Галлигант показал на фигуру бородатого воина, высившуюся напротив и заметно похожую на нынешнего вождя хиттов.

Блейд чуть придвинулся к Галлиганту; тот ничего не заметил.

— А потом? Как он попал назад?

Что-то случилось с голосом хитта. Он стая резким, визгливым, полным злобы.

— Прыгнул снова, разумеется! Нужно, чтобы будущий вождь сделал прыжок дважды.

Блейд внимательно рассматривал уступ на противоположной стороне. Так и есть! Ни пространства для разбега, ни места для маневра… Ширина карниза составляла не больше пяти футов, и он весь был заставлен изображениями. Он вспомнил толстые мощные ноги Кровавого Топора. Сейчас — слишком толстые, но в молодости, несомненно, крепкие, с могучими мышцами.

Теперь Блейд понял, в чем дело, и высказал вслух свою догадку; это вполне соответствовало его планам. Он постарался, чтобы голос его был полон презрения и сарказма:

— Ты и Кровавый Топор почти одного возраста, — медленно произнес он. — Ты был молод тогда, Галлигант, и ты, без сомнения, человек благородной крови, родич вождей. Почему же ты не прыгнул?

Блейд услышал резкий выдох за спиной. Хитт стоял рядом и в любой момент мог нанести удар мечом. Но Галлигант не поднял оружия. Значит, решил странник, он может продолжать свою игру — очень осторожно, хитро, иначе ему не дожить до следующей встречи с Кровавым Топором. И не заморочить вождю голову новой ложью.

— Я понимаю тебя, — заметил он с точно отмеренной насмешкой в голосе. — Опасный прыжок, очень опасный! Мне бы его не сделать… Что ж, трусы живут дольше храбрецов… Но все же досада, наверно, мучала тебя все эти годы…

Яростный хрип вырвался из горла Галлиганта; он шагнул вперед, взмахнув мечом.

— Ни человек, ни бог не смеет так говорить со мной! Я…

Блейд резко нагнулся, захватив ноги Галлиганта под коленями. Меч просвистел над ним. Выпрямившись, он швырнул хитта через плечо в расселину.

Бычья Шея успел вскрикнуть только один раз; больше из пропасти не донеслось ни звука. Блейд задержался, прислушиваясь; полная тишина.

При свете факела он тщательно осмотрел свое тело и одежду. Никаких ран, кроме царапины на бедре, полученной в сражении, и та почти зажила… Лисма через день обмывала ее и прикладывала целебную мазь. Блейд направился было к выходу, затем вернулся, чтобы еще раз увидеть нагую женщину на каменном уступе.

Джанайна… Какое значение имеет имя? Или века, промелькнувшие под этими темными сводами? Нет, она не умерла… Она жива… она хранит свое сверкающее тело для него, для странника из чужого мира… Внезапно Блейд понял, что не вернется домой без этой статуи. Он должен забрать ее! Как и когда, он не знал, но чувствовал, что глазами Джанайны на него смотрит судьба. Да, она взирала прямо на него через зияющий черный провал и протягивала к нему руки, гибкие, тонкие и прекрасные… И Блейд увидел, как она шевельнулась и поманила его к себе. Ее губы двигались; призрачные слова перелетели бездну:

— Приди ко мне… Приди!

Блейд, приветствуя ее, поднял факел.

— Скоро, Джанайна, скоро…

Он сказал, что Галлигант поскользнулся — возможно, закружилась голова? — и упал в бездну. Старший из стражей не поверил этой версии, и несколько минут жизнь Блейда висела на волоске. Скорее всего, он был бы убит тут же, у входа в тоннель, и лишь приказ Кровавого Топора остановил хиттов. Они знали, что пленник должен возвратиться живым — Галлигант передал волю вождя своим людям. Они не посмели убить Блейда. Его привели назад связанным, с веревкой на шее, и снова посадили в хижину на скале. Лисме было запрещено его посещать.

Но она сумела пробраться к возлюбленному тайком, глубокой ночью, как-то уговорив стражу. Блейд не спрашивал, как. Девушка принесла длинный кинжал и без слов вручила ему. Она не позволила Блейду коснуться ее тела.

— Мой отец размышляет, — сказала Лисма, — не в его привычках действовать поспешно. Он ни с кем не обсуждал этого дела, даже со мной; когда он придет к решению, все споры будут бесполезны. Боюсь, Блейд, он сочтет тебя виновным в убийстве Галлиганта.

