Ополоснув лицо, Санек, пошатываясь, побрел к постели. Добравшись до нее, он, как подкошенный, рухнул на кровать и укрылся одеялом с головой. Все тело ломило от боли. Душу обжигала ненависть. Рустам поднял голову, посмотрел в его сторону и, тяжело вздохнув, отвернулся.

После линейки Санькин отряд отправили на уборку территории, и пацаны, разбившись на группы, разошлись по участкам. Санька, Рустам и еще двое пацанов убирали около спального корпуса. Утро стояло теплое и солнечное, работалось в охотку, и Санькина группа уже заканчивала уборку, когда раздалась команда Пончика, воспитателя, прозванного так за свою полноту:

— Уборка закончена! Свободное время.

— Ого, Уралец! — рассмеялся Чурбак, подходя к Саньке, — ну, и фингал у тебя!

— Че, нравится? Могу подарить, — холодно заметил Санька.

— На фиг, — прищуривая правый глаз, произнес Чурбак, — я же не тормоз, — и, вытащив козявку из носа, засунул ее в рот.

— Сань, держи. — Масленок протянул ему пятачок, опускаясь рядом с ним на корточки.

— Да уже не надо, — возвращая пятачок, сказал Санька, приглядываясь к Масленку, вечно грустному мальчишке с синими глазами, обрамленными мохнатыми ресницами.

Мальчишка облизал свои тонкие губы.

— Смотри, классный прыжок! — закричал Дубовой, долговязый парень в очках.

Пацаны посмотрели на вышку, откуда с парашютами прыгали воспитанники первого отряда.

— Сань, а ты бы смог спрыгнуть? — спросил Масленок.

— Не знаю, наверное, смог бы, — неуверенно ответил Санька.

— А я бы точно прыгнул. Хорошо было бы, если бы поднялся ветер и отнес меня за забор, на волю, — и Масленок испытующе посмотрел на Саньку.

— Ну, ладно... пойду я в качковый зал... — сказал Санька, поднимаясь.

— А можно я с тобой? — спросил Масленок, и глаза его загорелись.

— Ну, пошли. Тебя вообще-то как зовут? Только по-нормальному?

— Тимур. — Разговаривая, они подошли к спортзалу.

— О, Санек, здорово, — пожал ему руку физрук. — Что, махался уже?

— Привет, Сань, — кивнул ему сержант, надевая гимнастерку. Посмотрев на его разбитое лицо, спросил:

— У тебя что, проблемы? Может, помочь?

— Да не надо, Ярослав. Это мое дело. Я сам их обую.

— Ну, лады. Держи, — сказал он и протянул четыре сигареты.

Санька разделся и пошел в зал, где занимались парни из «спецухи» и солдаты.

Отряд склонился над верстаками в мастерских. Сегодня по заданию они обрабатывали молотки, зажав в тиски, напильниками доводили до формы. Мастер прохаживался вдоль верстаков, наблюдая за работой подростков. Он подошел к первому столу, за которым работал Санька. От мастера несло перегаром.

— Молодец, хорошо, — отметил он Санькину работу.

— Уралец! На свиданку, — послышался голос дежурного.

Санька скинул халат и пошел к выходу, но его догнал Михей.

— Уралец! Подгонишь бабки, понял? — сказал он.

— Сколько?

— Червонец, — отрезал подвыпивший Михей.

Дописав заявление на свидание, Санька пошел к дежурным.

— Вон Вальцов стоит, иди подпиши у него, — сказал ему дежурный по режиму.

— А который Вальцов?

— Ну ты, паря, даешь! Начальство в лицо надо знать. Вон, видишь у стендов подполковник стоит? Это и есть директор.

Санька подошел к нему и протянул заявление. Быстро пробежав его глазами, директор сказал:

— Разрешаю, но только на тридцать минут. Вообще-то у нас свидания через три месяца. Но к тебе издалека приехали.

Прислонив заявление к планшету, он поставил свою визу.

— Пахомыч, — подозвал он дежурного, — проводи парня и объясни ему все. А попозже его воспитатель подойдет.

По дороге к проходной Пахомыч наставлял Саньку:

— Говори, что живешь нормально, кормят хорошо, ходишь в кино, баню, понял?

— Да, — с готовностью буркнул Санька.

На проходной увидев мать и брата он бросился к ним. Мать заплакала, обняв сына и приглаживая ежик на его голове. Они прошли к комнате свиданий. Мать захлопотала над столом.

