На вытоптанном в снегу пятачке валяется столик, поодаль лежит расколотый барабан, шарики; цветными пятнами на сером выделяются рассыпавшиеся карточки. Таксомордый и девица смотрят на меня, как на какую-то диковинку, заморское чудо.

— Ты что, больной? — безо всякого страха спрашивает парень. — Жить надоело? Ты хоть знаешь, кто нас сюда поставил? Тебя же в асфальт закатают, понял?

— Не понял, — теперь уже я лучезарно улыбаюсь ему в лицо — и бью ребром ладони по шее пытающегося выпрямиться беззубого. Тот кулем валится на снег. Щетинистый боком отковыливает в сторону, что-то лопочет.

— Деньги верни — и инцидент будем считать исчерпанным, — говорю я таксомордому. Он пожимает плечами, лезет в карман. Девица что-то шепчет ему, бросая на меня злые взгляды.

Спохватываюсь — а бабулька-то где? Верчу головой — и замечаю ее метрах в двадцати, бредущей по скользкому тротуару. Лотерейщик тем временем достает довольно приличную пачку денег, начинает отсчитывать купюры. Шагаю к нему, вырываю всю пачку.

— Вы еще нашаманите.

— А вот это уже беспредел! — он таращит на меня белесые глазки — Ты кто такой? Тебе ж после этого не жить!

Я не слушаю его — бегу следом за старушкой.

— Мать, погоди! Они передумали. На-ка вот…

Сую ей в руки деньги и тихо шепчу:

— И давай, уходи побыстрее.

Она смотрит на меня снизу вверх, мелко крестит:

— Спаси тебя бог, сыночек. Спаси бог…

Ничего, мать, как-нибудь прорвемся.

Оборачиваюсь — и как раз вовремя. Прямо на тротуар, к разгромленной лотерейной точке подруливает большая черная машина, иномарка с темными стеклами и четырьмя серебряными кольцами на передке. Хлопают дверцы. Трое высоких подтянутых парней в кожаных куртках окружают таксомордого. Он что-то визгливо кричит, указывая рукой в мою сторону. Парни одновременно поворачивают головы. На лицах у них узкие солнцезащитные очки.

Старушка семенит прочь. Смех смехом, а ведь сейчас мне придется туго. И бежать некуда — слева по улице мчится сплошной поток машин, справа — трамвайное кольцо, сугробы и ограда Арского кладбища. Да и бегать от этих клоунов как-то… Зазорно, что ли? Это не люди Надир-шаха, не кашгарские контрабандисты с М-16, не Кобдо на арене Колизея.

Просто ряженая шпана. И чтобы я показывал им спину? На мгновение перед глазами встает лицо Телли. Засовываю руку под пальто, крепко сжимаю костяную рукоять кинжала князя Атхи — и не спеша, вразвалочку, иду навстречу своей судьбе.

Сорвавшиеся было с места парни в очках останавливаются. Правильно, а чего ноги бить, если добыча сама идет навстречу? Но не на того вы напали, ребята. Ох, не на того…

Когда между нами остается не более трех метров, один из парней с вызовом спрашивает:

— Крутой, да?

Но я не смотрю на него. Из машины выбирается грузный мужчина в бордовом длиннополом пальто и шляпе. Круглое мясистое лицо его украшают подбритые усики.

Он сильно изменился, но я все равно узнаю этого человека.

Моя ладонь соскальзывает с рукояти кинжала. Я салютую ему, як это делали валлийские стрелки — указательный и средний палец прижаты, безымянный отставлен в сторону, остальные загнуты. Этому салюту нас еще подростками научил Маратыч. Он рассказывал, что трехпальцевый захват тетивы лука давал валлийцам возможность дальше посылать стрелы. Для нас такой салют был отличительным знаком, фирменным приветствием.

Рука человека в шляпе медленно поднимается вверх. Он повторяет мой жест.

— Здорово, Витёк! — кричу я.

Он близоруко щурит глаза.

— Артамон? Ты?!

— Прикинь, я ж мог там и не поехать, — Витёк энергично размахивает руками, гнет из пальцев какие-то фигуры, словно я глухонемой и он подкрепляет свои слова знаками дактильной азбуки. — Или не остановиться. Реально! А так смотрю — стол мой повален. Чё за лажа? Решил, как раньше, разобраться самостоятельно, вспомнить молодость. Вылезаю, а там, прикинь — ты! Живой!

