– Спрашивайте, ваша светлость. Он ответит всё, что знает.

– Кто организовал похищение маленьких оборотней? – ровным голосом, в котором уже не было льда, спросил герцог.

– Мой сын Лестин, – так же спокойно, безжизненным голосом, ответил Лэндориер. И от этого голоса мне стало жутко.

– Почему он это сделал?

– Долги. Большие. Скачки. Пари. Азартные игры.

– Как ему пришла в голову эта мысль?

– На него вышли гардестанцы. Предъявили все долговые расписки. Предложили «отработать». Поставлять им малышей-оборотней. План по похищению сирот он придумал уже сам. Лестин был попечителем одного из приютов, оттуда взял первых сирот для передачи гардестанцам.

Я слушала этот диалог, эти голоса, совершенно без интонаций, словно бы мой герцог был под таким же воздействием, что и его сын, и мурашки бегали по спине. Последняя реплика Лэндориера заставила меня вскинуть глаза на моего дракона и встретиться с ним взглядом – он тоже в этот момент посмотрел на меня.

– Вандерик, они его специально в долги вогнали? – шепнула я и получила лёгкий кивок – дракону пришла в голову та же мысль.

– Почему он не обратился за помощью к тебе? – допрос продолжился.

– Лестин знал, как семья поступила с Брейном, и опасался, что я тоже от него отрекусь.

– Когда и как ты сам узнал об этом?

– Давно. Случайно. Застал его за расчётом с посредником, придя в гости без предупреждения. У меня были ключи от его дома.

– И как ты отреагировал?

– Стал помогать.

– Чем именно?

– Добывал сведения через тебя – узнавал, не заподозрили ли чего-то спецслужбы, не вышли ли на след.

– Ты сам участвовал в организации похищений детей?

– Нет. Но знал даты, время и прочие подробности. Воспользовался этим, когда понадобилось избавиться от Эйдера.

– Почему ты это делал? – голос дракона дрогнул.

– Он мой сын, – голос Лэндориера звучал всё так же безжизненно, сильно контрастируя с произносимыми словами. – Он мне дороже всех оборотней мира.

– Почему ты просто не оплатил его долги? Если у тебя не хватало на это денег, я бы дал тебе, не задавая вопросов. Ты это знал.

– Долгов давно не было. Теперь Лестину за это платили. Хорошо платили. Он увяз слишком глубоко, и подельники грозились в случае его выхода из игры сдать его спецслужбам.

– Подставившись сами? Сомнительно.

– Лестин в это верил. В любом случае, он не был готов отказаться от этих денег, привык жить на широкую ногу.

– Я узнал всё, что хотел, – герцог в последний раз пристально посмотрел на сына, после чего отвернулся, словно не в силах на него смотреть. – Риситейер, закончи допрос.

Один из дознавателей, не тот, что обыскивал дом на предмет опасных ловушек, а другой, кивнул в спину моему дракону:

– Будет исполнено, ваша светлость.

– За это ведь положена казнь? – негромко уточнила я, тоже в спину Вандерика. – Ну, за малышей оборотней?

– Да, – кивнул тот, не оборачиваясь.

– А сам он мог бы избежать казни за покушения? – кивнула я на Лэндориера, хотя мой дракон этого видеть не мог. – Эйдер-то жив, то есть, покушения не удались.

– Не знаю. Но шанс был. Теперь уже вряд ли.

– А он действительно любит сына, – пробормотала я. Отцовская любовь для меня сейчас была болезненной темой, зацепило за живое. – Готов был отдать свою жизнь, чтобы спасти его.

– Одна жизнь старика на три молодых – неплохой обмен, – раздался всё такой же ровный голос, услышать который больше я как-то не рассчитывала.

Вандерик резко обернулся и впился взглядом в сына.

– Три жизни? Чьи ещё две? Кого ещё ты покрываешь?

– Никого. Пытался просто спасти. Не вышло.

– Объяснись!

– Лестин – вдовец. Если и он, и я попадём в тюрьму, его дочери окажутся в приюте.

– У тебя трое детей, – напомнил дракон. – Разве остальные не смогут позаботиться о племянницах?

– Старшая дочь замужем за гардестанцем, я не видел её уже более пятнадцати лет. Младшая полгода назад родила двойню, и в семье теперь пятеро детей, а магазин зятя большого дохода не приносит, едва на плаву держится. Они не потянут ещё двоих детей без посторонней помощи. Я бы завещал внучкам свои накопления, но знаю, что наше с Лестином имущество будет конфисковано.

