По бокам металлических ворот стояли двое верзил в темных костюмах и шеями шире голов. Однако несмотря на строгую одежду и наглухо застегнутые воротнички белых сорочек, скрывающие ирецуми, любой уроженец Синдиката сразу же узнал бы в оных верзилах гангстеров. Такие же громилы лениво разгуливали вдоль стен, вооруженные одними вакизаши, длинными кинжалами.
Считалось, что одного только присутствия охранников достаточно для того, чтобы отвадить любого недоброжелателя — за исключением наиболее решительно настроенных. Для последних же в опорных точках по всему периметру похожего на пагоду здания были размещены крупнокалиберные пулеметы и ракеты ближнего действия.
В установленном на крупнокалиберной снайперской винтовке «Зевс» прицеле, распознающем нечеткие слабоосвещенные объекты, стоящие у ворот охранники казались зеленоватыми. Женщина-оперативник ЭУОД, облаченная в традиционный черный костюм, лежа на гребне заросшего лесом холма в семистах метрах от виллы, без интереса оглядела верзил и повела ствол своей тяжелой винтовки на двуногой сошке дальше вдоль забора.
Касси оставалось метров шестьдесят до входа на свалку, когда она почувствовала что-то неладное.
В качестве гостей «Тедди К.» наемники из Семнадцатого диверсионно-разведывательного полка были вольны ходить, куда им заблагорассудится. Поскольку, в отличие от Джонни Чанга, в них не были вложены огромные средства, Такура Мигаки не счел нужным приставлять к каждому из «кабальерос» следующих за ним тенью телохранителей. Правда, КВБ из принципа время от времени сопровождал какого-нибудь выбранного наугад наемника. Как раз сейчас Касси меньше всего требовались посторонние зрители.
Переодевшись в мешковатый комбинезон и куртку и прихватив спортивную сумку, молодая женщина, преобразившись в рабочего киностудии, воспользовалась новой веткой подземки, недавно проложенной к Эйга-тоси. В последнее время работы в Кинемаграде становилось все больше, разворачивались новые грандиозные проекты, и народу на территории студии слонялось уйма. Касси без труда смешалась с толпой рабочих, возвращающихся домой.
Первой остановкой за Эйга-тоси была «Улица Косово», расположенная на западной окраине имперской столицы. На ней Касси и сошла. В переулке, расположенном за закрывшимся на ночь магазинчиком, где торговали благовониями и всякой синтоистской атрибутикой, молодая женщина сняла комбинезон, запихнула его в сумку и спрятала ее. После чего, оставшись в обтягивающих черных брюках и темной куртке, она пешком направилась на север.
До свалки Бураку Пита, где Касси спрятала свой мопед, оставалось три квартала. Это дало ей время согреться и размять затекшие члены, а также удостовериться, что она не является объектом чьего-то нежелательного внимания. Кое-какие тревожные сигналы Касси уже получила. Ничего конкретного: никто не шел за ней следом по грязным немощеным переулкам, петляющим между обнесенных заборами домов. Просто едва слышный даже не голос, а шепот подсознания. Но Касси научилась доверять цельности своих чувств — навыки, полученные от гуру, развились за время службы в разведке. Именно вроде бы незначительные мелочи — блеснувшие в свете звезд линзы, тень, мелькнувшая вдали на фоне другой тени, — и могли тем не менее быть предвестником опасности.
Дважды ощутив неуловимый сигнал, Касси сливалась с тенью, застывала и всматривалась, вслушивалась, внюхивалась в тишину, а затем стремительно срывалась с места и перепрыгивала через заборы, взлетала к крышам, петляла по переулкам, производя не больше шума, чем одичавший кот, догоняющий большую наглую крысу, или наоборот. Оба раза ей не удавалось почувствовать чего-то более осязаемого; оба раза преследования не было. Поэтому Касси, выждав некоторое время, продолжала движение вперед. Она могла особенно не торопиться; огромный опыт позволял точно рассчитывать скорость передвижения в ночных вылазках.
