Она готова была бросить свою жизнь на чашу весов.

Джина говорила, что рабы будут истреблены, когда Хантер Редферн договорится с Дилосом. Мэгги теперь тоже была рабыней. Если других рабов убьют, то и она окажется среди них.

«Держу пари, принц к тебе неравнодушен, – подсказывал назойливый внутренний голос. – Однако наверняка ничего не известно. Он пригрозил, что убьет тебя. Он, наверное, хотел предостеречь, чтобы ты не ходила в крепость».

«Ну, вот мы это и выясним, – возразила Мэгги противному внутреннему голосу. – Если я не смогу убедить его, мне придется прибегнуть к силе».

– Я должна пробраться в замок, – сказала она Прачке. – Но не на кухню, а туда, где я могла бы застать принца Дилоса одного.

– Одного? Одного его нигде нельзя застать… кроме спальни.

– Тогда я пойду туда.

Прачка посмотрела на нее и радостно прищурилась:

– Ты собираешься убить его? Я знаю, у кого можно достать деревянный кол.

– Не… – Мэгги вздохнула. – Надеюсь, до этого не дойдет. Но лучше взять кол с собой… на всякий случай.

«А еще лучше надеяться на чудо, – съязвил внутренний голос. – Интересно, как ты собираешься его одолеть?»

Джина потерла лоб. Когда она заговорила, Мэгги поняла, что думали они об одном и том же.

– Послушай, тупица, ты уверена, что это хорошая идея? Принц…

– …Ночной обитатель, – подсказала Мэгги.

– А ты…

– Обыкновенная девушка.

– Она – Освободительница, – убежденно заявила Пи Джей, и Мэгги не стала над ней смеяться.

Она повернулась к Джине:

– Не знаю, насколько удачна моя идея, но она пока единственная. Да, это опасно, но я должна это сделать. – Она смущенно посмотрела на Прачку и Старую Штопальщицу. – Если то, что сказала Джина о Хантере Редферне, правда, речь идет не только о вас – рабах в крепости, – все человечество в опасности.

– Как сказано в пророчествах… – пробормотала Старая Штопальщица.

– Ты тоже их знаешь?

– Мы, рабы, слышим многое. – Старая Штопальщица улыбнулась и кивнула. – Особенно о том, что касается нашего принца. Когда он был совсем маленьким, я служила Королевской Швеей у самой Ее Величества королевы… незадолго до ее гибели. Она-то знала пророчества, она говорила:

Кровь? Мэгги знала, что перед тем, как Дилос сможет извергнуть Голубой Огонь, должна пролиться кровь, но пророчество звучало более мрачно. Чья кровь?

– Тьма – то есть конец мира, да? – спросила она. – Вот видите, как важно для меня изменить решение Дилоса. Важно не только для рабов, но и вообще для всех людей.

Она обращалась к Джине. Прачка и Старая Штопальщица ничего не знали о Внешнем Мире, но Джина-то знала.

Джина кивнула: да, конец мира – это катастрофа для всех.

– Ладно, мы должны попытаться. Надо узнать, кому из рабов разрешено входить в его спальню. Мы можем подняться вместе с ними и спрятаться там. В спальнях есть шкафы? – спросила она Старую Штопальщицу, и та утвердительно наклонила голову. – Отлично, мы залезем в…

– Хорошая мысль, – кивнув, оборвала ее Мэгги. – Все подходит, кроме «мы». На этот раз ты не пойдешь со мной. Я должна сделать все в одиночку.

Джина негодующе передернула плечами. Ее рыжие волосы взметнулись в знак протеста, глаза сверкнули.

– Глупости! Я могу помочь. Нет причин…

– Есть причина: дело слишком опасное. Тот, кто пойдет туда, может быть убит сегодня. Если ты останешься здесь, у тебя, по крайней мере, будет еще несколько дней…

Джина протестующе открыла рот, но Мэгги остановила ее и продолжила:

– …несколько дней, чтобы разработать новый план, который, возможно, будет не менее опасным. И кроме того, нужно, чтобы кто-нибудь присматривал за Пи Джей и Кэди, пока… пока это возможно.

И она ободряюще улыбнулась Пи Джей.

– Мне очень нужно пойти одной, – мягко сказала Мэгги, снова поворачиваясь к Джине.