– Если бы твои деньги достались дочери, она взяла бы твоих внучек в семью? – уточнил Вандерик.

– Не знаю. Возможно. Сейчас она сама в непростом положении, я помогал ей, но больше не смогу.

У меня сжалось сердце от жалости к незнакомым мне девочкам, которые уже потеряли мать, а теперь лишатся и отца, а заодно и дома. Вандерик же снова отвернулся и, ведя меня за руку, вышел из комнаты. Я заметила несколько следователей в доме, они явно всё слышали, и когда мы вышли из гостиной, двое из них зашли туда, остальные остались в прихожей.

– Пошлите к нему целителя, – отдал приказ мой дракон одному из них, после чего мы вышли из дома и сели в карету. Я только сейчас обратила внимание, что на козлах сидел оборотень в форме.

В карете дракон тут же затянул меня на колени, закутал в объятия и уже привычно прижался щекой к моим волосам. Кажется, прикосновения ладоней ему было мало, и сейчас он усиленно об меня успокаивался. Я тоже обняла его, прижалась крепче, и так мы сидели довольно долго, пока я не почувствовала, как он начал расслабляться.

– Вандерик, – решилась я на вопрос, но была перебита:

– Этой ночью ты называла меня иначе.

– Дэрик? – уточнила я.

– Да. Меня никто никогда так не звал, только ты. Мне понравилось.

– Дэрик, – повторила я, потому что, мне и самой понравилось его так звать. Случайно слетело с языка, когда я была ужасно взволнована и расстроена, но, похоже, очень удачно. – А целитель Лэндориеру зачем?

– Воздействие, которое применил к нему Севилиан – серьёзное вмешательство в сознание. Это самая крайняя мера, применяется только по прямому разрешению вышестоящего начальства, сам Севилиан её применять без моего приказа права не имел. Именно его я не хотел применять к Риварту, да и тут пытался избежать. Но Лэндориер не оставил мне выбора. И если сейчас с ним не поработает целитель, он будет страдать мигренями долгие годы.

Дракон замолчал на какое-то время, потом выдохнул:

– Которых у него нет.

– Но ты не мог позволить ему страдать даже то время, что ему отпущено, – догадалась я.

– Я не могу спасти его – тут разве что императорский приказ о помиловании помог бы, но Сиандерин на такое не пойдёт, поэтому я даже с прошением обращаться не стану. Но то, что в моих силах, я для своего сына сделаю.

– А его деньги? Их можно не конфисковывать, а отдать его дочери для внучек?

– Нет. Но я и сам вполне могу платить за содержание своих правнучек, чтобы они жили в семье. Заодно поручу кому-нибудь из своих людей разобраться, что там с тем убыточным магазином.

– Октару?

– Ему и так работы хватает. Не забывай – у меня торговая корпорация, там найдётся немало компетентных людей, кому можно это поручить.

– Ты ведь хотел познакомиться со своими потомками – вот отличный повод! – воодушевилась я.

– Да, просто великолепный, – горько усмехнулся дракон. – «Здравствуйте, я ваш дедушка и прадедушка. Я только что лишил вас отцов, деда и брата». После этого они меня будут просто обожать, я уверен.

– Ты лишил? – искренне удивилась я. – А не они сами, став преступниками, обрекли своих родных на сиротство или нищету?

Насчёт нищеты я, конечно, преувеличила, но звучало… солидно, что ли.

– Я не знаю…

– Ты даже при аресте присутствовать не будешь! А этого Лестина и не видел никогда. В чём твоя-то вина? В том, что ты – главный имперский дознаватель? – распалялась я всё больше – ну, несправедливо же, что именно Вандерик себя виноватым считает. – Вообще-то, именно ты здесь – потерпевшая сторона!

– Я? – даже растерялся от моего напора дракон.

– А кто? Чьего сына и наследника чуть трижды не убили, причём один раз – собственноручно? На чьего похищенного ребёнка надели ошейник? – тут я вспомнила, что я тут с драконом в одной лодке, но озвучивать не стала, не о том сейчас речь. – А чей дом чуть взрывом не разнесло? Ты со всех сторон пострадавший! И не смей себя винить, это они преступники, а ты – нет!