— А как насчет брачной ночи?

Рори выругался про себя.

Конечно же, он думал об этом. Как вести себя с этой женщиной? Идея силой овладеть женой совсем его не прельщала. Конечно, нет ничего особенного в том, что у супругов будут отдельные спальни, но все же иногда им придется оставаться наедине, чтобы не сеять подозрений среди родственников и слуг, знающих все обо всех. Он решил и дальше играть роль распутника и глупца. Это был бы замечательный выход. Но и здесь нельзя переборщить, так как у глупца Нейл, безусловно, постарается отнять власть.

Подойдя к Мэри, маркиз наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. За последние несколько месяцев она стала ему почти как сестра.

— Я не знаю, когда вернусь, — сказал он ей.

Мэри кивнула в ответ. В ее глазах явно читалась тревога. Тревога за него. Только она да Алистер были теми единственными людьми, которым было не все равно, что с ним случится.

Тронув Мэри за плечо, Форбс постарался, как мог, успокоить ее.

— Может быть, нам придется сделать передышку, — сказал он и, обернувшись, посмотрел на Алистера.

Кузнец собирался припрятать шпагу Рори и его кинжал и пистолет. Все оружие Алистер бережно завернул в плед, а затем расчистил участок пола, где они давно уже выкопали внушительных размеров яму, дно и стены которой выстлали материей, чтобы не запачкать хранившееся там оружие и одежду. Сверху яму прикрыли доской, снова засыпали землей и притоптали земляной пол. В довершение всего на это место передвинули стол.

Своего коня Рори оставлял в наспех сколоченном загоне на задворках дома, и люди, приходившие к Мэри за лекарствами, знали о том, что Форбс гостит в лесном домике. Этот гнедой всегда был на виду. Совсем по-другому дело обстояло со старенькой, но бодрой лошадкой, скрытой от любопытных глаз в пещере неподалеку. Компанию пегой старушке составлял блестящий черный жеребец, украденный в свое время у беспечного британского офицера, проворонившего своего коня за кружкой эля в придорожной таверне.

Алистер наконец закончил свои дела. Рори протянул ему руку, и кузнец сжал ее в своих широких жестких ладонях.

— Ты задержишься? — спросил его Рори.

— Да, — кивнул Алистер, переводя взгляд на Мэри.

Рори улыбнулся, сначала другу, потом девушке. Форбс знал, что Мэри и Алистер любят друг друга. Но маркизу нужно было сохранять видимость романа с Мэри хотя бы еще какое-то время. А потом… Потом ничто не сможет доставить ему большей радости, чем видеть их счастье. Мэри достаточно настрадалась в жизни.

— Ну что ж, а я поеду встречаться с этой девицей, — вздохнул маркиз.

— Она не такая уж уродина, — попытался успокоить его Алистер. — Может быть…

— Жена, мой друг, любая жена, заметь, — это настоящее проклятие. — И, не дав своим друзьям ни малейшей возможности возразить ему, Рори вышел из дома, быстро оседлал лошадь и ускакал прочь.

Жена. Он никогда не думал о женитьбе. Брак его матери был заключен в аду, и Рори вырос, постоянно ощущая, как отец и мать ненавидят друг друга. В Эдинбурге он также не знавал счастливых в браке людей. И в общем, дожив до тридцати лет, Форбс так и не повстречал ни одной благополучной семейной пары. Верные жены составляли редкое исключение, да и почти каждый мужчина обязательно имел любовницу. А потому совсем не удивительно, что Рори совершенно не стремился к браку. Одна только мысль о нем вызывала в его душе ощущение безысходности.

А тут еще ему придется начать свою семейную жизнь вместе с женщиной, которую против воли заставляют выйти за него замуж.

Будь они все прокляты!

— Маркиз вернулся, — робко сообщила Трилби. — Он желает встретиться с вами у себя в кабинете. Я пришла помочь вам одеться.

Вот и день прошел. Все это время Элизабет провела в комнате, завернувшись в плед и почти не двигаясь. Вчерашнее приглашение Нейла Форбса на ужин она принять отказалась. Ее руки были холодны как лед, а сердце билось, как у приговоренного к смертной казни. Надежды на то, что хоть что-нибудь сможет помешать этому браку, больше не осталось. Бет скучала по Дугалу, по погибшим братьям, ей так их не хватало. Старшим она уже ничем не поможет, но Дугала нужно спасти. Хотя бы попытаться. Думая об этом, девушка даже не заметила, как Трилби убрала ее густые волосы в высокую прическу и украсила их цветами.

Бет поразило ее отражение в зеркале. Лицо будущей невесты побледнело и осунулось. С тех пор как она покинула родной дом, она почти ничего не ела. Как могла она есть после того, когда на ее глазах были убиты все ее родственники? Когда ее младший брат, единственный уцелевший после этой резни, находился в плену?

— У вас прекрасные волосы, миледи, — застенчиво заметила Трилби.

Бет попыталась улыбнуться. Девушка старалась быть доброй к своей госпоже, прошлой ночью принесла ей сладости. Но отчаяние так глубоко проникло в душу Элизабет, что она почти ничего не чувствовала, словно втянутая в какую-то черную бездну. Она снова взглянула в зеркало. Где тот былой дух, который так нравился братьям? Куда исчезла отвага, гнавшая ее на поиски приключений, когда она без седла носилась на своей лошади по вересковым пустошам? И все же ни одному из проклятых англичан или шотландских предателей не удастся сломить ее.

Элизабет выпрямилась и поблагодарила Трилби за прическу и добрые слова.

— Не угодно ли, миледи, чтобы я помогла вам одеться? — спросила девушка.

На Бет было надето простое льняное платье. Нужно было только накинуть плащ и завязать пояс.

— Нет, — отозвалась она. — Можешь сказать… маркизу, что я встречусь с ним, как только буду готова. Трилби присела с поклоном.

— Ты вовсе не должна так относиться ко мне, — обратилась к ней Элизабет. — Я всего лишь пленница здесь.

— Но, миледи, вы наша новая маркиза, — возразила девушка.

Какой громкий титул! Бет подавила горькую усмешку. Маркиза! В самом деле!

Но все же она не удержалась и спросила Трилби о том, что уже давно не давало ей покоя:

— Не могла бы ты рассказать мне о своем хозяине?

— А что бы вы хотели узнать о нем? — поинтересовалась девушка после некоторого замешательства.

— Он… он старый?

— Нет, ему нет еще и тридцати.

Элизабет никак не могла решить, плохо это или хорошо. В глубине души она все-таки надеялась, что маркиз окажется стариком и будет не способен выполнять свои супружеские обязанности.

— А какой у него характер?

Трилби колебалась.

— Честно говоря, миледи, я не знаю. Он рос далеко отсюда и нечасто приезжал до… мятежа. Я слышала…

— Что ты слышала? — Бет торопила ее с ответом. Девушка подняла глаза на Элизабет. Взглядом она умоляла свою госпожу не спрашивать больше ни о чем.

— Трилби… ну я же все равно скоро узнаю. Пожалуйста.

— Я не знаю, миледи. Действительно не знаю, — повторила служанка. — Маркиз часто уезжает куда-то. Говорят, он игрок и… — Ее голос дрогнул. — Это все, что я могу сказать вам, миледи.

У Элизабет перехватило дыхание. Было что-то еще. Гораздо больше, чем сказала эта девочка, иначе она не стояла бы сейчас перед ней с таким несчастным лицом. В объятия какого монстра толкал ее ненавистный Камберленд?!

Ну что ж, это она скоро узнает. Элизабет обернулась:

— Я скоро спущусь. Скажи мне, куда идти.

— Я подожду вас за дверью, — настаивала Трилби, понимая, как важно ее госпоже побыть одной хотя бы несколько минут.

Бет вздохнула. По правде говоря, ей совсем не хотелось в одиночестве бродить по гулким коридорам замка.

— Спасибо, — отозвалась она. — Я не задержусь.

Горничная вышла, неслышно закрыв за собой дверь.

Элизабет надела плащ, накинула на плечи клетчатый плед и заколола его незамысловатой брошью. Она повязала пояс, кое-где украшенный драгоценными камнями. Этот пояс был единственной вещью, которую Бет разрешили взять из дома. Пояс и еще этот плед. Накинув его поверх плаща, девушка ощутила чувство гордости, уже успевшее позабыться от постоянных унижений. Но сейчас она была горда, ведь одежду именно такой расцветки носили мятежники. Элизабет это ни капельки не смущало. Пускай Форбс знает, что ему предстоит взять в жены отнюдь не кроткую девицу.