— Тягостное молчание нарушил Биктимер:

— А может, нефрита и не было…

— Нечего горевать, нечего носы вешать, — сказал Платон Ильич. — Бесспорно, нашли. А с радости потеряли. Завтра найдем камень. Никто же не унесет его за ночь. Давайте-ка — песню!

Затянул ее Сенька. Голос у него звучный, не по-детски густой, сразу западающий в душу. И ребята мигом подхватили:

Разгорался костер, разгоралась песня, и, как пламя, разгоралось настроение. Платон Ильич глядел на лица ребят и не узнавал их. Ни грусти в них, ни огорчения, ни досады. Лица светились уже неподдельным задором.

Даже хорошо, что и погрустили, погоревали. Лишь бы не равнодушие. Досада, обида, горечь — их ответ на неудачи и ошибки. Их задор, их радость — вера в свои силы, в свой успех.

Альда начала, и ребята дружно подхватили новую песню. Она лилась звучно и бодро:

Запел и профессор, запел и старый камнерез. Молчал лишь Платон Ильич, единственный слушатель.

Распелись, развеселились и спать лягут бодрыми. Завтра они найдут злосчастную глыбу, обязательно разыщут!

Утро зарделось облачком на горизонте: оно словно горело и на глазах меняло краски. Сначала рдяное, как кровь, оно постепенно становилось малиновым, розовым, ослепительно золотистым. Затем вдруг начало как бы таять, бледнеть и быстро потускнело вовсе. Солнце игриво, даже с озорством выглянуло из-за облачка, как бы поднялось на цыпочки, усмехнулось ребятам, засмеялось вместе с ними и стало светить им весь день, чтобы поздно вечером потускнеть и снова уйти за горы, оставив их на ночь без своего тепла и света. Озеро, у которого стали на бивак, за ночь собрало с неба все звезды и не выпускало их со своего дна до самого утра. Наигравшись со звездами, оно стало ловить редкие облака, не успевшие уйти за горы, и их выполоскало в своей воде. Затем увидело солнце и сразу же пленило его. Пусть поплавает внизу, в бездонной глубине. Не все ему блестеть в одном небе. А надоело возиться с солнцем — заманило на свою гладь утренний ветерок, заигралось с ним, зарябилось, и уже не разглядеть внизу ни солнца, ни последнего облачка, которое помчалось за горы, поспешая очистить зауральское небо.

Альда сидела с Сенькой у самого берега и тихо раскрывала ему эти тайны озера. Правда, оно забавно? Правда, поэтично? А Сенька глядел на девчонку и радовался ее фантазиям.

Весь мир в ее глазах раскрашен самыми яркими красками.

— Сеня-а, Альда-а!.. — кричал от палаток Платон Ильич. — Идите сюда-а!

Руководитель экспедиции собрал весь отряд. Разбил его уже на две группы. Азат шел со Златой, Петькой и Биктимером, Сенька с Альдой и Юркой. Сам Платон Ильич отправился с Азатом. Старый камнерез — с Сенькой. Профессор же оставался в лагере. Ему нужно разобраться с тем, что уже собрано. Снова накопилось столько экспонатов, что стало невозможно носить их с собою. Даже с помощью ребят. Лишнее надо выбросить, чтобы сохранить самое ценное.

Так начался этот день у озера Курманкуль, в окрестностях которого велись поиски нефрита.

Азат повел группу вчерашним путем. Встречались те же валуны, глыбы горных пород, от которых они откалывали образцы. А вышли к невысокому холму — ни Азат, ни Злата не могли вспомнить, как они пошли вчера в обход, справа или слева. Петька не стерпел и зло кольнул. Туристы тоже! В двух соснах заблудились. Пошли вправо, и уже через километр-другой стало ясно: не туда! Вернулись обратно и с того же места, где Азат потерял ориентировку, двинулись влево. Азат даже запрыгал. Тут были вчера. А прошли еще немного — опять сбились с пути. Шли-шли, а все уже не то. Не были они здесь вчера.

— Вон, вон где! — радостно вскрикнула вдруг Злата. — За тем курганчиком! — и она со всех ног бросилась вперед.

Пустился за нею и Азат. Биктимер и Петька помчались следом за ними. Непонятный азарт нахлынул и на Платона Ильича. Сначала он ускорил шаг, а затем побежал, догоняя ребят.

— Сюда, сюда! — кричал Азат. — Нашли!

Вот она, заветная глыба! Много меньше, чем показалась Азату со Златой вчера. Всего на полметра выступает из почвы. Серая, неприглядная, обточенная ветрами и дождями.

И все же нефрит. Серый нефрит!

С большим трудом откололи от него еще два куска. Набросали схему, нанесли на нее месторасположение нефритовой глыбы. И, распрощавшись с ней, тронулись в путь. Нужно тщательно изучить местность, найти новые выходы нефрита. Не одна же его глыба на всем огромном пространстве.

Но сколько ни искали, сколько ни бродили — все напрасно. Нигде ничего.

Солнце уже клонилось к дальним горам, и пора было возвращаться в лагерь. Возвращаться, по-существу, не с чем. Как и вчера, вроде, нашли и потеряли. Трудно поверить, одна глыба! Геологи засмеют.

С нетерпением ждали возвращения второй группы. А ее все нет. Хоть бы Сеньке повезло. А не найдет и он — будут искать завтра, послезавтра. Станут искать здесь, в другом, в третьем месте.

Профессор не только рассортировал камни, но и приготовил обед. Сварил суп, нажарил мяса. К нему нагрянули нежданные гости — ребята из дальней школы. Так дал им денег, и из колхоза прислали три кувшина молока. Литров десять. И обед — что надо! Но Сеньки не было, и решили ждать.

Тем временем Сенька был еще далеко. День был трудным. Ходили-ходили, и все безуспешно. Нужен нефрит. Если нет его здесь, искать станет еще труднее. Видели же его в этих местах, даже образцы приносили. Нашли же и потеряли. Нужно найти, непременно найти. Не может же вдруг пропасть он, если был здесь. Значит, искать и искать!

Уже вечерело, и пора в лагерь. Значит, еще один незадачливый день.

Но вот наткнулись вдруг на змеевики. Увидели известняк, габбродиориты. Глядели на их прожилки и радовались — близкие родственники, вернее, соседи нефрита. Беда лишь в том, что эти породы могут и быть, а нефрита вблизи все же не окажется. К сожалению, бывает так слишком часто. Тем не менее, нужно бдительнее глядеть и глядеть.

У одной глыбы возились долго. Никак не отколоть от нее хоть кусок породы. Уж не нефрит ли? Больно тверд что-то? Наконец, откололи.

— Гляди, похоже, нефрит! — обрадовался Юрка. — И молотком не разобьешь, и по виду сходен. Неужели нашли?

Сенька повертел кусок в руках. Правда, похож. Взял лупу и стал рассматривать структуру породы. Что-то не то. Нет в нем такой спутанной волокнистости, какая свойственна лишь нефриту. Видимо, все же змеевик.

Забрав образцы, тронулись дальше. Не дается нефрит.

Наконец вышли на обширную поляну, сбегавшую вниз с невысокого холма, поросшего лесом. Казалось, и отдельные березки, и сосенки как бы сбегают с холма и беспорядочно бродят по поляне. Будто ищут что-то и никак не могут найти. Они еще подростки, и им всего лет по двенадцать-пятнадцать. «Как и нам, — подумал Сенька, — ровесники и только, и, как мы, чего-то ищут себе на горных склонах».

Спустились с холма вниз. До лагеря отсюда уже недалеко, не больше часу ходьбы. Так что еще можно засветло побродить и поискать.

Полевая дорога, ничем не приметная и ничем не примечательная, бежала себе вдаль и манила ребят за собою на отдых. А посредине поляны она выгибала вдруг спину и нехотя переваливалась через неширокий и покатый выступ. Будто подложили под нее толстенную трубу, и она горбылем вспучивает дорогу.