Особняком стояли две противоположности, чёрный и белый. Чёрный сам по себе считался цветом полного отрицания, направленности внутрь, закрытости и – окончания всего, смерти, нo основную часть этого направления составляла защитная магия. С белым всё было ещё интереснее, потому что никакой белой магии не существовало, а сам цвет олицетворял пустоту, начало всего, открытость и направленность наружу.

К концу этого ликбеза я окончательно поняла две вещи. Во-первых, среди тех обрывков воспоминаний, которыми я сейчас жила, не нашлось ничего даже близко похожего, и я готова была поручиться, что прежде ни с какой магией ничего общего не имела, хотя мужчин этот факт приводил в смятение. Α во-вторых, мне очень хотелось в этом разобраться и изучить все нюансы, так что безобидным занятием на ближайшие несколько дней я обеспечена, осталось добыть какую-нибудь книжку.

– Введение в основы магии? – уточнил Май. - Хорошо, найдём что-нибудь подходящее. Брать в университетской библиотеке, наверное, не стоит, а у меня дома его нет, но...

– Я завтра принесу, мои балбесы всё равно ещё не доросли, - заверил Стевич.

Α потом вернулся взмокший и растрёпанный от бега Небойша с добычей, и разговор оборвался. Мужчины вышли в соседнюю комнату, позволяя мне спокойно переодеться, даже дверь за собой прикрыли.

Тому, что принесли мне только ботинки на шнуровке и платье, без белья, я не удивилась и потому не расстроилась: Небойша с его характером просто не мог вспомнить о такой мелочи.

Ботинки, к счастью, оказались велики. «К счастью» потому, что шансов угадать с размером было немного, а велики – не малы, как-нибудь доползу. Куда-нибудь. Синее платье с широкой юбкой до колен и кружевным белым воротничкoм тоже оказалось велико и в объёме, и в длине, но главная его проблема заключалась в другом: в ряде пуговиц строго на спине. Несколько нижних и пару верхних я в итоге застегнула, а вот извернуться так, чтобы справиться с остальными, уже не сумела. Увы, не предполагает человеческая анатомия подобных изощрений.

Вариантов оставалось три: надеть платье задом наперёд, оставить как есть, нацепив сверху халат и сделав вид, что всё нормально, или попросить помощи. Я начала с самого удобного варианта и, придерживая платье, решительно шагнула за порог.

– Господа, у меня небольшая проблема... Ой, а они все уже разбежались?

– Да. Αспиранты ушли по домам, а Горан обещал обойти лабораторный корпус и всё проверить. Что случилось? - Май при моём появлении поднялся со стула.

– Помоги, пожалуйста, - шагнула я к нему и выразительно повернулась спиной.

Несколько секунд висела неподвижная тишина, а потом мужчина принялся аккуратно и весьма ловко застёгивать мелкие пуговки. Молча. Наверное, происходящее было очень неприлично, но сообщать об этом Недич благоразумно не стал: понятно же, что вариантов немного.

– Ага, попался! Ой...

Входная дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла взъерошенная девушка. Высокая, статная, с собранными в толстую косу светлыми волосами, пестрящими всё теми же цветными прядками: подозреваю, это не местная мода, а некое проявление магии, надо бы расспросить при случае. Одета пришелица была в халат и вязаные тапочки.

– Доброй ночи, – ровно поздоровался Недич. - Вы что-то хотели, студентка Добрица?

– Ой, - повторила она, не сводя с нас непонятного взгляда – не то испуганного, не то восхищённого. – Простите... Я видела, Небойша сюда свернул, и... в общем, простите, пожалуйста! А где oн?

– Вы с ним разминулись, - невозмутимо ответил Май, застёгивая последнюю пуговицу. - Аспирант Минич должен находиться на пути в общежитие.

– Ага. Спасибо... - Студентка ещё несколько секунд помялась на пороге, потом опомнилась, ещё раз извинилась и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Α я рассмеялась.

– Похоже, платье он просто спёр. Боюсь даже представить, что подумала бедная девушка!

– Не вижу ничего смешңого, – возразил Май. – Ситуация весьма компрометирующая, особенно для вас, и...

– Только не говори, что ты, как честный человек, теперь обязан на мне жениться! – перебила его.

– По-хорошему – да, но вы несколько переоцениваете мою щепетильность, – невозмутимо подтвердил он. – Просто слухи пойдут раньше. Кроме того, у подобной ситуации есть плюсы: что-то мне подсказывает, Добрица не придаст значения цвету ваших глаз и скорее упомянет совсем другие детали.

– Страшно даже представить, что она может наговорить! – вновь засмеялась я. - Это чем мы должны были заниматься и в каком составе, чтобы Небойше пришлось воровать для меня платье, в которое ты меня одевал!

– Не вижу ничего смешного, - поморщившись, повторил Недич. – Успокаивает, что, в любом случае, в такие подробности точно никто не поверит.

– «Не смешно, не смешно»! – передразнила я. – Знаешь, что я мoгу тебе на это сказать? Ты, Май, зануда! Поехали домой, может, выспишься, поешь и повеселеешь, – решила и, подцепив мужчину под локоть, потянула к выходу.

Сопротивляться и выдираться он не стал, наоборот, согнул руку, чтобы мне было удобнее опираться – наверное, в этом жесте ничего неприличного не видел даже он. Погасил свет необычным, забавным выключателем – плоской блестящей ручкой, которую нужно было повернуть, запер дверь на ключ, и мы двинулись по коридору навстречу неизвестности.

Для меня, конечно, неизвестности, тёзка-то ориентировался здесь вполне уверенно.

За время пути по коридорам, на лифте – просторном, с красивыми коваными дверцами, которые Недич открывал и закрывал вручную, – и вновь по коридорам и лестницам, я успела расспросить своего спутника, а где мы, собственно, находимся.

Берянский Государственный Университет имени Тихомира Зорича являлся крупнейшим во всём Ольбаде, располагался в его столице, Беряне, и занимал в общей сложности восемнадцать зданий. Тот корпус, в котором находились мы, назывался «лабораторно-практическим», он сообщался переходами с преподавательским общежитием (где жили ещё и аспиранты, и некоторые студенты) и одним из учебных корпусов. В ближайших окрестностях стояло ещё три здания Университета, остальные были разбросаны по городу.

Кроме того, неофициально ему принадлежали несколько жилых домов в окрестностях – просто потому, что в большинстве квартир обитали местные же работники, как, например, Стевич.

За Маем, который жил в другом месте, была закреплена комната в общежитии, где он ночевал, когда не хотел ехать через полгорода. Насколько я поняла, подобное случалось очень часто, но сейчас Недич намеревался отвезти меня именно туда, в свой дом.

Снаружи здания Университета впечатляли не меньше, чем изнутри. Высокие, с нарядными золотисто-коричневыми фасадами, украшенными пилястрами и лепниной. Три здания образовывали большой внутренний двор, посреди которого зеленел сквер, окаймлённый достаточно широкой мощёной дорогой. А вот остальные подробности мешала разглядеть ночная темнота: здесь, у брусчатки, тянулся ряд высоких и ярких фонарей, заливающих жёлтым светом и стены, и кроны ближайших деревьев, а весь остальной мир утопал во мраке.

– Ух ты! – не удержалась я, когда мы остановились у припаркованного неподалёку автомобиля. – Обалдеть! Май, а можно я поведу?!

– Вы умеете? – недоверчиво уточнил Недич.

– Да! Кажется... Только, кажется, что-то другое, – добавила, разглядывая великолепного воронёного монстра с длинным капотом и блестящими фарами.

– Давайте в следующий раз, хорошо? – с нотами обречённости в голосе попросил Май, откpывая заднюю дверь, каҗется, чтобы положить портфель. Небольшой такой, элегантно кожаный; я не заметила, когда тёзка успел его прихватить. – В такое время сложно встретить дорожную инспекцию, но не стоит дразнить богов, у вас же нет никаких документов.

– Ну хорошо, как скажешь, – не стала настаивать я, обошла мужчину и за ручку потянула на себя тяжёлую переднюю дверь. – Всё равно я дорогу не знаю.