Из дневника Хельги Ингрема

…На самом деле ничего плохого в них нет, кроме разве что дурной привычки то и дело молиться Кальдориану, которому — я готов поспорить — наплевать на все мольбы с высокой башни. Непонятно, почему их общество тяготит меня почти столь же сильно, как и присутствие клиента? Может быть, потому что они слишком уж правильные, высоконравственные, и эта их гипертрофированная добродетель отдает ханжеством? Нет. Я уверен, и Годрик и его Спун абсолютно искренни в своих убеждениях. Они во многом похожи на нашего собственного Аолена, а ведь я к нему очень хорошо отношусь, мне его здорово не хватало, когда он был не с нами… Пожалуй, все дело в привычке. Пройдут годы, мы свыкнемся друг с другом, я перестану видеть в них чужаков, а они во мне — убийцу… Точно! Понял! Мое к ним нерасположение — это лишь реакция на их предвзятое отношение ко всем бессмертным, кроме Кальдориана. Норой они смотрят на меня с таким видом, будто ждут, что вот сейчас, сейчас я примусь истреблять народы, разрушать города, пить кровь невинных младенцев… Или что там еще делают демоны-убийцы? Очень неприятно!

Но вообще-то я совсем про другое собирался написать. Даже не понимаю, почему вдруг отвлекся? Просто они достали уже своим затравленным видом! Чем от меня шарахаться, лучше бы на своего Пресветлого посмотрели, что он из себя представляет! Вот будет время…

Опять я не о том!

Короче, невеста наша очнулась!

И знаете, почтенные читатели, случись таковым быть, что она сделала, простите за каламбур, первым делом?! Дала мне по физиономии! Со всего размаха и без предупреждения!

В куртуазных романах принцесс принято изображать нежными и трепетными созданиями, неспособными справиться даже с мотыльком, удумай таковой проявить агрессию. Приходится признать: реальность здорово расходится с художественным вымыслом! У нашей дамы рука оказалась потяжелее, чем у амазонки (уж поверьте, мне есть с чем сравнивать, не для красного словца пишу). Клиент — он тоже свое получил, сразу после меня — тот даже на ногах не устоял, отлетел на три шага!

Но самое интересное — это не как, а за что она нас била! Думаете, за поруганную девичью честь? Ничего подобного! Оказывается, под воздействием чар, она вовсе не страдала слабоумием: все видела и осознавала, только изменить ничего не могла, лишенная воли и дееспособности. Думается мне, яйцами илфи ее одурманили, как в свое время мать Эдуарда… Но суть не в этом. А в том, что решение наше, насчет лишения невинности, она вполне одобряла. Сама так и сказала: «Последнее, что мне надобно в жизни — это стать матерью Ужаса! А если уж, демон побери, становиться, так лучше втихую за барханом, чем на могильном камне у всех на виду!» Очень толковая и здравомыслящая особа, этого у нее не отнять. И лексика у нее богатая, хоть и нетипичная для принцессы. Энка говорит: «Такое впечатление, будто они с Рагнаром воспитывались в одной казарме».

Разозлило же принцессу то, как мы все от нее «отбрыкивались, будто от прокаженной» (тоже ее выражение).

Из всех нас ей больше всего понравился я. Очень странно, ведь у меня с ее женихом нет ничего общего. Она рассчитывала, что я, как инициатор, возьму дело на себя. Но я отказался, за что сегодня и получил. А меньше всех ей понравился… кто бы вы думали? Вот именно! Клиент! (Тоже странно, ведь между ним и женихом прослеживается явное сходство как во внешности, так и в манерах.) Но он не отказался и тоже получил. Прямо по морде! Пустячок, а приятно!

Забавно будет, если у них случится ребенок… тьфу-тьфу, не дайте боги, конечно! Интересно, как они тогда будут строить взаимоотношения?

Если бы у меня была жена, я бы не хотел, чтобы она меня била. Хватит того, что это изредка делает сестра по оружию. А я не могу ответить тем же, потому что, во-первых, она дама, хоть и диса, во-вторых, я ее так люблю, что рука не поднимается, а в-третьих, она меня старше на полгода, значит, имеет право воспитывать… С недавних пор у нас появился еще один родственник по оружию — Орвуд. Он нас намного старше — почти на десять лет. Значит, тоже имеет право бить, когда захочет! Вот ведь беда какая! На что только не приходится идти ради спасения мира!..