Бураку Пит был не просто Непроизводящий, он был настоящий эта. Однако Пит считался довольно зажиточным не только по довольно убогим меркам Синдиката Дракона. Касси подозревала, что Пит был бы состоятельным человеком и в мирах Штайнера и Дэвиона, хотя обликом своим — хромой и сгорбленный, в изношенном до дыр, засаленном комбинезоне, с вечной седой щетиной — он напоминал скорее крупного двулапого представителя шумного, агрессивного и поразительно пестрого собачьего племени, обитавшего у него.
Ключ к этой загадке лежал в самом слове «эта». Буквальный перевод — «грязь», на самом деле — сокращение от «те, кто убирает грязь».
В Древней Японии буддисты не имели права прикасаться к умершим людям и убитым животным; синтоисты тоже не горели желанием заниматься такими вещами. Поэтому могильщиками, мясниками и мусорщиками становились исключительно представители касты изгоев. Работа, не приносящая чести тому, кто ее выполняет, но очень необходимая. Поэтому эта, лишенные тех прав, которыми обладали даже самые беднейшие крестьяне, порой купались в роскоши. Кроме того, они научились гораздо лучше остальных скрывать свое богатство. Этим и объяснялся вызывающе убогий внешний вид Бураку Пита.
Разумеется, в действительности «трупы», с которыми он имел дело, мало походили на мертвую плоть, вызывавшую такое отвращение в стародавние времена. Бураку Пит ежедневно прикасался к разбитым и сломанным машинам, слишком изношенным и устаревшим даже для заводов Дракона — металлическим покойникам индустриального общества. Однако традиции умирают долго, особенно в мононациональном государстве, прилагающем столько сил для их поддержания. Теперь эта были начальниками на свалках, только и всего.
Старик Пит, кроме того, не принадлежал к тем, кто особенно остро чувствует гражданский долг докладывать «вежливым внушителям» обо всем из ряда вон выходящем. После непродолжительных уговоров он мог сообщить код своего суперсовременного электронного замка, запирающего ворота склада, настойчивой наемнице. Мог даже представить неверную своей своре, чтобы собачки при ее появлении не подняли лай и уж тем более не сбили ее с ног и не покусали Для этого требовалось только поговорить со стариком по душам и передать ему пачку кредиток нужной толщины — не очень толстую, учитывая то, что валюта Синдиката в связи с экономическим ростом Дракона стала самой твердой во Внутренней Сфере
Проскользнув в ворота, Касси заперла за собой дверь, чтобы не злоупотреблять гостеприимством хозяина, приглашая к нему в гости незваных визитеров; молодая женщина не сомневалась, что в имперской столице не она одна догадывается об истинных размерах состояния невзрачного с виду старика.
Складской двор был довольно велик, где-то метров двести на триста. В центре желтоватым пятном светилось одинокое окошко хижины Пита, служившей, по мнению Касси, в основном для того, чтобы скрывать вход в просторное, роскошное и, естественно, защищенное помещение под землей. Молодая женщина направилась к небольшому строению у ворот, переделанному из большого грузового контейнера. Именно там она держала свой крошечный мопед — производства Синдиката, который вызвал бы презрительный смех ее однополчан, — но оснащенный мощным бесшумным двигателем.
Касси уже почти дошла до контейнера, когда ощущение неправильности ударило ее, будто шальная ракета «Стрела».
В мгновенной вспышке озарения она осознала, в чем дело: нет собак. Они не лаяли бы на нее, но все равно должны были подбежать, обнюхивая и выпрашивая что-нибудь вкусненькое, без чего Касси никогда не приходила. Но сейчас двор оставался безжизненным. Даже ветерок не нарушал застывшую неподвижность.
Касси замерла на месте. В голове забил колокол тревоги. Посторонние! Их много! Они окружают ее со всех сторон…
Над контейнером взметнулась тень и, отделившись от крыши, легко опустилась на землю рядом с Касси. Тень двинулась вперед, бесшумно ступая по утрамбованной земле обутыми в черные ботинки ногами. Это был мужчина, высокий, широкоплечий, узкобедрый, облаченный во все черное — за исключением лица, скрытого забралом, кроваво-красным в свете созвездий Люсьена.
