— Черный Валет еще раз благодарит тебя за то, что ты спасла ему жизнь.

Ей следовало сейчас удалиться, но она не могла сделать ни шагу. Бет приподнялась на цыпочки, ее лицо оказалось на уровне его лица.

Он открыл рот, наверное, чтобы сказать что-то, но она вдруг прижалась к его губам страстным поцелуем. И желание, с которым он все это время боролся, захлестнуло его с головой.

Но ведь он любит другую!

В ее мозг настойчиво стучалась эта мысль, но она отмахнулась от нее и лишь теснее прижалась к мужу. Если они расстанутся сейчас, если он опять исчезнет, она просто не вынесет образовавшейся пустоты.

Когда же Бет поняла и ощутила всем телом его ответный порыв, триумф ее был безмерен. Она перестала стесняться своего желания, обвила руками его шею и, почувствовав его дрожь, уже твердо знала, что он больше не обманет ее своим Показным равнодушием.

Она отвечала на каждое его движение, на внезапную яростную страсть его поцелуев и объятий. Еще совсем недавно эта страстность пугала и смущала Бет, а теперь она сама жаждала ее.

Его поцелуи становились все более жадными и нетерпеливыми. Его тело излучало тепло, которое было сродни волшебному ветру, что дует весной на холмах, когда зацветает вереск и травы тянутся вверх, в небесную синеву.

Бет желала получить от этого мужчины то, чего еще сама не знала, но к чему стремилась всегда, то, к чему была предназначена, будучи рожденной женщиной.

Последняя связная мысль мелькнула у нее в голове: «Господь да простит меня! Он — мой супруг. Он принадлежит мне, а не Мэри».

Груди ее напряглись так, что заныли сладостной болью. Они жаждали прикосновений.

— О девочка, любимая моя, — простонал он, и она поняла, что пробила его броню, что он терпит поражение, но победителями будут они оба.

Когда Рори проснулся несколько часов спустя, ее уже не было рядом с ним. Он пощупал рукой ее подушку — холодная. И Рори почувствовал разочарование. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь будет так тосковать о женщине, очнувшись один в постели.

Он попытался внушить себе, что она поступила здраво. Хотел бы он обладать столь же сильной волей, как эта юная женщина, но его тело вопреки настояниям разума страдало, как у любого мужчины, чья страсть не удовлетворена полностью. Он по-прежнему желал ощущать ее близость, хотел проснуться, держа ее в объятиях.

Рори с трудом избавился от пустых грез. Ему предстояло сделать многое, а для этого надо было собраться с силами. Солнце светило в окно, словно подавая тревожный сигнал. День близился к закату, а сколько еще предстоит неприятных хлопот до наступления темноты! Например, разговор с Нейлом. Тут надо применить всю свою изворотливость. Ведь кузен явно начал что-то подозревать. Однако с появлением Бет в Бреморе умственные способности Рори оставляли желать лучшего. Он был на грани разоблачения, много раз выдавая себя. Странно, что никто еще этим не воспользовался.

Рори вылил в таз кувшин ледяной воды и несколько раз плеснул себе в лицо. Это помогло ему избавиться от клейкой паутины, опутавшей его мозг. Долой сомнения! Он должен действовать! Рубашка с кружевным передом, темно-синие бриджи, небесно-голубого цвета сюртук и золотистый шелковый галстук — вот одежда для джентльмена с хорошим доходом, хотя и весьма сомнительным вкусом.

Преображение доставило ему некоторое удовольствие. Завершая его, он сунул заранее надушенный платок в нагрудный карман. Он снова стал богатым человеком, занимающим высокое положение, уважаемым и приветствуемым теми, кто стоял чуть выше его. Интересно, сколько еще дней ему придется играть эту роль?

Нейл подозрительно взглянул на Рори, когда тот протянул ему запечатанный конверт.

— Что-то я не могу взять в толк, к чему это?

— Это завещание. Составлено шесть месяцев назад, и вот подписи двух свидетелей. Именно тогда я стал маркизом. По этому завещанию ты назначаешься моим наследником, который получает все, если со мной случится какое-либо несчастье.

