— Увидишь, — сказала она и улыбнулась, и то была улыбка чародейки, а не ведьмачки. — Увидишь, Геральт.

Она вдруг вскочила, высокая и худощавая, как мальчик, но ловкая, как танцорка. Одним прыжком очутилась в седле.

— Йа-а-а, Кэльпи!!!

Из-под копыт кобылы брызнули высеченные подковами искры.

Из-за стены выдвинулся Лютик с висящей на плече лютней, держа в руках две большие кружки пива.

— На, выпей, — сказал он, садясь рядом. — Полегчает.

— Не знаю. Йеннифэр предупредила, что если от меня будет пахнуть…

— Пожуешь петрушку. Пей, подкаблучник.

Долгую минуту сидели в молчании, медленно потягивая пиво из кружек. Наконец Лютик вздохнул.

— Цири уезжает, верно?

— Да.

— Знаю. Слушай, Геральт…

— Ничего не говори, Лютик.

— Ладно.

Снова замолчали. С кухни долетал приятный запах жареной дичины, щедро приправленной можжевельником.

— Что-то кончается, — сказал Геральт с трудом. — Что-то кончается, Лютик.

— Нет, — серьезно возразил поэт. — Что-то начинается.