как и сопровождавшая их женщина. Я улыбнулся, попятился в коридор и прикрыл дверь в купе, закрыл себя от пристальных взглядов черноволосых подростков и седой женщины.

Котова дёрнула меня за руку, вопросительно вскинула брови.

— Серёжа, что это за фокус такой? — спросила она. — Ты знаком с этими людьми? Как ты узнал их имена?

Я приложил палец к губам, отошёл от двери соседского купе — Котова последовала за мной.

Тихо сказал:

— Я видел только Павла Смирнова. Но выглядел он тогда лет на десять старше, чем сейчас.

— Старше? — спросила Лена. — Как такое может быть?

И тут же ответила на свой вопрос:

— Ты видел его во сне?

Она сжала мою руку.

— Я говорил тебе, что скоро погибнут дети. Помнишь?

Лена кивнула.

— Среди этих детей будет Никита Смирнов, — сказал я и указал на дверь шестого купе. — Мне об этом рассказал его старший брат Павел. И даже показал фотографию Никиты. На ней Никита был в точности, как сейчас: двенадцатилетним мальчишкой.

О той фотографии я вспомнил, едва только увидел пару минут назад Смирновых. Мирный всегда носил с собой чёрно-белую фотографию покойного младшего брата. В кармане около сердца. Часто смотрел на неё, несколько раз показывал её и мне, и Артурчику. Рассказывал нам, что чувствовал свою вину в смерти брата. С этой фотографией мы его и похоронили. Я лично сунул это фото, пропитанное Пашкиной кровью, ему в нагрудный карман пиджака. В фотографии тоже была дыра от пули, как и в груди Мирного.

— Но ведь… он не умрёт? — произнесла Лена. — Мы же с тобой его спасём? Как и других детей?

Она смотрела мне в глаза.

— Обязательно спасём, — ответил я. — В том числе и для этого мы с тобой сейчас едем в Москву.

— Это случится сейчас?

Котова напряглась. Я покачал головой.

— Нет. Весной. Но уже сейчас мы подготовимся к их будущему спасению. Я тебе объяснил, как. Всё будет хорошо.

— Серёжа, а что с ними случится? — спросила Лена. — Почему они умрут… могут умереть?

— Сейчас тебе об этом не скажу, — ответил я. — Рано. Но обещаю: ты прочтёшь рассказ Павла Смирнова сразу же, как только мы вернёмся из Москвы в Новосоветск.

Ни я, ни Артурчик не взяли с собой в Москву гитары. Поэтому мы вечером в поезде обошлись без концерта с песнями Владимира Высоцкого. Не прихватил свой магнитофон и Кирилл (брат прислушался к моему совету). Зато мы взяли с собой в дорогу игральные карты. А Прохоров прихватил флягу с коньяком, которую мы впятером опустошили меньше чем за час. Болтали, смеялись, строили планы на поездку. Выясняли (игрой в карты), кто чаще останется «дураком». За этот титул не на шутку схлестнулись Наташа и Кирилл: они проигрывали чаще других. Потому что мы с Леной подыгрывали друг другу, а Артурчик «мухлевал». Мой младший брат и Торопова играли честно — за что и страдали (поочерёдно проигрывали).

Первой из игры вышла Наташа. Обозвала нас жуликами и отправилась к проводнице за чаем. Кирилл покинул игру в знак солидарности с Тороповой — поспешил за ней следом к каморке проводницы. Артурчик шёпотом обозвал их «два сапога пара». За что и оставался «в дураках» пять игр подряд: теперь я пресекал его попытки выдать даму за короля, а пики за трефы. Через час Артурчик в очередной раз бросил карты на стол, обвинил меня и Лену в мошенничестве и побрёл в тамбур на перекур. Я погасил в седьмом купе верхний свет и объявил комсомольцам, что им пора спать. Услышал тихое ворчание Тороповой и шуточный ответ Котовой: «Да, папочка». Кирилл молча сбросил ботинки и полез на верхнюю полку. Я чмокнул Лену в губы и ушёл на своё место.

Ночью я спал спокойно, сквозь сон слышал, как изредка хлопала дверь соседнего купе — это Прохоров бегал курить. Утром меня разбудили яркие лучи солнца, что отражались в зеркале на двери и светили мне в лицо. Братья Смирновы оперативно обнаружили моё пробуждение — Никита тут же пристал ко мне с расспросами о моём вчерашнем «фокусе». Я объяснил подросткам, что при помощи слов, физики или математики «настоящую магию» объяснить невозможно. И тут же сообщил парням, что они оба отдыхали летом прошлого года в спортивном лагере в Феодосии. Никита одарил меня очередным «как вы узнали?», а Павлик махнул рукой и с заметным разочарованием в голосе заявил, что я наверняка видел их летом в лагере.

В прошлой жизни мы с Пашей Смирновым познакомились через общих друзей-боксёров. Разговорились мы с ним о боксе и теперь. О боксе и о спортивных достижениях (своих и старшего брата) первым заговорил Никита. Он и втянул нас с Пашей в беседу. Я честно поведал парням о своём спортивном прошлом. Снова услышал о том, что Паша Смирнов в прошлом году взял призовое место на городских юниорских соревнованиях. А Никита грозился, что весной повторит достижение старшего брата. Ещё я узнал, почему парни только сейчас возвращались домой от бабушки: они поехали на зимние каникулы в Ростов-на-Дону и переболели там «краснухой». «Выписались» только позавчера — и сразу же отправились в сопровождении бабушки домой.