— Они умерли, потому что не проверили, что скрывалось подо льдом. Они умерли, потому что им недоставало терпения и внимательности. Они умерли, потому что они были слишком самонадеянны и не послушались наставлений родителей. Мы, оставшиеся в живых, будем жить помня о вас, — таков был текст песни в тот день. Голоса гурров, слившиеся в хоровом пении, повторяли его снова и снова, проникаясь глубочайшим смыслом каждого слова. Смерть представала перед ними чем-то осязаемым. Казалось, что действия Сталка, Гунфа и Ланта призвали ее в этот мир, и прогнать ее можно было, не повторяя допущенные ими ошибки. Урок был крайне доходчивым.

Гурры использовали песнопение лишь в практических целях. Композиции, создаваемые ими, были нравоучительными и образовательными. В них не было и нотки развлечения и праздного веселья. Они пользовались тангурром лишь в тех случаях, когда что-то нужно было запомнить раз и навсегда. Среди тысяч звуков, слов и фраз, хранящихся в их бесконечной памяти, громче всего звучали песни. Они постоянно звучали на задворках сознания и не нуждались в напоминании. Песни были своеобразными ориентирами. К ним всегда было можно обратиться, если путь в жизни был потерян.

Следующие недели проходили в охоте и собирательстве. Несмотря на то, что гурры предпочитали мясо, они также питались растениями, и если подвижная добыча ускользала от них, они обращались к той, что убежать не могла в принципе. Они собирали корневища, цветки, плоды всевозможных растений, которые селились под белым льдом, окрашивая его в мутно-зеленый цвет. Роно с братьями совершали успехи и быстро учились. Природная обучаемость способствовала этому. Нельзя было преуменьшать и заслугу их родителей в этом. Будучи лучшими охотниками в поселении, они передавали детям премудрости и хитрости охоты, которые постигли за годы своей жизни. После охоты они проводили время дома, обмениваясь наблюдениями и впечатлениями, тем самым, укрепляя полученные навыки.

В свободные от охоты дни гурры все еще собирались в игровой комнате и веселились день напролет, гоняясь друг за другом и сходясь друг с другом в поединках. Несмотря на то, что они перестали считаться детьми, они все еще оставались ими. Роно веселился с другими детьми, но ощущали и изменения, которые происходили в нем. По мере того, как он больше узнавал о мире вокруг себя, у него больше появлялось вопросов, на которые никто не мог дать ему ответы. Несколько раз он обращался с этими вопросами к матери и отцу, к Мараку и к другим взрослым, но те лишь уклончиво уходили от ответов или давали ответы, но столь расплывчатые, что полезной информации в них было мало. Никто не мог точно сказать, почему белый лед был белым, а черный черным, почему ветер, будучи невидимым, обладал силой, способной сбивать с лап, и почему материал, из которого был сделан тангурр, отличался от всего, что они могли видеть на поверхности. Никто не решался сказать, почему им нужно было дышать и почему дыхание поддерживалось само по себе, когда они спали. Почему предметы падали по направлению к белому льду и никогда к черному. Почему другие живые существа не умели разговаривать, но так легко обманывались и выходили наружу, стоило лишь спародировать их голоса. Что слышали они в голосах своих сородичей и как их воспринимали? И даже на вопрос о том, почему растения зеленые, никто не мог сказать ничего вразумительного, не говоря о тысяче других вопросов, которые были у Роно.

Всех остальных не слишком интересовали эти вопросы и ответы на них. И все предложения поискать ответы на них вместе, отметались. Лишь Клош поддерживал любознательность брата и вместе с ним пытался докопаться до истины. Вместе они атаковали взрослых, засыпая их все новыми и новыми вопросами, вместе прорабатывали разные гипотезы. В конечном счете, образовался длинный список вопросов без ответов. Интеллектуальное изыскание и желание обладать знаниями были скорее побочным продуктом разума, который мешал спокойно и счастливо жить, довольствуясь пищей и крышей над головой. Пытливый ум помог гуррам запомнить виды растений и животных, понять их сильные и слабые стороны, научится маневрировать среди разнообразия опасностей и создать примитивное общество, но после всех своих достижений столкнулся с невидимым барьером из тайн.