— А ты, Лисма? Тоже считаешь меня виновным?

Девушка напряженно вытянулась на своем табурете, пальцы ее дрожали.

— Да. Я думаю, ты убил Галлиганта из-за того, что он сделал с твоим другом. Я могу понять это, любой хитт может… Галлигант — небольшая потеря, и его вдова Сэри не проливает лишних слез. Но дело в другом -Галлигант был одним из воевод хиттов и родичем моего отца. Они росли вместе. Галлигант был завистлив и подл, его не любили, но он был предан. Отец не может оставить безнаказанным его убийство… иначе возникнут неприятности… В конце концов ему придется покарать тебя, Блейд.

Странник, расположившись на ложе, играл с подаренным кинжалом. У оружия было изогнутое лезвие длиной восемь дюймов, острое, как бритва, и рукоять из полированного дерева.

— Как может твой отец наказать меня, Лисма?

Голубые глаза девушки неожиданно повлажнели, и по щеке скатилась слезинка. Все-таки она была женщиной… Но где-то в самой глубине ее глаз горела жестокость и таилась ненависть. И когда Лисма заговорила, голос ее был тверд.

— Тебя привяжут к столбу на вершине горы и оставят в пищу стервятникам. Это медленная и ужасная смерть… — Девушка покачала светловолосой головкой, потом протянула руку к кинжалу. — Я знаю, Блейд, ты променял мою любовь на месть Галлиганту, но не желаю тебе такой смерти. Вот почему я принесла кинжал.

Странник посмотрел на оружие, криво улыбнувшись.

— Ты думаешь, я воспользуюсь им?

— Если у тебя хватит мужества. Это лучше, чем стервятники.

Он кивнул.

— Да, согласен.

Лисма поднялась с табурета и шагнула к нему.

— Я сейчас уйду, Блейд, и больше мы не увидимся. Возможно, у меня будет твой ребенок… Но я надеюсь, что этого не случится, иначе мне придется убить его — даже если он в самом деле сын бога.

Блейд был потрясен. Он ждал чего угодно, но такое заявление…

— Почему ты хочешь убить наше дитя? — резко спросил он.

Голубые глаза девушки сузились, и от ее холодной улыбки дрожь пробежала по спине странника. Он чуть не позабыл, что она — дочь племени хиттов, и только потом — женщина.

— Я хотела понести ребенка от тебя, но меж нами не было любви — это одно. Потом ты заговорил о любви и я поверила тебе… полюбила тебя… и это — совсем другое! Но ты лгал, Блейд! Ты солгал мне и с моей помощью обманул отца! Я не хочу носить твое дитя. Прощай, Блейд, — она повернулась к двери. — Не забудь про нож.

Лисма ушла. Блейд сидел в задумчивости несколько минут — перед тем, как воспользоваться кинжалом. Но по-другому, чем предлагала Лисма.

Он выдрал длинный шест из деревянной рамы, служившей основанием его ложа, и примотал к нему рукоять кинжала полоской необработанной кожи. Получилось грубое копье.

Затем странник подбросил дров в очаг, а когда они хорошо разгорелись, добавил сырых веток и покинул хижину. Как обычно, дул сильный северный ветер; до заката оставалось около часа. Блейд подошел к каменной стенке на краю утеса, сложенной из валунов, и бросил взгляд на юг. Неподалеку пролетел человек-птица, окинув его внимательными суровыми глазами; затем крылатый исчез за дальним краем утеса.

На юге, за горными хребтами, тянулось побережье, изрезанное бухтами и заливами, с песчаными и галечными пляжами, полого спускавшимися к воде. Блейд знал, что там еще лежат трупы павших в битве, а также их доспехи и оружие; хитты обычно не хоронили своих воинов. Если он сумеет пробраться на берег, то получит шанс… Но уходить нужно прямо сейчас! В любой момент Кровавый Топор может перейти от размышлений к делу.

Работать придется в темноте. Неприятная перспектива, но ничего не поделаешь. Ждать еще день нельзя, придется рискнуть… Он поднимется на воздушном шаре, и неизвестно, к чему приведет это путешествие… Блейд снова взглянул на горные пики, пламенеющие ледяным серебром в надвигающихся сумерках, и пошел обратно к хижине. Ожидание бесполезно и опасно. Он двинется в путь, полагаясь на свою удачу.