Подумал, значит, решил.

Он говорит это, и я чувствую, как мое лицо неумолимо кривится в новом всхлипывании. Не зная, как еще не дать ему это увидеть, я снова безрассудно обхватываю руками шею Норта, не обращая внимания на слова врачей поберечься, и крепко-крепко прижимаюсь.

— Но этого не хочу я, — отвечаю я на пороге слышимости. Впрочем, ухо Норта так близко, что он не может пропустить мое признание.

Его руки с силой смыкаются вокруг моей талии, будто силясь удержать.

— Почему? — спрашивает он хрипло, даже не пытаясь заглянуть мне в лицо.

— Все не так, как ты думаешь, Норт. Я не хочу того, что было прежде. И ты не можешь рассчитывать, что с тем же набором исходных данных получишь другой результат. Соглашаясь встречаться с тобой на условиях, что ты мне выдвинул, я была совершенно другим человеком. Ты же знаешь, я была… как Хилари с Герри Гамильтоном. Мне было приятно, лестно, черт побери… я никак не думала, что останусь с тобой на целых девять месяцев или сумею тебя полюбить по-настоящему. Когда это случилось, я начала понимать, что наши отношения вовсе не сила. Они — слабость. Посмотри на Джейдена с Надин и посмотри на нас. Посмотри, куда мы пришли. Тем, что мы называли любовью, как постыдной связью воспользовались другие люди, чтобы причинить нам вред. Твой отец, Мэри, Джейден. Им это удалось, потому что мы это допустили. А ведь мне нечего было стыдиться, Норт. Но ты с самого начала вел себя как сноб, и сперва мне было совершенно на это плевать, но время шло — и ничего не менялось. Тебя не интересовали мои настоящие проблемы, ты даже не заметил, что я пытаюсь помочь твоему брату. Не поинтересовался, почему я ему пишу, почему он на меня смотрит, почему мы с ним временами болтаем в кампусе, сколько раз я зависала с ним по вечерам, разрабатывая план. Расскажи я тебе, ты бы ответил, чтобы я бросила заниматься ерундой. Ты бы меня просто не услышал. И ты едва ли сорвался бы с места ночью помогать мне, не будь того фото со Стефаном. Я надеялась победить твое стремление ни от кого не зависеть, но, увы, стала зависимой от тебя, и я не собираюсь к этому возвращаться.

— Не говори этого, — неожиданно сипло произносит Норт.

— Я знала, что, узнав о попытке шантажа твоего отца, ты меня не простишь. Я уже тогда собиралась уйти. Я не передумала. Потеряв память, я долго разбиралась в загадке по имени Тиффани. И пришла к выводу, что заслуживаю большего. Я пришла сказать «прощай».

Говорят, что время лечит. Я с этим не согласна. Ни черта оно не лечит, оно всего лишь топит воспоминания в белесой дымке, лишая их остроты и красочности. Накладывает новые, новые и новые впечатления. Но стоит чуть подковырнуть… Прошел почти месяц, а раны такие же свежие, как в первый день. Потому что у меня теперь очень много свободного времени для этого самого ковыряния. А как не ковыряться, если ты застрял на месте и не знаешь, что впереди? Только в прошлом и остается искать ответы.

Долгое время никто не знал о нашем с Нортом болезненном разрыве. Может, и до сих пор в курсе только Стеф — я не спрашивала. Я вообще веду к тому, что намеренно все скрыла. Переезжая от Джея и Надин уже через два дня после выписки (как человек порядочный, Норт отдал мне деньги за кольцо, несмотря ни на что), я щебетала птичкой, всячески изображая крайнюю степень воодушевления и беззаботности. Я даже себя уверила, что очень счастлива снять маленькую квартиру в хорошем районе и поселиться в ней в гордом одиночестве. В очень и очень маленькой квартирке, потому что мне теперь приятна мысль видеть каждый ее угол в любой момент времени (не прячется ли в тени Бас? Мне очень трудно осознать, что с ним действительно все), а еще неясно, как сложится моя судьба и сколько мне потребуется для оплаты обучения. В дурном же районе, где меня могут преспокойно сбить в любую минуту, потому что вокруг — ни души, я больше жить ни за что не стану.

