Глава ёрзал, как червяк, но ни освободиться, ни закричать не мог.

— Как оказалось, неприкосновенное лицо не такое уж и неприкосновенное, — Честер опустилась в кресло напротив. — Говорят, с террористами не следует вести переговоров, но я все же попробую.

Если бы глаза могли испепелять, то от девушки даже пыли не осталось, так злостно на неё смотрел глава.

— Надеюсь, Вам нет нужды напоминать моё имя? Но, если Вы запамятовали, это Мия Робекк, или, как больше нравится Вам, — Честер. К сожалению, из-за предания дела о ночном гонщике всеобщей огласке я не могу использовать ни одно, ни второе. Поэтому, раз у Вас в руках моя жизнь, а у меня — Ваша, предлагаю сделку.

Девушка внимательно следила за поведением главы, эмоциями, проявляющимися на его лице, и всё больше приходила к пониманию бессмысленности своего ночного визита. Тем не менее, она должна попытаться.

— Я избавлю Вас от страха, что когда-либо попытаюсь занять Ваше место. И сделаю это как полноправный житель муниципалитета, держа в руках бумаги на новое имя, подписанные лично Вами. Что скажите?

Девушка замолчала. Глава пристально смотрел на неё, не сводя глаз.

— Извините, что заставила Вас играть в молчанку, — опомнилась ночная гостья, — но это вынужденная мера. Кивка головы вполне достаточно, чтобы выразить Ваше согласие.

Но связанный человек и не думал о перемирии. Он даже дышать перестал, чтобы случайные колебания его грудной клетки не истолковались неверно.

— Подумайте хорошо, — девушка потёрла переносицу, — мне бы хотелось решить нашу проблему одинаково выгодно.

Лицо связанного человека посинело, ему не хватало кислорода.

— Очень жаль, — девушка встала в поисках продолговатого и крепкого предмета.

Выбор пал на торшер чуть поодаль. Девушка взяла его в руки и сбила плафон, оставив лишь основание. Глаза пленника сузились от страха до размеров горошин. Но физическая расправа ему не грозила. Девушка вставила основание в ручку двери так, что попасть в комнату стражникам, которых вскоре позовёт этот чванный человечек, будет не так просто.

— Не хотелось мне проверять на практике Ваши опасения на счёт влиятельности фигуры Честера, — вздохнула девушка и вытащила кляп изо рта пленника.

— Стража! Стража! — Закричал мужчина, захлёбываясь собственными слюнями.

В дверь бухнули, но та была добротной и доблестно сдерживала натиск. Чего не скажешь про главу муниципалитета, который ругательства в адрес девушки сдерживать не стал.

— Мне следовало придушить тебя собственноручно, — донеслось до ушей девушки, когда та собралась покинуть комнату через окно. — Ещё тогда! При перевороте! Как и всю твою семейку! Отправить в путешествие в один конец, рядом с прошлым правителем!

Девушка остановилась и обернулась. Существо, сидевшее в кресле, не походило больше на человека: всё красное, в поту и пене, с набухшими венами и выпученными глазами.

— Я узнал твоё настоящее имя! За всем ворохом вымышленных! — воздался дикий смех вперемешку с рёвом. — Ты уже мертвец! Как и те, кто продавал тебе все твои клички!

Грохот за дверью продолжался. Петли ходили ходуном. Время выходило.

— Ты сама-то хоть его помнишь?! — И снова смех. Только теперь глава сеялся наедине с собой, девушки в комнате уже не было.

Бену поспать не удалось. Сначала он обнаружил пропажу Чес из мастерской, так как всё же решил проследить за лавкой. Допрос Брука ничего не дал — старик непрошибаем. Даже угрозы расправы не раскрыли ему рот. А затем южанина вызвали в управление. Сначала новость о том, что Честер обнаружилась на вокзале, а через половину часа ту видели в особняке главы. Но дальше она растворилась в ночи, как призрак. Почва уходила у верзилы из под ног. Что за неразбериха! Игнорируя любые приказы сверху, Бен носился по городу остаток ночи и целый день как оголтелый в поисках девчонки. Но безуспешно.

Организм требовал отдыха, и южанин моментально заснул, едва добрался до кровати. Он остался жить в той же квартире, что предназначалась девушке для укрытия побега из тюремных подвалов. Мужчина заставил себя поверить, что крартирка просто удобная и отвечаем всем скпум нуждам. Но он никогда себе не признается себе в правде. Ведь за все полгода неведения он надеялся, он искренне хотел, чтобы девушка появилась на пороге. Чтобы у Честер всегда было место, куда вернуться.