И Витёк заливается счастливым смехом, колотя пухлой ладонью по кожаной подушке сиденья.

Историю нашей удивительной встречи я слышу от него уже в третий раз. Причем он рассказывает ее так, словно меня там и не было. Вспоминаю сказанное Витьком лотерейщикам сразу после того, как ему объяснили, что происходит: «А че? Я вам, архарам, скока втирал — стариков по боку. У них там сердце-шмерце, сосуды-мосуды. Загнутся — кто отвечать будет? Лишних геморов никому не надо. И правильно Артамон за бабулю вписался. Настоящий пацан, уважаю! Все, базар окончен. Работайте. Братан, айда со мной, прыгай в тачку!».

Последняя фраза адресовалась мне. И я только в тот момент понял, что пресловутый главарь казанских бандитов Галимый, о котором я столько слышал в последние дни, и мой друг детства Витёк Галимов — один и тот же человек. Понял — и ничего не понял. Как, почему это произошло? Но Витёк уже усаживался на заднее сидение своего роскошного автомобиля, который он именовал «тачкой». Парни в темных очках топтались поодаль.

— Тёрки на сегодня отменяются, — вальяжно сообщил им Витек, — Мы на хату, отдыхать. Тёплый, ты со мной, остальные свободны. Связь держать через Ахтяма. Все. Парень со странной кличкой «Тёплый» уселся впереди, рядом с водителем, я плюхнулся возле Витька.

— А я всегда знал, что ты живой, — доверительно сообщил мне он тогда. — Ну, думаю, не такой Артамон пацан, чтобы загнуться в этом Чуркестане. И, смотри, угадал!

Машина тронулась с места, урча двигателем, как сытый кот. Витек пихнул меня кулаком в плечо:

— Как же я рад!

— Я тоже, — я и в самом деле рад. Рад, что встретился с Витьком, что он жив-здоров. А вот все остальное меня огорчило. Надо же — мой друг стал бандитом!

И тут же пришла мысль: а я сам? Я-то — кто? Ангел небесный?

— Ты где вообще? Как, чего? — Витек тормошил меня, как игрушку. — Давай, выкладывай.

— Неделю как приехал. Где был — очень долгая история. Как-нибудь потом…

— Ага, потом… — Витек улыбнулся. — Ща валим ко мне, в сауну сходим, грехи смоем, потом отдохнем, побазарим. Там и расскажешь. Или у тебя дела?

— Да особых дел нет…

— Во, ништяк! — улыбка становилась еще шире.

— Мне б только позвонить, давай остановимся где-нибудь.

— Ха, — Витек едва не светился от удовольствия. — Зачем тормозиться? Сотовый же есть! Теплый!

С переднего сидения просунулась рука со странно выглядящей рацией. Из трубки торчала антенна, а на ней кнопочки с цифрами и буквами.

— Давай, звони, — кивнул на трубку Витёк.

— Это чего, телефон? — я и в самом деле удивился. До чего дошел прогресс!

— Сотовый, — гордо объяснил мой друг. Он снял шляпу, вытер вспотевшую голову платком. — Классная вещь. Можно с собой таскать. Зацени!

Я кивнул. Вещь и в самом деле полезная и нужная. Правда, скорее всего, жутко дорогая. Ну да у Витька, как я понял, с этим проблем не было.

Достал бумажку с Надиным номером, нажал на кнопки.

— Алло?

— Это я. Привет. Сегодня не приду. Дела.

— Да, я поняла. А… — ее голос на мгновение пресекается, — а когда тебя ждать?

— Завтра-послезавтра. Я позвоню еще.

— Хорошо. У тебя все нормально?

— Да, в порядке. Артемке и Нельке привет.

— Передам. Береги себя.

— Пока.

— Пока.

Витек хмыкнул.

— Жена?

— Знакомая.

Он тут же потерял интерес к этой теме и переключился на меня:

— Выглядишь ты не очень. Че, брат, жизнь придавила?

— Вроде того. Зато ты на волне, а? Батька Махно практически?

— Почему — Махно? — недовольно просопел Витёк.

— Ну, атаман бандитов…

Теплый гыкнул с переднего сидения.

— Глохни! — рявкнул на него Витёк, посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом и печально произнес: — Вот не был бы ты мне другом, дал бы я тебе в морду. Запомни, Артамон, я не атаман, не бандит, а крупный предприниматель, бизнесмен, уважаемый человек. Так, Тёплый?