— Ну как, братан? — спросил Борис, усаживаясь на лавку.

— Нормально, отобьемся, — улыбнулся ему Санька.

— Садитесь, поешьте, — пригласила мать сыновей.

Они сели. Борис разрезал дыню.

В комнату вошел Санькин воспитатель Пончик и сел поодаль, наблюдая за ними.

— Как дома, как батя, Антошка? — спросил Санька.

От рассказов матери на душе у него потеплело, накрыло теплой волной радости.

Уловив момент, когда Пончик отвернулся, Санька пальцами сделал знак Борису: «Нужны деньги!»

Брат ответил кивком. В глазах стоял вопрос: «сколько?»

Мать поняла этот немой диалог и, отрезав ломтик дыни, подошла к Пончику:

— Угощайтесь.

Он поначалу отнекивался, но все же взял дыню.

— Как он себя ведет? — поинтересовалась мать.

— Нормально, пока только привыкает.

Воспользовавшись моментом, Санька прошептал:

— Борь, надо полтинник на житуху.

— У меня только четвертак.

— Давай, только положи под семечки, в дыню.

Мать подошла к Саньке и прижала к себе его голову. Так они и сидели, обнявшись, пока к ним не подошел Пончик:

— Пора, время истекло. Вы попрощайтесь, а я пока посмотрю передачу. Извините, порядок такой.

Мать поцеловала Саньку.

— Пиши, сынок.

Борис обнял брата:

— Держись, браток.

— Ну что, пошли? — позвал Пончик.

Санька взял передачу и пошел следом за ним, потом еще раз оглянулся и помахал рукой. Борька обнял мать. Она стояла, уткнувшись ему в плечо, и утирала слезы. Санька в последний раз посмотрел на них. В его глазах были боль и грусть.

— Ну и повезло тебе, Уралец, — сказал Пончик, извлекая шоколадку из Санькиного кармана. — Не возражаешь? — улыбаясь, спросил он.

— Да что вы? Кушайте на здоровье, — с наигранной беспечностью сказал Санька.

Санька пошел в мастерскую, на ходу пряча деньги в потайное место. Увидев его, пацаны кинулись навстречу, но их опередил Михей.

— Ша! Голодяги! — сказал он властным тоном, взяв дыню и горсть конфет. Затем в упор взглянул на Саньку и спросил:

— Взял?

— Нет.

— А че?

— Да Пончик все время рядом был, — он кивнул головой в сторону воспитателя, который сидел с мастером в «бендежке» перед распечатанной бутылкой водки.

Пацаны тут же расхватали конфеты и яблоки. Санька подошел к Тимуру, одиноко стоявшему с напильником у верстка, и засунул ему в карман маленькую шоколадку:

— Это тебе, Тим!

Чуть ли не пол-училища собралось на стадионе, где проводился футбольный матч между спецучилищем и воинской частью, соседями по территории. «Спецуха» проигрывала со счетом 1 : 2. Санька «болел» вместе со всеми. К нему подсел Тимка:

— Я тут письмо...

— Подожди, Тим, — отмахнулся от него Санька, напряженно следя за игрой.

— Уралец, выходи! — крикнул ему ковылявший по полю Цезарь.

Тимка поднялся и пошел со стадиона.

Санька выбежал на поле и. получив мяч, стал прорываться к воротам солдат. Сделав обманный маневр, он обвел защитника и вышел на ворота.

— Угол держи, Силан! — прокричал Ярослав вратарю.

Санька сильным ударом послал мяч в ворота, сравняв счет.

Его обнимали, висли у него на шее.

— Пацаны! — вдруг закричал кто-то. — Масленок в колодец залез! Валец зовет!

Всех со стадиона словно ветром сдуло. Запыхавшись, подростки остановились у раскрытого колодца, рядом с забором. У отброшенного в сторону люка стояли директор с воспитателями.

— Вытащите его, — приказал он Хубану.

Несколько самых худощавых пацанов скрылись в колодце

— Помогите, я задыхаюсь, — донесся из дыры слабый голос Тимура.

— Руку давай. Да нет, лучше за ноги... — слышалось из колодца.

Минут через пять из отверстия появились пацаны вместе с Тимкой. Директор отозвал в сторону Хубана.

— Воспитай его! — резко сказал он и, повернувшись, пошел вместе с воспитателями в «контору».

До Саньки донеслось: