Ниже по склону лежали руины — вероятно, некогда здесь стоял город, возможно, крепость. Теперь же от былого великолепия остались лишь груды развалин. Поверженные колонны, разбитые статуи, полуразрушенные стены и зловеще чернеющие в них дверные проемы. Майк Раглан шел впереди, готовый к любому подвоху со стороны предполагаемых врагов.

Где-то далеко внизу виднелась черная громада Запретной Крепости.

— Базальт, — сказал Джонни. — Вулканическая порода… видишь подтеки лавы с западной стороны? Поверхность отполирована как стекло. Бог ведает, кто мог выстроить такое, но только сомневаюсь, чтобы человеку это было под силу. Ни окон, ни дверей — только ворота и рядом с ними — узкая дверь.

— В том месте, где заканчивается тропа, — может, и там что-нибудь есть?..

— Не слишком на это рассчитывай.

— Послушай, Джонни, если уж ты согласился помогать мне, то позже вернешься сюда и будешь дожидаться меня немного выше по тропе. Винтовку держи наготове. И сам будь готов ко всему. Потому что я скоро вернусь.

— Как же ты собираешься отыскать его там? Если то, что мы видели, действительно карта, то там работы на целую армию солдат. Да и тем, наверное, не хватило бы месяца, чтобы обыскать все эти комнаты и переходы.

— Я уже придумал кое-что.

Майк остановился, разглядывая руины. Задумался. Какая сила могла разрушить некогда возведенные здесь постройки? Безусловно, безжалостное время сделало свое дело, но только, наверное, еще раньше здесь разразилась ужасная катастрофа: казалось, какой-то чудовищный катаклизм обрек на гибель всех, кто когда-то жил здесь.

— А что, люди из селений никогда не приходили сюда?

— Эти-то? Нет, никогда. На все прочее им наплевать, а если иной раз их и разбирало любопытство, они и виду не подавали. Да и нечего им тут делать — здесь нет никакой живности, которая могла бы их заинтересовать. Те твари, огромные ящерицы, они уже давно сожрали все, что здесь водилось. Так что теперь эти бестии охотятся друг на друга.

— А тебе не приходилось убивать их?

— Несколько раз случалось. Но одолеть их совсем не просто, Раглан. Совсем непросто. Так что держись от них подальше.

Майк поправил вещмешок за спиной, Джонни, изредка умолкая, рассказывал о долине, раскинувшейся внизу:

— Они живут как бы на двух островах, отделенных один от другого сотнями миль. И у них нет никакого сообщения друг с другом. И те, что живут в долине, твердо убеждены, что, кроме них, здесь никто больше не живет. А люди Каваси, они просто продолжают жить, как жили. Когда-то в прошлом у них вроде бы происходили какие-то стычки, но Рука никогда не допуская, чтобы его люди узнали о тех, кто живет в горах. А «наши» все время оказывались побежденными, хотя Рука никогда не совершал нападений на их селения. Зато его воины часто нападали на небольшие отряды племени Каваси, когда те выбирались на порубку леса.

Майк вытащил из вещмешка балахон, тот самый, что Таззок принес для него, и накинул его на себя; затем переобулся, заменив ботинки на прорезиненной подошве на мокасины, похожие на те, что были у самого Таззока. Пока они спускались в долину, Майк несколько раз ненадолго останавливался, подбирал с земли небольшие камешки, внимательно рассматривал их и тут же выбрасывал.

Наконец он нашел то, что искал. Белый известняк. Задержавшись у подножия одной из скал, он собрал с дюжину кусочков породы. Джонни смотрел, как Майк рассовывает мел по карманам, но от комментариев по этому поводу воздержался.

— Когда я был мальчишкой, — продолжал рассказывать старик, — в школе нас почти ничему не учили, но тогда и времена были другие. В те времена человек должен был думать самостоятельно. Рассчитывать приходилось только на себя, мы сами решали все свои проблемы и приспосабливались к обстоятельствам. Все, в чем возникала нужда, либо приносилось из леса, либо добывалось на охоте. А эти люди, которые вернулись сюда из нашего мира, они совсем другие. Если ты думаешь, что они такие же, как мы, то очень ошибаешься. Они совсем не такие и думают они тоже иначе, чем мы. Когда-то у нас любили порассуждать о «человеческой натуре». Болтовня это все. Для этих болтунов «натура» состояла в воспитании, в том, чему и как их самих учили, и поэтому они были убеждены, что все остальные люди должны испытывать одинаковые с ними чувства и реагировать на все так же, как они. А индейцы живут не так, как мы, и они смотрят на все по-своему. Здесь люди совсем другие. Взять, к примеру, тех, что живут вон там, ну, тех, которые вечно гадят друг другу… Ведь они ненавидят друг друга. Каждый из них только и ждет подходящего момента, чтобы напакостить кому-нибудь, пусть даже своему родному брату. Видит Бог, среди людей предостаточно подлецов, но ведь для этих подлость — норма жизни. А вот о людях Каваси этого не скажешь. Они совсем другие. Ты, кажется, считаешь, что этот Таззок на твоей стороне? Так я тебе скажу — не обольщайся. Он на своей собственной стороне. И ни на чьей больше.

— Но он хочет спасти свои Архивы. Он хочет, чтобы их читали.

— Возможно. Но только это все равно не меняет дела. Если ему подвернется случай нагадить тебе, то он ни за что не упустит его. Можешь не сомневаться. Себя не пощадит, но тебя подставит. Я здесь уже сталкивался с этим, и не раз.

Кажется, о том же говорил ему Эрик? Мол, там никому нельзя доверять…

— Но как же они живут, такие люди?

— А ты называешь это жизнью? Они здесь — как пауки в банке, готовы живьем сожрать друг друга. Вот народ…

Джонни остановился за уступом скалы, здесь тропа, едва различимая среди камней и травы, поворачивала, огибая раскинувшуюся внизу долину. Отсюда уже хорошо были видны улицы поселения. Редкие прохожие направлялись по своим делам. Однако колесного транспорта не было видно.

— А ты вот что, — продолжал старик, — ты смотри будь поосторожнее. Слышишь меня? Я буду здесь неподалеку и пущу в ход свою винтовку, если что… только бы ты выбрался оттуда.

— Выберусь.

Майк Раглан поправил тюрбан на голове и, не оглядываясь, зашагал по тропе, исчезающей в зарослях кустарника. Он уже приметил то место, откуда можно было выйти на узенькую улочку, ведущую к Запретной Крепости.

Сердце гулко стучало в груди. Его начинало одолевать беспокойство. Он мысленно проклинал все на свете, называя себя распоследним дураком. Улицы селения были пустынны. Если за ним кто-то и наблюдал, то наблюдал из какого-нибудь укрытия. Майк шел не спеша, размеренным шагом, стараясь подражать походке Таззока. В самом конце улицы высились каменные стены Запретной Крепости. Рука его непроизвольно потянулась к рукоятке пистолета. Майк готов был идти напролом. Он остановился у двери и посмотрел направо. Ему показалось, он различает ту тропу, за которой должен следить Джонни, — узенькую тропку, сбегавшую вниз по склону и исчезавшую среди скал. Если ему удастся выбраться из Крепости, то он пойдет именно по ней. Ни в коем случае не через город. Там можно попасть в засаду. Нет, он пойдет здесь, по этой вот тропе.

Отодвинув щеколду, Майк вошел и тут же прикрыл за собой дверь. Он оказался посреди широкого, вымощенного булыжником двора. Двор был почти безлюден, лишь двое стражников Варанелей стояли у противоположной стены примерно в полутора сотнях футов от него. Стражники негромко переговаривались. Они даже не глянули в его сторону.

В стене прямо перед собой Майк видел с дюжину дверей, а с краю, слева от них, имелся узкий проход, ведущий вдоль стены главного здания. Таззок говорил, что именно туда он и должен будет пойти.

Шагая медленно и размеренно, Майк через весь двор направился к проходу, краем глаза следя за Варанелями. Стражники не обращали на него ни малейшего внимания. А он все шел и шел. Вот он уже совсем близко, осталось пройти футов шестьдесят, не больше. Майк принялся считать шаги. Сердце его бешено колотилось, в горле пересохло. Его не покидали дурные предчувствия. Но вот стражники прервали разговор, и оба глядят в его сторону. Наблюдают? Нет, просто глянули, и все. Наверное, этот балахон им уже до того примелькался, что они попросту не замечают его. Но как отыскать здесь Эрика? Захватить кого-нибудь в плен и заставить говорить? Но кто может знать об этом? Более чем вероятно, что о пленнике знают человек десять, не более. И наверное, еще меньше людей знает, где он содержится.