Квартиру я сняла на полгода, а оставшиеся деньги положила в банк под процент. И если кто-то решит, что эта сумма — плата Говарда Фейрстаха за молчание, то, пожалуйста, пусть проверяют его счета со всей дотошностью. Я первой подскажу обратить внимание на банковские выписки его жены! Сейди.

Джейден с Надин не сумели скрыть облегчение, избавившись от моего общества. Они убили человека. Нормальные люди не в силах принять такое в один день. Даже если речь о чудовище, лишь прикрытом маской мужчины.

— Спасибо, ребят, если бы не вы, жить бы мне на лавочке в парке. Но все же какое счастье иметь возможность торчать в ванной не по двадцать минут, — попыталась я пошутить на прощание.

— Знаю я таких красоток, как ты, — скривилась Надин. — Вам и целого утра в ванной мало.

Так мы попрощались. И они ушли. Из моей квартиры и жизни.

Вместе с Тиффани Райт на новом месте поселилось сосущее чувство одиночества. Его не заполняли работа (а она у меня осталась благодаря коллективной угрозе моих коллег уйти вместе со мной, стоило Ларри об этом заикнуться), Айрис с Дафной, переписки с Хилари, звонки отца и даже шутливые сообщения Стефана.

Оттого я жадно впитывала новости о предвыборной кампании Говарда Фейрстаха в надежде узнать что-то о Норте и хотя бы понять, действительно ли он обо мне забыл. Полный штиль по всем фронтам. Я даже заскучала по переписке Каппы, в которой раньше изредка мелькали фотографии близнецов и окошки в их личную жизнь.

И тогда поняла, что время ни хрена не лечит. Жизнь простой официантки-одиночки оказалась настолько скучной, что спустя десять дней я обнаружила себя за учебниками по праву, выписывающей прецедентные случаи, как это делал Норт. А спустя еще неделю написала Джессике Пирс в фэйсбуке.

Тиффани Райт: Привет.

У меня не было ни малейшей уверенности в том, что она ответит. И некоторое время после прочтения сообщение просто висело. Когда экран ответил мне значком, возвещающим о том, что Джесс пишет, я уже успела растеребить до крови большой палец на руке.

Джессика Пирс: Привет.

Закусив губу, я продолжила:

Тиффани Райт: Давно ничего не слышала о вас с девчонками. Джесс, после того сообщения в полицию ты не пострадала?

Джессика Пирс: Нет. Мило, что ты интересуешься.

Мило? Действительно?

Джессика Пирс: Я теперь главная Каппа.

А вот это как-то не очень. Недолго Джесс продержится на этому посту с ее бесхитростностью.

Но, разумеется, написала я совсем другое.

Тиффани Райт: Я тебя поздравляю.

Джессика Пирс: Может, наконец, Стеф обратит на меня внимание.

Мне захотелось побиться головой о стену. Она просто переняла модель поведения Мэри, надеясь, что если таким образом захомутали Норта, то и с его братом получится. Но Стефан совсем другой. С ним как с Нортом нельзя: нельзя давить статусами, нельзя манипулировать (по крайней мере, топорно) и нельзя обманываться его словами и действиями. Джесс бы оттолкнуть его с этими обманчивыми знаками внимания и посмотреть, что выйдет. А то Стеф только вид делает, что он заинтересован в ней больше, чем в других! Но разве она послушает? Да и нужно ли помогать ей заполучить Стефана, которого она настоящим никогда и не видела?  

Впрочем, чем я лучше слепо влюбленной Джесс, если не могу удержаться от следующего вопроса?

Тиффани Райт: А Норт как поживает? Опять один?

Джессика Пирс: Ой, как Мэри исключили, к нему теперь подбираются все, кому не лень. Но он держится, будто Эверест проглотил. Как обычно.

Я не ожидала, что Джессике удастся меня рассмешить, но так оно и есть. Потому что характеристика у нее вышла очень емкая и образная.

Тиффани Райт: Спасибо, Джесс.

Я сама не знаю, за что благодарю. То ли за то, что заговорила со мной, то ли за этот смех, то ли за то, что я узнала о Норте, что хотела. А я действительно хотела услышать, что он не заменил меня за прошедший месяц. Конечно, его внешняя холодность не отменяет тот факт, что он мог найти себе новую тайную подружку. И все равно приятно уже хотя бы то, что он не пустился во все тяжкие. Стефану в моем понимании спать с кем попало можно. Норту — нет.