В избиении вифлеемских младенцев апостол Матфей видит исполнение пророчества Иеремии: «Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2: 17–18; см.: Иер. 31: 15). Блж. Феофилакт поясняет, что Рахилью пророк назвал Вифлеем, где она была похоронена. Соотнесение приведенных слов пророка Иеремии с евангельской историей тем более уместно, что они приведены в контексте 31-й главы, которая содержит знаменитые пророчества о Новом Завете.

Естественное недоумение вызывает такое страшное начало земной жизни Спасителя мира – гибель множества невинных детей в контрасте с избегающим смерти Христом. Но смерть детей была следствием только злобы Ирода, а не явления Бога в мир. Кроме того, физическая смерть, при всей тягостности этого явления в жизни людей, не является абсолютным злом; Господь говорит: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10: 28). «Младенцы не погибли, но сподобились великих даров. Ибо всякий, терпящий здесь зло, терпит или для оставления грехов или для умножения венцев. Так и сии дети больше увенчаны будут»[85]. Для Христа же смерть была отложена только до времени; Он избегнул ее в младенчестве и не раз впоследствии, чтобы принять в совершенном возрасте – когда настанет «час Его» (Ин. 7: 30; 8: 20; 12: 27).

По возвращении в Иудею после смерти Ирода Святое Семейство поселилось в Назарете, ставшем родным городом и для Христа. Именно с проживанием Христа в Назарете евангелист Матфей связывает исполнение ветхозаветных пророчеств об именовании Христа Назореем: «И, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется» (Мф. 2: 23). Апостол соотносит понятия «назорей», то есть «святой, посвященный», и «назарянин», то есть житель Назарета, по созвучию; и то и другое слово употребляются в Евангелии в отношении к Христу («Назорей» в Мк. 10: 47; Лк. 18: 37; Ин. 19: 19, «Назарянин» в Мк. 14: 67; 16: 6; Лк. 24: 19). Прп. Ефрем Сирин отмечает, что показанная евангелистом Матфеем связь между пророчеством книги Судей: «…от самого чрева младенец сей будет назорей Божий» (Суд. 13: 5) – и поселением Христа в Назарете включает еще один, не географический смысл: «Еврейское нацор значит росток, и пророк называет Его Сыном Нацор, ибо и на самом деле Он есть сын Ветви[86]. Но евангелист, поскольку Он был воспитан в Назарете, находя это слово сходным с тем (нацор), сказал: Назореем наречется»[87]. Впоследствии по именованию Христа Назореем учеников Христа называли последователями «Назорейской ереси» (см.: Деян. 24: 5).

Завершая обзор событий, связанных с рождением Христа, остановимся на последнем рассказе, относящемся ко времени до явления Христа Израилю. Ап. Лука описывает эпизод с двенадцатилетним Отроком Иисусом в Иерусалимском храме. По Закону (см.: Втор. 16: 16) все мужчины должны были трижды в год посещать Иеру салим на праздники Пасхи, Кущей и Пятидесятницы; на женщин и детей Закон не распространялся, но благочестие побуждало жен сопутствовать мужьям. Мальчики, достигшие двенадцати лет, назывались «чадами Закона» и с этого возраста обязаны были участвовать в таких паломничествах. Первое посещение Отроком Иисусом Иерусалима на Пасху стало знаковым (см. Лк. 2: 41–51). «Приход двенадцатилетнего Иисуса в Храм сохраняется для нас потому, что это было одним из первых откровений истины, что Он – Сын Божий»[88]. Этот эпизод опровергает еретические суждения, что до Крещения Христос был обычным человеком, и только на Иордане на Него сошел Дух Святой, сделавший Его Сыном Божиим. Сказав: «Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему» (Лк. 2: 49), Господь Иисус впервые – и для родственников и для других людей – свидетельствует о Своем Богосыновстве. До этого ни в семье, ни тем более – для внешних божественное происхождение Христа не обнаруживалось, о чем свидетельствуют слова Богородицы: «Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя» (Лк. 2: 48), в общем понятии Иосиф был отцом Отрока (см. также: Лк. 3: 23). Поэтому беседовавшие с Иисусом раввины, не знавшие о Его Богочеловечестве, скорее всего, восприняли Его слова как ничего особенного не заключающий в себе возглас благочестивого отрока, в самом общем смысле считающего себя чадом Божиим. Дева Мария и праведный Иосиф, как отмечает евангелист, тоже не поняли слов Христа, но по другой причине – они знали, какой смысл стоит за этим наименованием Бога Отцом, но не понимали, с каким намерением Отец Небесный удержал сейчас Сына в Иерусалиме[89].

После этого случая долгое время все оставалось как прежде: «И Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем. Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков» (Лк. 2: 51–52). Иисус рос как обычный ребенок, находясь в послушании у Матери и названого отца, взрослел и с возрастом исполнялся мудрости (Лк. 2: 40). Взросление Иисуса происходило естественным образом. Богочеловек, по слову прп. Иоанна Дамаскина, являл изначально сущую в Нем – с момента соединения природ – премудрость постепенно, соответственно телесному взрослению[90]. «Яви Христос полноту своей мудрости в младенческом возрасте, люди восприняли бы Его как чудовище»[91].

Явление Иисуса всему Израилю как Мессии и Сына Божия произошло не ранее Крещения на Иордане, до этого почти всем общавшимся с Христом была видна Его обыкновенность по человечеству, естественная принадлежность и включенность в традицию и жизнь еврейского народа[92]. В этом смысле евангельский рассказ о жизни Христа до Крещения замечательно скуп. В отличие от буйных фантазий на тему «маленького Чудотворца» во внецерковных апокрифических книгах, описывающих детство и юность Спасителя, с младенчества совершающего поразительные действия, любящего животных, но сурово карающего непочтительных людей, обучающегося в Индии и путешествующего по разным странам, прежде чем стать Учителем в родном Израиле[93], церковное Предание, хотя и краткими указаниями, дает достаточное представление о том, как жил Спаситель до выхода на служение, и знакомит с иным, чуждым гностических искажений и измышлений, образом Богочеловека Христа.

Благое намерение прочесть Священное Писание Нового Завета с самого начала встречает препятствие в виде родословия, помещенного в первой главе первого Евангелия в Библии – Евангелия от Матфея. Длинная цепь имен способна остудить энтузиазм и спровоцировать желание перескочить через нее к описаниям менее однообразным и более динамичным, нежели сухие записи о том, кто кого родил. Сходный список имен есть и в Евангелии от Луки, но уже после описания Крещения Господня, с которого началось общественное служение Христа (Лк. 3: 23–38). Зачем нужны эти родословия? Какой в них смысл? Тем более что сопоставление имен в них выявляет целый ряд отличий:

• ап. Матфей приводит родословие Христа от Авраама; ап. Лука – от Адама и Бога;

• родословия изложены в разном направлении: ап. Матфей возводит родословную по нисходящей линии от Авраама до Иосифа, а ап. Лука по возводящей – от Иосифа до Адама и Бога;

• перечень имен от Авраама до Давида в двух родословиях совпадает, но затем совпадений в именах почти нет (кроме Иосии, Салафииля и Зоровавеля);