Удивительно: кто бы мог подумать несколько дней назад, что Мэгги придется отговаривать Джину от желания оказаться убитой вместе с ней?

Джина прищурилась, недовольно присвистнула и наконец кивнула:

– Отлично-отлично. Ступай покорять вампира, а я останусь здесь и организую революцию.

– Могу поспорить, что ты сумеешь.

На мгновение их взгляды встретились, и между ними опять установилось взаимопонимание, как и тогда, в повозке.

– Ты там поосторожнее. Ты же не самая умная, – сказала Джина.

Слова прозвучали грубовато, однако глаза ее подозрительно заблестели.

– Знаю, – улыбнулась ей Мэгги.

Джина шмыгнула носом и вдруг повеселела.

– Я вспомнила, кому можно входить утром в спальни. Ты бы помогла ей, а она провела бы тебя в комнату Дилоса.

Мэгги настороженно посмотрела на нее:

– Что это ты так развеселилась? О ком ты?

– О! Она тебе понравится. Ее зовут Мойщица Ночных Горшков.

Мэгги шла к замку следом за Мойщицей Ночных Горшков. Она несла груду сложенных льняных простыней, которые дала ей Прачка, и очень старалась ничем не отличаться от остальных рабов. Ее лицо для маскировки было живописно измазано грязью. Прачка также бросила пригоршню пыли ей на волосы, чтобы приглушить их золотисто-каштановый цвет. Мэгги наклонила голову, и пряди пыльных волос скрыли ее лицо. Лишь бы не начать громко чихать.

– Там неукротимые животные, – через плечо прошептала Мойщица Ночных Горшков.

Это была крепкая девушка с кротким взглядом, который напомнил Мэгги глаза привязанных во дворе телят. Прачке не сразу удалось объяснить ей, чего от нее хотят, и Мойщица, судя по всему, решила, что должна провести для Мэгги экскурсию.

– Их привезли из Внешнего Мира, – сказала она. – Они кусаются.

Мэгги крутила головой, оглядывая клетки из ивовых прутьев, вдоль которых Сильвия и Гэвин прогуливались утром. Серо-бурый волк ответил ей пугающе печальным долгим взглядом. Великолепная черная пантера зарычала, когда они проходили мимо ее клетки. В глубине третьей клетки кто-то свернулся клубочком, большой и полосатый – может быть, тигренок.

– Мне бы не хотелось охотиться на него, – прошептала Мэгги.

Мойщица Ночных Горшков довольно кивнула и двинулась дальше.

– А вот и замок. Он называется «Черный Рассвет».

– Как? – спросила Мэгги, отрывая взгляд от животных.

– Дедушка звал его «Черный Рассвет». Дед жил и умер во дворе замка и ни разу не входил в него. – Девушка на мгновение задумалась. – Старики говорят, что небо не всегда было сплошь закрыто облаками. Они помнят, как всходило и заходило солнце. А на рассвете солнце освещало замок розовыми лучами. Но может быть, это только сказки.

«Да, очень может быть, это только сказки и здесь не бывает ни солнца, ни синего неба», – мрачно подумала Мэгги.

Каждый раз, когда ей казалось, что долина ничем уже не сможет ее удивить, она преподносила ей новые сюрпризы.

Замок выглядел величественным и внушал благоговение. Он был единственным строением не грязно-коричневого и не бледно-серого цвета. Его блестящие черные стены казались зеркальными и, очевидно, были выложены не из обычного камня. Где добывали его и как доставляли в долину, оставалось тайной.

«Дилос живет здесь, – размышляла Мэгги, пока Мойщица вела ее вверх по каменной лестнице. – Он живет в этом прекрасном, пугающем, таинственном месте. Не только живет, но и владеет им. Весь замок принадлежит ему».

Она окинула беглым взглядом огромный зал, где вчера рабы накрывали длинные столы.

Мойщица Ночных Горшков повела ее на другой этаж по пронизанным сквозняками длинным километровым коридорам.

В этом внутреннем лабиринте царил сумрак. Узкие окна располагались высоко и почти не пропускали внутрь дневной свет. На стенах в железные кольца были вставлены горящие факелы, но языки пламени лишь наполняли сумрак причудливыми, дрожащими тенями.