У Нейла брови сошлись в прямую линию, когда он нахмурился, размышляя и недоверчиво поглядывая на Рори. Он знал, что не является прямым наследником. На это место могли претендовать десятки дальних родственников с одинаковыми правами.

— Почему? — вырвалось у него.

— Что почему?

— Почему я? Ведь ты всегда меня недолюбливал.

— Да, ты прав, — честно признался Рори. — Но ты единственный, кто по-настоящему любит Бремор. Я всегда восхищался твоим умением управлять делами.

Нейл воззрился на него с нескрываемым удивлением.

— Вот уж не думал, что судьба Бремора тебя хоть сколько-то волнует.

Рори развел руками:

— Я лишен твоих талантов, кузен. И у меня хватило ума, чтобы вовремя понять это. Ты убережешь Бремор от всех опасностей, я же способен только на то, чтобы погубить его.

Нейл, чуть прищурившись, взглянул на кузена:

— Что ты затеял?

Рори выдал ему самую невинную из арсенала своих улыбок:

— Люблю удивлять людей. Тебя в том числе. Нейл бросил документ на стол.

— Ты переживешь кого угодно из нас. Все это пустая формальность.

— Думаю, это не так, Нейл. На твоем месте я бы тут же ее схватил и уж больше никогда не выпускал из рук. Ведь тут дело касается не только Бремора, но и жирных кусков приданого моей супруги. Впрочем, драгоценности моей жены принадлежат только ей.

— Ты явно что-то недоговариваешь. — Нейл напряженно выпрямился в кресле.

— Как я уже сказал, мы живем в опасное время. Я бы не хотел, чтобы кто-то в Бреморе расплачивался за допущенные мною ошибки. В отличие от меня ты искренне предан нашему родовому гнезду и обладаешь деловым чутьем. Кому, как не тебе, в будущем следует управлять поместьем?

Положив обе руки на стол, Нейл наклонился вперед, напряженно вглядываясь в лицо кузена. Затем, глубоко вздохнув, он спросил:

— Почему ты доверяешь мне? Мы никогда не дружили, взаимной симпатии у нас не было с самого детства. Хотя, если честно признаться, я нередко сожалел об этом.

— Мы оба были молоды, Нейл, и оба зависели от моего отца и от моего старшего брата. Но теперь мы свободны, и я понял, что ты достойный претендент на наследство наших предков. Ты лучший из всех нас.

Нейл устремил на брата проницательный, острый взгляд:

— И что же дальше, Рори?

— Кто знает? Я ведь мог погибнуть еще несколько недель назад, когда этот Черный Валет ранил меня. Это напомнило мне, что я смертен, как, впрочем, и любой из нас. И мне не хотелось бы отправиться в могилу с мыслью, что Бремор останется без законного хозяина или, что еще хуже, попадет в лапы Камберленду.

Нейл только кивал, изумляясь разумным речам кузена.

— Вот уж не ожидал, что тебя заботит не только то, какие панталоны ты натянешь на себя и какими духами опрыскаешься.

— Мои пристрастия не изменились, но уж слишком я не люблю Камберленда. Его жадности нет предела. И если у Бремора не окажется законного наследника, этот англичанин просто сожрет его с потрохами.

Тут Нейл был согласен с кузеном. Любой шотландец, даже тот, кто сражался под знаменами Камберленда за короля Георга, потом возненавидел герцога. «Великий» полководец зверствовал в Шотландии несколько месяцев, пока не напился вдоволь крови. Ну а теперь ему требовалась пища поплотнее — земли и замки шотландцев.

Рори уловил, что какая-то тонкая нить, пусть почти невидимая, как осенняя паутинка, протянулась между ним и кузеном. Вражда и недоверие останутся, но есть еще то, что неподвластно могущественному английскому королю и его тупому, жестокому наместнику, — чувство клана.

— Боюсь, Камберленд скоро забудет, какие кланы оставались верными королю. Ему было бы по нраву, чтобы шотландцы вообще больше не рождались, — мрачно подтвердил Нейл.

— Ну да, — подхватил Рори. — Опустевшую страну заселят англичанами, а саму память о Шотландии развеют по ветру. Я не желаю этого. Вот из-за чего я ссорился с отцом и братом. Прав ли я был — покажет время, но предчувствую, что мне не дожить — и слава богу — до тех судных дней.