— Скорее всего, старшие знают ответы на эти вопросы, но по какой-то причине скрывают их от нас. Наш отец точно должен знать ответы на эти вопросы, ведь он знает практически все о животных и растениях белого льда, — поделился однажды Клош своими соображениями с братом.

— Точно, наверняка ты прав. Возможно, они считают, что эти знания будут опасными для нас, если мы получим их сейчас, — вдохновенно ответил Роно, идея брата пришлась ему по нраву — Знаешь, я думаю, что они хотят, чтобы мы сами догадались до всего и нашли все ответы самостоятельно, когда придет время. Поэтому они молчат и избегают прямых ответов. Поэтому они отводят глаза и стараются сменить тему каждый раз, когда мы что-то у них спрашиваем. Что-то из того, о чем им запрещено нам говорить. Все сходится.

Объяснение было простым и вместе с тем гениальным. В то же самое время буйный подростковый ум не мог принять тот факт, что ему нельзя было чего-то знать прямо сейчас. Ответы хотелось получить как можно скорее. И Роно и с Клошем стали думать, как их заполучить пораньше. Если другие их братья не торопились получить ответы, то это было их решение. Пусть продолжают жить в своем маленьком мире, не зная ничего кроме охоты и поедания ее трофеев. А они с Клошем узнают ответы раньше, чем их братья, и будут смеяться над их невежеством.

После долгих раздумий и обсуждений, было принято решение доказать взрослым, что они уже готовы узнать истину. Для этого они хотели выбраться на поверхность, пока остальные будут спать, и самостоятельно добыть пищу на завтрак. Такой подвиг точно не должен был остаться незамеченным. Их отвагу и самостоятельность должны были признать и открыть им тайны. План был готов. Осуществить его решили в ночь после охоты, когда родители и братья будут спать особенно крепко.

Следующие несколько дней Роно и Клош вынашивали план ночной вылазки. Они не общались друг с другом днем во время охоты, но чувствовали, что оба думали об этом постоянно.

Охота выдалась долгой и изматывающей. 2 суток они гоняли туда-сюда двенадцатилапа, ту его разновидность, что бежит на шести лапах, а когда устанет, меняет сторону и продолжает бежать. Им достался невероятно упорный экземпляр, который боролся до конца за свою жизнь и вновь и вновь ускользал от целой семьи из 12 охотников. Проще было оставить его и переключится на другую добычу, но чем больше усилий они вкладывали в поимку двенадцатилапа, тем сложнее им было отказаться от этой затеи. Жаль было потраченных усилий. Кроме того, были задеты честь и гордость целой семьи. Они не могли позволить себе сдаться в последний момент.

Под конец вторых суток он сдался. Они нагнали его в тот момент, когда он собирался в который раз поменять сторону, и взяли его в кольцо. Бежать ему было некуда. Вкус победы был горьким в прямом смысле слова. Сил веселиться не оставалось, а мясо двенадцатипала было жестким и сильно горчило. Его едва хватило, чтобы покрыть расходы энергии на его отлов. Сон накрыл всех тяжелой непроницаемой завесой, уснули все быстро и спали непробудно. Все, кроме Роно. Еще за ужином глаза его были готовы закрыться. Но мысли о предстоящей охоте и о том, что она ему сулила, помогли ему справиться с сонными позывами. 30 минут он лежал в тишине, слушая дыхание своих родителей и братьев. И когда он убедился в том, что все крепко спали, он поднялся.

Его напарник спал. Клош лежал на спине с открытым ртом, завалившись правом боком на Дарута. Тела и конечности братьев лежали между Клошем и Роно. Словно шагая по тонкому льду, под которым расположились ядовитые всухи, Роно ставил лапы в открытые места и подбирался к Клошу. Одно неловкое движение могло стать причиной его падения в груду братьев. Этого ему никак не хотелось допустить.