Из сонной комы Бена вырвал непривычный шум и новые ароматы, что распространялись по комнате. Он схватился за оружие и вскочил на ноги. В квартире кто-то есть! На улице ещё ютилась ночная мгла, но тонкая светлая полоска уже просматривалась у горизонта. В помещении царил мрак. Стараясь не выдать своё пробуждение и передвигаясь как можно тише, мужчина проверил занавески, шкаф, пространство под кроватью. Чисто. Затем аккуратно осмотрел тайные ниши в стенах и ходы в полу. Никого. Но Бена не отпускало ощущение, что кто-то дышал ему в затылок. Грохот вновь донёсся из соседней комнаты, из кухни. Бен мышью, пусть и довольно увесистой и мускулистой, прошмыгнул в коридор. Там убедился, что никто по углам не прячется. Узкая полоска света выбивалась из закрытой кухонной двери. За ней позвякивала посуда. Кто — то рылся в шкафах? Слишком наглые воры, раз не постеснялись даже свет включить. Сейчас громила покажет незваным гостям, как хозяйничать на его территории. Мужчина пинком вышиб дверь и вбежал в небольшую комнатку. При его появлении вздрогнул холодильник и выпустила пар кастрюлина на плите. Бен норовил расстрелять то один предмет, то второй. Людей нет. Где взломщики?

— Завтракать будешь? — послышалось из-за спины.

Бен развернулся. Честер стояла около вышибленной двери. Девушка опёрлась на стену и что-то громко потягивала из кружки. Вторую, такую же, она протягивала верзиле:

— Нужно поговорить.

Капо, ранее неизвестная фамилия, всплыла дюжину лет назад, при перевороте. Её носитель отличался силой, ловкостью, бесконечной исполнительностью и смуглой кожей. В благодарность за преданность новый правитель добавил фамилию в перечень достойных. С годами известность Капо разрасталась, но лишь в военных кругах. Стойка, походка и груда мышц носителя воплощали силовую мощь муниципалитета. А после появления на ночных гонках и стычки с Честором о фамилии заговорили и в других кругах, где основным законом было беззаконие. Чёрный, пустобрюхий ветран, дикая и несравненная манера полёта и спасение ночного гонщика не остались незамеченными. Бен стал любимцем теневого мира. От военных информация стекала в народ, а со дна прорастала наверх. И меньше чем за полгода о Капо узнали все в муниципалитете. Бенджамина частенько начали приветствовать на улицах, причём как праздно гуляющие аристократы, так и вечно спешащие откровенные оборванцы. Бен относился ровно что к одним, что к другим. Не заискивал ни перед кем, никого не унижал и не втаптывал в грязь. Службу нес достойно и раскрылся прекрасным лидером на поисковой должности. Даже в нарастающем кризисе в связи с запретом на производство лётных деталей Капо не прибегал к силовым методам, обеспечивая порядок на улицах.

Фамилия де Рье, наоборот, теряла своё звучание с годами. При перевороте члены семьи перешли на сторону нового правителя не сразу, а уже почти под звуки победных фанфар. В общественной и законотворческой деятельности после смены власти практически не участвовали. Наследник рода, хоть и обладал умом и способностями, но в армии рвением не отличался. И скорее занимался военным делом ввиду отсутствия прочих альтернатив. Даже должность он получил только ввиду знатного происхождения, чем нажил недоброжелателей. А открытое противостояние главе муниципалитета, выгораживание преступника, неисполнение приказов и поручений и вовсе заклеймило де Рье в высших эшелонах власти как предателя. В тёмные круги носитель зашёл спекулирующим казёными деталями, что даже у торговцев считалось низостью. Кто-то верил, что именно из-за появления Флемита на посадочной полосе разбился Честер, мол, не измени ветран траектории, стёр бы аристократишку в порошок. Он же и унёс гонщика у всех на глазах в лапы правосудия. Не остался незамеченным и дурной нрав де Рье. То он громит тотализатор и всё, что связано с гонками в пристоличном городке, то он открыто и грубо вынюхивает любую информации про другие незаконные мероприятия. Флемит не церемонится и не стесняется жёстких методов дознания. Так что низы де Рье ненавидилии, верхи — презирали, а простые жители даже не слышали такой фамилии.