Пробуждение Генриетты Рю'Дайр было последним из череды событий, приключившихся во время плавания на «Короле волн». Через два дня компания Наемников и их спутников покинула борт судна и ступила на землю оттонского королевства.

Из дневника Хельги Ингрема

По прибытии, первым делом… Нет, вторым. Первым был непременный оттонский пир, который папаша Рагнара, король Робер, упорно именует «полдником». Так вот, не дожидаясь его окончания, я подался в Уэллендорф, улаживать вопрос с университетом. Это следовало бы сделать раньше, еще на корабле, но я малодушно тянул время. Мне казалось, на этот раз нас непременно выгонят, потому что сколько можно? Нас постоянно нет на месте, мы прогуливаем целыми семестрами, срываем учебный процесс — кто станет держать таких сотрудников?

Но слава всем богам и демонам — обошлось! И даже без взятки! Потому что ректором выбрали профессора Перегрина, и он решил вопрос в нашу пользу.

Он так заявил на Ученом совете (видно, сама Судьба была к нам благосклонна, потому что явился я точно к началу заседания): «Спасение Мира — занятие достойное, ответственное, несущее очевидную пользу обществу. Уэллендорфский университет оказывается приобщенным к нему посредством коллег Ингрема, Энкалетте и Меридит (да, он так прямо и сказал: „коллег“ — это очень почетно!), что, несомненно, повышает престиж нашего учебного заведения и служит его доброй славе. А посему они (то есть мы) отныне получают право свободного посещения и освобождаются от преподавательской деятельности!»

Очень, очень отрадно! Не знаю, как коллегам Энкалетте и Меридит, а мне лично деятельность эта была хуже кости в горле! Нет у меня педагогических способностей и наклонностей, хоть ты тресни! Когда мы с Меридит служили десятниками и гоняли новобранцев, было проще. Их, по крайней мере, можно было бить. Пусть дикий, но все-таки метод. Со студентами намного сложнее. То в морду хочется дать — а нельзя, устав запрещает, то, наоборот, жалко становится, потому что сам недавно был в их положении. Большая удача, что получилось от них отделаться.

После Совета я заскочил извиниться к своему профессору, мэтру Донавану. Он тоже не стал меня ругать. Спросил, какой маршрут нам предстоит, узнал, что на Даарн-Ол, обрадовался и велел наловить тамошних пиявок, неважно, измененные они или нет. Там, в горной местности, должны встречаться наземные пиявки рода Orobdella, он давно мечтает их заполучить.

Современной науке известно около двухсот видов пиявок. Профессор Донаван убежден, что их, по крайней мере, вдвое больше, не принимая в расчет магически измененных! Несомненно, это очень интересный, перспективный для исследования класс. Но я бы предпочел, чтобы профессор выбрал себе другой объект изучения. Не то чтобы я боялся пиявок, но и любви к ним, скажем прямо, не испытываю. В облике их есть определенная эстетика, но ловить их, брать в руки не очень приятно. И близкие мои это занятие не одобряют, кто тише, кто громче. Ильза, к примеру, визжит в голос.

Пиявки произошли от малощетинковых червей; при пере-ходе к хищничеству организация их тела подверглась существенным изменениям. Произошло прогрессивное развитие нервной, двигательной и других систем, обеспечивающих активный образ жизни. Однако те виды, что стали настоящими паразитами, напротив, проявляют тенденцию к упрощению строения и редукции тех или иных органов.

А пишу я об этом вот к чему.

Полезно было бы узнать, демоны-убийцы — кто они, хищники или паразиты? Устроены сложнее, чем обычные бессмертные, или наоборот? Энка считает, что демон из меня плохой потому, что я мало тренируюсь. А я, может быть, ущербен от природы, как всякий паразит, пусть и астральный, и винить меня ровным счетом не в чем… Интересно, если ей об этом сказать, выйдет больше пользы или вреда? Отвяжется со своими тренировками или замучит насмешками? С нее станется.